Борис Сапожников - Шпионаж под сакурой Страница 14

— Я против убийства детей, — отрезал я. — Слишком много видел подобного в Гражданскую да и после этого. Допускать убийства детей я не собираюсь.

— Хочешь остановить меня? — усмехнулся Юримару. В руке его чёрные нити слились в меч.

— И остановлю, — кивнул я, отступая на полшага, оставляя нам место для поединка.

— Ты настолько хороший боец? — продолжал издеваться Юримару. — Или так ловко умеешь оперировать тонким миром? Как же ты хочешь остановить меня?

— Не знаю как, — отрезал я, поднимая шашку в оборонительную позицию, — но остановлю.

— Так останови! — воскликнул Юримару и ринулся на меня.

Я парировал его сильный удар, приняв на середину клинка. Юримару не стал пытаться передавить меня, он провёл клинком своего меча по клинку моей шашки, высекая снопы искр. Я отступил в сторону, отбил второй удар, приложив к этому уйму усилий. Третий должен был закончиться для меня плачевно, потому что Юримару опережал меня — его меч уже должен был впиться в мою плоть. Но Юримару остановил его, дав мне столь необходимые для спасения секунды. Я отступил на полшага, ногой зацепив стул и едва не рухнув на спину. Я толчком отшвырнул его, вновь встал в оборонительную позицию. Глядящий мне в глаза Юримару неожиданно подмигнул и снова ринулся в атаку.

Это был весьма странный поединок. Я рубился, как меня учили ещё в Гражданскую. Юримару предпочитал колющие удары, стараясь достать меня концом клинка. Движения его были какими-то змеиными, обманчиво плавными и неторопливыми. Он напоминал кобру, замирающую в стойке с поднятым капюшоном, готовую плюнуть ядом или метнуться к тебе в любую секунду. Вспоминая рассказ Киплинга, я старался держаться как можно ближе к Юримару, чтобы не дать шанса пустить в ход длинный клинок меча. Так мы танцевали по всей комнате, расшвыривая мебель. Я заскочил на кровать — та не выдержала, подломились ножки. Юримару воспользовался этим, вновь почти достал клинком мой бок, и снова сам остановил свою руку. На сей раз он, правда, распорол мне одежду на груди.

Я скатился с кровати, как-то неожиданно оказавшись между Юримару и Алисой. Седовласого самурая и девочку соединяла тонкая чёрная нить, из которой расходилась паутина, опутывавшая её. Недолго думая, я рубанул по этой нити. Юримару и Алису словно какая-то сила расшвыряла в разные стороны. Девочку выкинуло в коридор, даже дверь захлопнулась.

— Ты что творишь?! — вскочил на ноги Юримару. — Я же не собирался убивать тебя, а ты решил воспользоваться моим расположением — и прикончить меня.

Я выразительно кивнул на дверь, за которую выкинуло Алису Руа.

— Я позаботился, — отмахнулся Юримару, — она не войдёт и ничего не услышит. Говори! У тебя минута, после этого я прикончу тебя!

— Алису-тян убивать нельзя, — сказал я. — Это она навела Мидзуру-сан на меня. Невольно. Она сама не понимает, что говорит. Но если она умрёт, на меня первым делом падут подозрения. Марина будет в этом направлении носом землю рыть, и может сложить два и два, а после этого меня уже ничто не спасёт.

Юримару опустил меч, погладил тонкими пальцами подбородок, и неожиданно отсалютовал мне возникшей в левой руке шляпой.

— В этот раз я поверю вам, — сказал он, — но в следующий раз при малейшем подозрении я убью вас. Без зазрения совести.

Он надел шляпу и покинул мою комнату через окно.

Следом кто-то потряс меня за плечо — и я пришёл в себя. Надо мной стояли Накадзо, Ютаро, Алиса и Марина. За плечо меня тряс Накадзо. Я снова испытал странное ощущение — открыл открытые уже глаза. Комната моя ничуть не пострадала от нашей схватки с седовласым самураем в тонком мире.

Я с трудом поднялся на ноги, потёр виски пальцами.

— Что с вами стряслось? — спросил у меня Накадзо, понявший, что теперь со мной можно общаться.

— Я попытался медитировать, — ответил я, — но меня отвлёк странный человек в японской и европейской одежде. Потом ворвалась Алиса-тян и попыталась прогнать его, он опутал её какой-то чёрной паутиной. Вот тогда я понял, что это не реальный мир. Я схватил шашку, которая откуда-то возникла на моей постели. Мы схватились с самураем и мне удалось разрубить нить, связывающую Алису-тян и седовласого. От этого они разлетелись в разные стороны. Алису-тян выкинуло в дверь, седовласого — в окно. Ну, и не прошло и минуты, как вы привели меня в сознание, Накадзо-сан.

— Как выглядел этот седовласый самурай в странной одежде? — быстро спросил Накадзо. Я точно описал ему Юримару. — Это был он, — вздохнул Накадзо. — Он нашёл нас. Теперь надо готовиться к нападению.

— Я так понял, — сказал я, — что медитировать в театре мне больше не стоит.

— Ни в театре, ни где бы то ни было ещё, — ответил Накадзо, — пока Рюхэй-сан не проконсультируется со своими знающими людьми.

— С тобой чрезвычайно много хлопот, Руднев-сан, — бросила мне Марина. — И пока их намного больше, чем пользы от тебя.

— Сделай милость, — сказал я ей по-русски, — пристрели меня, коли я тебе так не нравлюсь. Только избавь меня от своего ехидства. Мне его ещё в гимназии хватило за глаза.

— Могли бы вы говорить по-японски, — грозно глянул на меня Накадзо.

— Это было личное, Накадзо-сан, — поклонился я. — Я прошу прощения, но мне бы не хотелось, чтобы это узнали другие.

— Личные вопросы, Руднев-сан, — холодно произнёс Накадзо, — решайте в личном порядке.

— Я ещё раз прошу прощения, — снова поклонился я.

— Оставим Руднева-сан, — сказал Накадзо. — Ему надо побыть одному, собраться с мыслями.

Я попрощался со всеми, и как только за Ютаро, шедшим последним, закрылась дверь, я почувствовал, как сильно устал за то время, что провёл в тонком мире. Я разделся и плюхнулся на кровать. И почти сразу же заснул. Снился мне Юримару, щурящийся на солнце с лицом Алисы. Он пытался сплести паутину из чёрных нитей, я рубил эти нити, и Юримару отмахивался от меня мечом. Не смотря на столь странные сны, проснулся я вполне хорошо отдохнувшим.

Выбрался из постели, подошёл к окну. Оказалось, что уже снова утро. Окна у меня выходили на восток. Потянувшись, я отправился умываться и на завтрак. Вот только, что делать после него, я слабо представлял.

К завтраку я опоздал почти намерено. Лишний раз разговаривать с Ютаро мне не хотелось. Когда я подошёл к столу, все уже вставали из-за него. Ютаро хотел было снова обратиться ко мне с какими-то вопросами по тактике, но Накадзо поторопил его. Я быстро поел и от нечего делать отправился гулять по театру. Забрёл за кулисы и обнаружил, что в зале кто-то сидит. На первом ряду, в «режиссёрском» кресле. Его все называли так, потому что во время всех репетиций в нём сидела режиссёр Акамицу. Я вышел из-за кулис и спустился в зрительный зал. В «режиссёрском» кресле сидела сама Акамицу, она молча смотрела на сцену, вертя в руках блокнот, в котором обычно делала заметки во время репетиций.