Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике Страница 14

Я старался идти быстрее… Ноги болели. Человек со стеком шел рядом со мной и постукивал меня этим самым стеком.

– Ниже, ниже садись… Вот так… И иди швыдче…

В ушах звенело. Иногда я переставал слышать человека со стеком.

А потом я увидел жабу. Она была огромна и расползлась огромной, зеленой, вздрагивающей горлом тушей посреди коридора.

За ее спиной коридор продолжался, тянулся все к той же точке – то был полет пули, застывший, замерший и обставленный сверху и снизу, справа и слева – стенами.

Жаба раззявила рот и вывалила длиннющий язык. Он рухнул на мое плечо, словно липкая дубинка.

– Голову, – гаркнул человек со стеком, – голову спрячь, сгруппируйся… Вот так… Зад, зад ей подставляй.

Я свернулся в комок, закрыл голову руками. Удар…

И рвущая боль. Удар. И соленый вкус во рту. Удар – и…

Человек со стеком выкрикнул нечто гортанное, на непонятном языке. Вслед за тем я услышал резкий свист хлыста, завершившийся постыдным каким-то шмяком.

– Встать, – приказал мне человек со стеком.

Я поднялся.

Жаба сидела на прежнем месте. Выпуклые глаза смотрели в разные стороны. Через зеленый живот багровела бысто исчезающая полоса. Жаба разевала рот.

– Ну что, – спросил человек со стеком, – будешь меня слушаться или сам попробуешь?

– Вас, – еле переводя дыхание, хватая ртом обжигающий воздух, выдавил я, – буду.

– Направо, – прикрикнул в ту же секунду человек со стеком.

Я едва успел отпрыгнуть, как рядом со мной хлопнулся на пол розовый мускулистый жабий язык.

– Не вздумай наступить, – гаркнул (и вовремя гаркнул) человек со стеком: в самом деле, у меня мелькнуло искушение пяткой придавить колотившую меня мерзость.

– Налево, направо, направо, назад, налево, нагнись, налево, направо, назад… Сам попробуешь? Влево.

– Да.

– Ну, валяй.

И в ту же секунду я, уже развеселившийся от бестолково лупящего по стенам и полу жабьего языка, был сшиблен, как хлыстом, как гибкой дубиной.

– Встать, – заорал человек со стеком, – встать и назад – бегом…

На четвереньках, с гудящей головой, ощущая во рту металлический вкус крови, я отбежал, отполз – и вовремя! – пятку мою ожег хлесткий удар. Я почувствовал сотрясение пола от обрушившегося на то место, где еще секунду назад был я, жабьего языка-дубинки.

Вслед за тем я услышал уже знакомые мне свист и шмяк, и еще, и еще. Я стоял на четвереньках, отдыхал, устанавливал дыхание. Мне почему-то казалось, что едва лишь я вновь увижу жабу, как избиение продолжится.

– Вставай, – миролюбиво предложил мне человек со стеком.

Я попытался встать и не смог.

– Что, – голос человек со стеком доносился словно откуда-то издалека, – не подняться? – свист-шмяк.

"Не оборачивайся, – подумал я, – и она исчезнет; ее просто не будет… ее нет…Ты ее не видишь – и ее нет". И эти мысли тоже доносились откуда-то издалека, будто чужие слова…

– Ползи тогда, – приказал мне человек со стеком, – и ползи живее, я из-за тебя насмерть засекать лягушку-царевну не намерен.

Что было сил я пополз на четвереньках. Я царапал ладони и колени о пол. Пол был шершавый и холодный.

Человек со стеком схватил меня за шиворот и с силой встряхнул:

– Стоять! Подумаешь, царевна по голове лизнула. Тоже мне контузия… На царственную особу поглядеть не хочешь?

Я не хотел, но сообразил, что это "глядение" тоже входит в программу испытаний, и кивнул:

– Ме-ме-ме-мечтаю. мечтаю.

– Ох ты, – засмеялся человек со стеком, – он еще и шутит! Ну, значит, ничего еще не потеряно – любуйся!

Он развернул меня лицом к жабе.

Она сидела все так же безучастно, лупоглазо глядя вверх, только по учащенному култыханию ее горла да по иссеченному багровыми шрамами животу можно было догадаться, что ей пришлось несладко…

– Пошли, – подтолкнул меня человек со стеком, – каламбурист… Меч он таит, мечтает… ишь…

– Че,че, че, чем вы е? – я задохнулся и наконец выдохнул: – Б?

– Потом скажу, – усмехнулся человек со стеком, – че я е… Пошли.

Мы вернулись в комнату.

У стола стоял Виталий Степанович.

– Ого, – удивился человек со стеком. – Вы уже?

– Да я гляжу, и вы уже, – усмехнулся Виталий Степанович, он кивнул в мою сторону: – Прошел аудиенцию у королевы?

– Не до конца, – лаконично ответил человек со стеком.

В этот момент задребезжал телефон. Человек со стеком снял трубку.

– Да. Алло. Коллега Рахиль, я много слышал о вас и очень рад познакомиться. Начальник школ, – я смотрел во все глаза на человека со стеком, он легонько бил стеком по столу в такт свои словам. – Прекрасно. Да. Но Джек выразил, так сказать, желание, – человек со стеком улыбнулся, – поступить в школу. А зачем? Я его проверяю. Да… Какая комиссия? Если есть возможность, то какая комиссия?.. Почему? Нормально проходит испытания. Ну, на крепкую тройку. На пятерку – никто не сдает… А четверочники вовсе не обязательно хорошие бойцы… Никакой закономерности… Ну да, ну да… Видите, вы из своей практики случаи вспомнили. Вот. Я вам скажу, когда я поступал, одни тройки были… чуть двойку не схватил. И ничего… Да нет, вы меня нисколько не обижаете. Нет, почему, ничего хорошего в этой профессии нет. Ничего. И вовсе она не такая же, как и остальные профессии. И вы это прекрасно знаете, поэтому и не хотите… Да, конечно, конечно. Джек, поговори с мамой.

– Спасибо, – сказал я и взял трубку. – Мама, – сказал я в трубку, – прости.

– Бог простит, – у слышал я в ответ и удивился маминому тону – не то усталому, не то ироничному, – ну что, в "отпетые" собрался?

– Мама, – снова повторил я, – прости.

– Да ладно тебе, – вздохнула мама. – Не понять, то ли ты дитя малое, неразумное… то ли ты взрослый человек, и тогда… – мама замолчала, я тоже молчал, наконец мама сказала: – "Отпетые" – это не профессия, "отпетые" – это жизнь, и жизнь, посвященная войне, резне, убийству, жизнь в подземелье бок о бок с драконом… Я-то хоть вечером на поверхности, в уик-энд дома, а "отпетые"…

– Мама, – сказал я, – я все знаю.

Глава пятая. Карантин

То было светлое помещение с высоченным потолком и нарами в два яруса.

В первый же вечер меня избили.

Сержант интеллигентно поинтересовался у меня:

– Ты Мурзика съел?

– Так точно! – ответил я и улыбнулся.

Вопрос и ответ показались мне комичными.

Сержанту так не показалось. Он сунул мне кулаком в зубы. Я упал. А когда поднялся, то швырнул в сержанта табуреткой. К сожалению, я – попал.

Из санчасти я вернулся через неделю.

…Голос сержанта доносился откуда-то издалека, издалека.

– …Отлично стреляли Фрасхар, Ванятка, Брлунд – все остальные… – провал… кажется, я даже сомкнул глаза и тут же почувствовал толчок Куродо в спину, я очнулся, строй похохатывал, – особенно хочется отметить Джека Никольса. Ну, это – боец со стажем. Тихо, не ржать! Ничего смешного. Джекки, шаг вперед, о тебе говорят.