Вадим Панов - Ручной Привод Страница 15

«А я повел себя, как идиот!»

В действительности же, Ясень поступил нормально. Ему нравилась красивая жизнь, у него была возможность ее вести, и Виктор не собирался ни от чего отказываться. В конце концов, Победитель он или кто?

– Понимаешь, Зина, у меня сейчас непростое время, – искренне произнес Ясень. – Я долго вел себя неправильно и теперь должен отдать кое-какие долги. Морального плана. У меня был сложный разговор…

– С кем?

– С отцом, – уточнил Виктор, припомнив подробности легенды. – И в результате этого разговора мне пришлось вернуться к моей… гм… профессии.

– Надолго?

– Сроки мы не уточняли.

Ясень не сомневался, что завтра его откровения будет обсуждать вся больница, и решил, что бросил сплетникам подходящую кость.

– Как говорится, если хочешь высоко прыгнуть, сначала нужно низко присесть.

– А ты собираешься высоко прыгать?

– Очень высоко, – задумчиво ответил Виктор.

«Правда, к вашим земным делам мой прыжок не имеет никакого отношения. А вот в Царстве…»

В Царстве послужной список, украшенный отметкой о превосходном исполнении комендантской экспедиции на Ручной Привод, откроет перед ним новые перспективы. Так говорили все важные шишки, с которыми Ясеню довелось общаться.

– И как тебе у нас? Наверное, тяжело работать обычным врачом?

– Я не обычный, – поправил девушку Виктор. – Я заведую моргом, и у меня в подчинении два санитара. Которых я завтра буду учить уму-разуму…

И улыбнулся:

«Действительно, пора строить сотрудников!»

Что есть ты?

Твоя «искра».

Что есть твоя «искра»?

Ты.

Твоя память и твое будущее. Твоя радость и твоя боль. Твоя сила и… и твоя сила.

Ты силен, когда приходишь в мир. Силен настолько, что понимание собственной мощи ускользает, оставляя лишь отголосок и желания. Ты способен почти на все, но не всегда поднимаешься, ибо сила – это не только готовность к свершениям, но и превосходство над слабостью.

«Искра» сильна, но на Земле она лишь звезда, что сияет в тебе, огонь в глазах и твердый голос. И от тебя, только от тебя, зависит, какой станет твоя «искра», куда она тебя приведет.

Каждый из нас уникален, каждый проходит свой путь, принимает свое решение на своих перекрестках. Каждый из нас создает свою «искру». Лепит Галатею из глины, данной ему при рождении, отсекает лишнее от куска мрамора. Твоя «искра» – твоя глина, а потом – твоя Галатея. Она есть ты, ты есть она.

Но так же, как можно отрезать голову мраморной статуе, так же некоторые люди обладают редчайшим даром менять «искры», вынимать из твоего произведения куски глины и передавать их другим людям, вставлять в чужие скульптуры. Необыкновенно красивый дар, похожий на талант великого художника, – создание новой картины. Страшный дар, ибо исковерканная «искра» донора погибает безвозвратно.

Таких умельцев во Вселенной называют «резчиками».

– Крови не будет?

Скотт задал вопрос в четвертый раз. И в третий – за последние пятнадцать минут.

Нервничает. Нервничает и не стесняется этого показывать, потому что нет рядом подчиненных, а есть только Пандора, которая видит его насквозь. При ней можно не играть в бесстрашного ковбоя, не тратить силы на подавление рвущихся изнутри фобий, а быть самим собой, быть таким, каков есть. Быть трусом.

Пока – трусом.

– Ты уже спрашивал о крови, – ровно отозвалась женщина.

– Мне не трудно задать вопрос еще раз.

Не трудно, потому что не хочется молчать. Потому что тишина, в которой Пандора без суеты, но быстро готовилась к ритуалу, давила сильнее, чем раскаты тропического грома.

И опять чертово противоречие: Скотт не боялся крови, он боялся ее вида.

– Ответишь?

Ему нужно было услышать ее голос.

– Крови не будет, – негромко пообещала Пандора.

– Это хорошо.

Они находились в том самом подвале, по которому метался пленник, однако теперь донор потерял последние остатки свободы: незадолго до появления Скотта и Пандоры двое громил заткнули ему рот и крепко привязали к стулу, ножки которого привернули к полу в центре комнаты. Затем женщина расставила в углах четыре маленькие жаровни – в них курилась травка, наполняя помещение сладковатым ароматом, после чего аккуратно нарисовала вокруг стула пентаграмму. Скотт занял позицию неподалеку от двери, стоял, прислонившись плечом к стене, и пристально наблюдал за Пандорой, продолжающей наносить на пол и стены подвала магические символы. Некоторые из них Гарри доводилось видеть в голливудских фильмах. И, наверное, он сильно удивился бы, узнав, что никакой необходимости в подобного рода подготовке не было. Ни пентаграмма, ни знаки, ни тем более благовонная травка – ни один из этих ингредиентов не оказывал никакого влияния на задуманную Пандорой операцию. В них не было силы. Ни в надписях, ни в траве. Никакой силы. Зато настроение они создавали самое что ни на есть подходящее: Скотт дергался, нервничал, его «искра» пребывала в беспокойстве, и ее естественная защита ослабевала.

– Тебе сюда. – Закончившая чертить Пандора выпрямилась и указала Гарри на стул, стоящий в шаге от пленника.

– Да, я знаю.

Скотт пытался справиться с последними сомнениями. Не с теми, которые: «А нужно ли тебе это?» Ответ на этот вопрос Гарри знал: «Нужно!» Другое дело: «Насколько ритуал опасен для меня?» Многочисленные фобии призывали Гарри бежать из опасного подвала и не поддаваться на уговоры. «Она врет! Она хочет твоей крови!» Единственная дверь – металлическая, укрепленная – заперта изнутри, а видеокамеры отключены. Пандора заранее предупредила Скотта, что главный ритуал увидят только они, никаких свидетелей не будет, но лишь теперь Гарри понял, что это означает: он наедине с ведьмой.

– Ты идешь?

Пандора улыбалась.

«Сука!»

Наибольшее унижение для мужчины – демонстрация слабости, страха женщине. Или при женщине. Это противно самой сути тех, кто с самого Начала рождается охотником и воином. В конце концов, это просто противно. Но что делать? Проклятые фобии не давали Скотту оттолкнуться от стены, не позволяли сделать шаг. Проклятые фобии заставляли Гарри по третьему и четвертому разу задавать дурацкие вопросы.

– Мне будет больно?

– Да. – Пандора не скрывала от Скотта деталей.

«Мне будет больно! Меня будет рвать на куски! Я умру!»

На лбу выступила испарина. Дым благовоний бил в нос, магические символы расплывались, превращались в один огромный знак беды. Ведьма казалась монстром, ведущим его на жертвенный алтарь. Давил потолок, стискивая холод внутри тела. И посреди этого ужаса, в самом его центре – она. Спокойная, уверенная, опасная.

– Мне будет очень больно?