Робин Хобб - Дорога шамана Страница 15

Отец все больше горячился. Я уверен, что он не заметил, как повысил голос. Теперь я отчетливо слышал каждое его слово.

— И это в еще большей степени относится к спекам. Они праздный народ, слишком ленивый, чтобы иметь собственную культуру. Если им удается найти сухое место для сна и откопать достаточное количество жуков, чтобы наполнить желудок, они вполне довольны жизнью. Их деревни — всего лишь несколько гамаков и большой костер. Стоит ли удивляться, что у них столько болезней. Спеки обращают на них не больше внимания, чем на блестящих маленьких паразитов, которые гроздьями висят у них на шеях. У них чрезвычайно высокая детская смертность, но они продолжают беззаботно размножаться, как живущие на деревьях обезьяны. Однако когда их болезни перекинутся на нас… Произойдет то, о чем рассказывал разведчик: заражены целые полки, половина солдат умирает, чума распространяется среди женщин и детей. И все из-за того, что один из низкородных новобранцев захотел попробовать чего-то более экзотического, чем честные шлюхи из борделя в форте.

Мой брат что-то ответил, но я не разобрал слов, уловил лишь, что он задал вопрос.

— Толстые? О, я множество раз слышал эти сказки. Страшные сказки, которые рассказывают молодым солдатам, чтобы они по вечерам не заходили в лес. Я ни разу сам этого не видел. И если чума оказывает такое действие, что ж, тем лучше. Пусть она отмечает их таким образом, чтобы все знали или догадывались, чем они занимаются. Быть может, добрый бог в своей мудрости захочет сделать из них пример, дабы все знали, какая расплата ждет грешников.

Брат встал и подошел к буфету.

— Значит, ты не веришь, — начал он, и я понял, что он тщательно подбирает слова, словно боится суровой отповеди, — что это может быть проклятием спеков, злой магией, которую они используют против нас?

Я ожидал, что отец рассмеется и отругает брата, но он ответил со всей серьезностью:

— Я слышал легенды о магии спеков. Большая часть этих историй чепуха, сын мой, или глупые верования невежественных людей. И все же в них может крыться малая толика правды. Хранящий нас добрый бог не в силах справиться со всеми тенями, оставшимися от старых богов. И я видел множество проявлений магии равнин, чтобы сказать тебе: да, у них есть чародеи ветра, которые могут направлять дым туда, куда они пожелают, и я сам видел, как гаррота пролетела через заполненную людьми таверну и обвилась вокруг горла солдата, оскорбившего женщину мага.

Когда старые боги покинули наш мир, они оставили немного магии тем людям, кто предпочитает обитать во мраке, не принимая свет доброго бога. Но у них сохранились лишь крохи прежнего могущества. Холодное железо побеждает эту магию, сковывает ее, не давая вырваться на свободу. Достаточно выстрелить в жителя равнин железной пулей, и его заклинания полностью теряют силу. Эта магия передается из поколения в поколение, но мы имеем дело всего лишь с магией. Ее время прошло. Она оказалась недостаточно живучей, чтобы противостоять цивилизации и новым изобретениям. Мы на пороге новой эры, сын мой. И нравится нам это или нет, но мы должны двигаться вперед, иначе окажемся раздавленными колесами прогресса.

Когда нам удалось скрестить лошадей шира с нашими и выковать плуг из железа, урожаи удвоились. В половине домов Старого Тареса уже есть канализация, и почти все улицы города вымощены. Король Тровен наладил сообщение между городами — дилижансы ездят по расписанию, регулярно доставляется почта. По всем большим рекам ходят торговые корабли. Теперь модно отправляться в путешествие вверх по Соудане до Кэнби, а потом обратно на быстроходных и очень комфортабельных пассажирских судах.

По мере того как все больше торговцев, исследователей и праздных туристов будет продвигаться дальше на восток, за ними потянутся и обычные люди. Небольшие поселения превратятся в города уже при твоей жизни. Времена меняются, Росс. И я намерен способствовать этим изменениям в нашей Широкой Долине. Болезнь спеков всего лишь болезнь. И ничего больше. Какой-нибудь лекарь найдет против нее средство, как это произошло с болотной лихорадкой или горловым гниением. От первой болезни теперь используют толченую кору кензера, от второй — полоскание джином. За последние двадцать лет медицина далеко продвинулась. Я не сомневаюсь, что лекарство против чумы спеков будет найдено либо же люди научатся ее избегать. А до тех пор мы должны относиться к ней как к обычной болезни, а не выдумывать себе страхи, точно дети, принимающие забытый в постели носок за страшную буку. — Он помолчал, а потом добавил: — Жаль, что наш монарх не выбрал себе подругу, менее склонную к полетам фантазии. Интерес ее величества к чудесам и посланиям «с того света» привел к тому, что люди стали интересоваться подобной чепухой.

Я услышал более легкую поступь брата, когда он направился к окну. Он вновь заговорил, осторожно подбирая слова, поскольку знал, что отец не переносит даже малейшей критики в адрес нашего короля.

— Я уверен, что ты прав, отец. С болезнью должна бороться наука, а не заклинания и амулеты. И все же, мне кажется, часть вины за условия, способствующие возникновению болезни, лежит на нас самих. Кое-кто утверждает, будто наши приграничные города стали отвратительными рассадниками греха с тех пор, как король обязал должников и преступников искупать свою вину и начал их отправлять на восток. Я слышал, что там процветает преступность, люди живут в грязи, как крысы, среди собственных нечистот и мусора.

Некоторое время отец молчал, и я не сомневался, что брат затаил дыхание, ожидая резких упреков. Однако отец с большой неохотой признал:

— Вполне возможно, что король ошибся, когда проявил милосердие по отношению к преступникам. Логично было предположить, что человек, получивший шанс начать жизнь с чистого листа, на новом месте, оставит за спиной все прошлые грехи, станет строить дома, создаст семью и забудет о прежних привычках. С некоторыми так и происходит, и к ним следовало проявить милосердие и даже потратить деньги. Быть может, даже если один человек из десяти действительно сумеет побороть свои преступные наклонности, нам следует поступиться остальными девятью ради спасения этого одного. Но как всерьез рассчитывать на то, что король Тровен сумеет обратить в достойных граждан негодяев, которые не верят учению доброго бога? Что можно сделать для того, кто не желает протянуть руку для своего спасения?

В голосе отца появились жесткие интонации, и я прекрасно знал, о чем он сейчас будет говорить. Он был уверен, что человек сам определяет свою судьбу, в какой бы семье ему ни суждено было родиться. От отца, второго сына дворянина, все ждали, что он будет служить королю и стране. Так и произошло, но Кефт Бурвиль стал одним из избранных, кому его величество пожаловал титул лорда. И он не требовал от других людей больше, чем спрашивал с себя.