Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак Страница 15

– То есть? – спросил Натан.

Ричард, продолжая ходить, сделал жест рукой.

– То есть это примерно как подлить масла в огонь.

– Похоже, воображение у тебя разыгралось, – заметила Энн.

– Собственно, чем может биологическая переменная повредить контролирующей сети? – спросил Натан.

Ричард повернулся назад и начал вновь разглядывать линии, как они обходят дугой то место, через которое должны были бы пройти, оставляя в сети пустое пространство.

– Не знаю, – наконец признался он.

Зедд подошел ближе.

– Ричард, твои идеи оригинальны, и они, безусловно, стимулируют работу мысли, за что тебе большое спасибо. И вполне возможно, что они могут оказаться полезной догадкой и таким образом помочь понять гораздо больше, чем нам удается. Но не все в твоих рассуждениях верно. А кое-что просто ошибочно.

Ричард оглянулся через плечо.

– В самом деле? Как, например, что?

Зедд пожал плечами.

– Ну, прежде всего, биологические формы тоже могут быть символами. Разве дубовый лист – это не биологическая форма? И разве ты не в состоянии распознать ее? И разве змея не относится к символическим понятиям? Разве реально существующий объект, как нечто целое, скажем, дерево или человек, не может быть использован символически?

Ричард прищурился.

– Ты прав. Я никогда не думал об этом с такой позиции, но ты прав.

Он вновь повернулся к магической заготовке, новыми глазами разглядывая область биологического «загрязнения». Внимательно изучил сбивающее с толку скопление линий, пытаясь найти в нем некий смысл, разгадать его структуру. Хотя он и прилагал все усилия, это оказалось бесполезным. Структуру определить не удалось.

Но почему нет? Если искажения этой формы биологические по происхождению, как ему это было известно, то тогда, по мнению Зедда, некая исходная модель должна была проявиться внутри этого изображения. Но ее нет. В сплетениях не было ничего, кроме бестолково запутанных линий.

Но затем он осознал, что, похоже, все-таки распознал небольшой участок в этой путанице. Один участок выглядел как… нечто текучее, жидкое. Но это не несло никакого смысла, потому что он заметил и другую часть этой путаницы, которая выглядела почти полной противоположностью. Другой фрагмент выглядел более похожим на символическое представление огня.

Но ведь здесь может присутствовать более одного элемента? Дерево можно представить символом в виде листа дуба, или в виде желудя, или в виде целого дерева. Но сам объект только один. И при этом магическую заготовку «загрязняли» бы три символа.

Три объекта…

Он наконец заметил их, после чего смог распознать и каждый в отдельности.

Вода. Огонь. Воздух.

Они все были здесь, устраивая путаницу, смешиваясь друг с другом.

– О духи, – только и прошептал Ричард. Глаза его округлились.

Он выпрямился. Мурашки покрыли его руки.

– Уберите ее оттуда.

– Ричард, – сказал Натан, – она прекрасно…

– Уберите ее оттуда! Уберите немедленно!

– Ричард… – начала было Энн.

– Говорю вам… Эта магическая заготовка имеет изъян!

– Ну, так ведь это то самое, что мы и пытаемся сейчас исследовать, разве не так? – сказала Энн с подчеркнутым терпением.

– Вы не понимаете. – Ричард указал в сторону цилиндра из мягко светящихся линий. – Это не тот вид изъяна, который следовало бы искать. Этот изъян убьет ее. Магическая заготовка утратила свою инертность. Она перестала быть неактивной. Эта структура видоизменяется. Оно становится жизнеспособным, то есть начинает практически осуществляться.

– Практически осуществляться? – Лицо Зедда исказило скептическое выражение. – В любом случае, как тебе удалось…

– Вы должны убрать ее оттуда! Уберите немедленно, прямо сейчас!

Глава 6

Не имея возможности двигаться и говорить, Никки воспринимала все, что было сказано, хотя голоса звучали глухо, отдаленно, растянуто, будто приходили из какого-то далекого мира, из-за какой-то зеленоватой завесы.

Ей хотелось крикнуть: «Слушайте его!». Но, по-прежнему крепко удерживаемая внутри магической заготовки, она не смогла.

Больше, чем чего-либо, ей хотелось вырваться из ужасного переплетения сокрушительных сил, приковывающих ее к месту.

До этого она не понимала истинного значения внутренней перспективы – как и никто из них. Никто из них не мог даже предположить о том, каково это в реальности. Только после инициирования процесса она открыла для себя, что подобная перспектива – не просто способ более детально наблюдать контролирующую сеть изнутри, как они думали поначалу, но скорее средство для субъекта, производящего анализ, ощутить процесс внутри самого себя. Но время уже оказалось упущено, и она не могла сообщить остальным, что на самом деле это означает, что она постигнет магическую заготовку путем «запуска» ее внутри себя. Та часть, что окружала ее снаружи, была лишь аурой той магической силы, что пробуждалась внутри нее.

Сначала это было откровением, на грани провидения. Однако почти сразу, едва они инициировали процесс, что-то пошло не так. То, что только что было прекрасной формой изумительного зрительного восприятия, выродилось в жесточайшие муки. Каждая новая линия, прорезавшая пространство вокруг Никки, имела соответствующее внутреннее проявление, ощущавшееся так, будто эта линия глубоко ранила ее душу.

В самом начале она обнаружила, что частью механизма, посредством которого магия распознавалась по мере того, как она «распускалась», было удовольствие. Точно тем же образом, как удовольствие способно поддерживать благодетельные, «надлежащие» стороны жизни, оно проявляло и замысловатую природу магической заготовки во всем ее великолепии. Это ощущалось примерно как наблюдение за чрезвычайно красивым восходом, или дегустация восхитительных деликатесов, или погружение взглядом в глаза любимого и получение точно такого же ответного взгляда. По меньшей мере, по ее представлению, это ощущалось как обожающий взгляд в вашу сторону.

Но также она открыла, что здесь, как и в жизни, боль сигнализировала о нарушениях в работе.

Никки ни за что не согласилась бы на подобный метод анализа функционирования конструируемой магии – посредством переживания ее, наблюдения изнутри, – если бы осознавала, как именно будет выявлять то, что оказалось повреждено и испорчено, что в самой магии идет как-то косо.

Она задалась вопросом: стала бы она все же настаивать на таком опыте, зная обо всем этом? И решила: да, стала бы, будь хоть малейший шанс помочь Ричарду.

Несмотря ни на что, в этот момент мало что имело значение для нее, кроме боли. Боль была за пределами всего, что ей когда-либо доводилось испытать. Даже муки, причиняемые сноходцем, не доставляли ей такого страдания. Для нее оказалось почти невозможно думать о чем-либо, кроме как о желании освободиться от этих мучений. «Порча» внутри магии оказалась столь велика, что у нее не оставалось сомнений, что испытание окажется для нее роковым.