Юлия Григорьева - Волчья ночь (СИ) Страница 15

— Очень, — честно говорю я. — Словно в резиденцию царей попала.

— В некотором роде так оно и есть, — усмехается Эдуард, и я удивленно смотрю на его широкую спину.

Двери открываются раньше, чем мы подходим, и я вижу невысокую, но подтянутую женщину. Она приветливо улыбается хозяину, потом смеривает меня взглядом и качает головой. Рядом с ней стоят двое мужчин в форменной одежде. Они кланяются Эдуарду и кидают на меня любопытные взгляды.

— Где она? — спрашивает Эдуард, и я слышу, как изменился его голос. Он больше не разговаривает мягко и доброжелательно. Он хозяин, и тон его сух и официален.

— Развлекается, — отвечает женщина.

— Ясно, — в голосе моего хозяина явное презрение. Но тут же вновь возвращается мягкость. — Натали, это Эльвира. Она наша новая горничная. Подбери ей хорошую комнату, — на слове "хорошую" он делает ударение, и женщина вновь косится на меня.

— Нам была нужна горничная? — она не может удержать язвительный тон, на который мужчина реагирует ленивым разворотом и прямым взглядом в глаза Натали.

Женщина будто становится меньше в два раза. Она кланяется и шепчет, что все поняла и выполнит пожелание хозяина. Эдуард кивает и идет дальше, вручив мою сумку одному из встречающих мужчин. Женщина провожает его взглядом, потом недружелюбно смотрит на меня.

— Меня зовут Наталья Викторовна, я управляющая особняком. Ты поступаешь под мое начало. Запомни сразу, я требовательна и строга. Работы будет много, поблажек не жди. Хочешь получать хорошие деньги, учись хорошо работать. Ясно? — я киваю головой, как китайский болванчик. Эта женщина меня пугает. — Пойдем, — она разворачивается и уходит в глубь дома, я иду следом…

— Эля, ты уснула? — Дима тормошил меня.

— Я? — рассеянно смотрю на него, потом на остывший борщ.

— Ну не я же, — усмехнулся он. — Давай попросим подогреть второе, хоть его нормально поешь.

— Я вроде уже наелась, — аппетит пропал окончательно.

— Пока не поешь горячего, мы дальше не поедем, — непреклонно сказал Дима и позвал официантку.

Она недовольно взглянула на меня, но забрала тарелку со вторым и исчезла в хозяйственных помещениях.

— Ты что-то вспомнила? — спросил Дима.

— Многое, — ответила я.

— И что? — он вдруг становится напряженным.

— Меня зовут Свиридова Эльвира Константиновна, моя тетя живет в Питере. У меня есть жених, с которым мы не успели пожениться. — лицо Димы вытягивается, и я поспешила зачем-то добавить. — Был жених, сейчас уже не знаю. — его плечи немного расслабились, но взгляд все равно странный. — Еще моей маме должны были сделать операцию. Но я не знаю, когда все это было. Прошел год или больше?

— А где ты была это время? — интерес сменяет напряжение.

— Я работала в одном большом доме горничной, — мне не хотелось говорить об этом.

— А кто тот мужик, который гнался за тобой? — взгляд Димы стал очень внимательным.

Я не ответила, потому что ответ был слишком невероятен, а врать Диме мне не хотелось. Он не стал настаивать.

Глава 8

… День клонится к закату. Уже месяц я работаю горничной. Хозяин уехал вскоре после того, как привез меня, и до сих пор не появлялся. Свою хозяйку я видела мельком всего пару раз. Она совершенно не интересуется хозяйством, вместо нее руководит абсолютно всем Наталья Викторовна. Мой день начинается в половине седьмого утра. Мы завтракаем в общей столовой для прислуги, и трудовой день на бирает ход. К моменту, когда просыпается хозяйка, ее апартаменты должны блестеть. У них с мужем общая спальня, но есть и отдельные. Еще одна горничная рассказала, что хозяева в общей спальне чаще ругаются, чем спят. У каждого своя жизнь. И иногда в доме гостят женщины Эдуарда. У его супруги, Кристины, есть свои секреты, про которые муж знает, но позволяет развлекаться. Говоря о хозяйке, горничная как-то мечтательно улыбнулась, но я не стала заострять на этом внимание.

Меня удручает другое, здесь нет мобильной связи. И связаться с тетей Леной мне удалось лишь в первый день. Я ей сказала, что уже на месте, и что мне нравится мое место работы. Потом вдруг связь оборвалась и до сих пор ее никто не восстановил. Поэтому я даже не знаю, что с мамой, и как там Сережа. Но никого кроме меня мои переживания не беспокоят. Еще удивляет, что имение покидать запрещено. Ворота постоянно закрыты, и выбраться негде. Хорошо, хоть разрешается пройтись по саду. Мне очень полюбилась беседка. Там я провожу свободное время. В основном, это вечер, после восьми. Нас кормят ужином и отпускают отдыхать. Тогда я накидываю куртку и спешу в беседку, где подолгу смотрю на листья, плавающие в ледяной воде искусственного пруда, слушая негромкий плеск водопада.

Свет фар разрезает темноту, и я невольно встаю, но тут же сажусь обратно на скамейку, потому что у меня время отдыха, а во встречающие лица меня никто не определял. Автомобиль подъезжает к дому, фары гаснут. До меня доносится звук хлопнувшей двери. Какое-то время до меня доносятся голоса, они хорошо слышны в чистом уже морозном воздухе. Потом все стихает.

— Здравствуй, Эля, — я вскрикиваю и резко оборачиваюсь, мой хозяин стоит позади меня и внимательно смотрит. Потом заходит в беседку и садится напротив. — Скучаешь?

— Очень, — отвечаю я, не успев подумать над вопросом. — По тете скучаю, по Сереже.

— По Сереже? — его голос становится напряженным.

— Это мой жених, — улыбаюсь я. — В следующем году мы поженимся.

— Очень большой срок, — он усмехается, и что-то есть в этой усмешке такое, отчего я перевожу взгляд на своего хозяина. — Он может и не дождаться.

— Сережа дождется, — уверенно говорю я. — А еще переживаю за маму. Как прошла операция.

— С ней все в порядке, — отвечает Эдуард. — Я всегда навожу справки о своих людях. Твоя мать идет на поправку.

— Правда? — я недоверчиво смотрю на него.

— Правда, — его голос опять расслаблен. — На днях починят телефон, сможешь позвонить.

Эмоции зашкаливают, я вскакиваю и бросаюсь ему на шею, слабо соображая о том, что это мой хозяин. Просто он привез замечательную весть. Неожиданно его руки обхватывают меня и с силой вжимают в его тело. Я начинаю задыхаться.

— Эля, — его голос, разом охрипший, раздается у самого моего уха.

Я чувствую его горячее дыхание на своей коже и ойкаю, пытаясь вырваться. Некоторое время мне кажется, что меня сжимают каменные жернова, но вдруг хватка ослабевает, и я вырываюсь на свободу, почти падая от резкого движения. Эдуард удерживает меня, но тут же отпускает, как только я выпрямляюсь.