Легкий заказ - Васильев Андрей Страница 15

– Так-так. – Голос Арвида чуть изменился, совсем немного. Но достаточно, чтобы я это уловил. – Скажу тебе так, Макс, удивил ты меня.

Глава 5

– Сильно удивил?

– Изрядно. – Вурдалак бросил лист на столик. – Так что ты хочешь знать?

– А разве есть несколько вариантов? – я показал на документ. – Но если хочешь… Кто автор? Можно ли ему верить? В идеале же – не знаешь, чего именно он от меня хочет?

– С последним проще всего, – улыбнулся Ленц. – Он хочет все и много. Такой у него план на эту жизнь и этот мир. Что под себя подгрести можно – подгребет, не сомневайся. Но особый интерес у этой персоналии к тому, чего у остальных нет.

– Удивил, – фыркнул я. – Да мы все такие. Или ты свое существование по другим принципам строишь?

– За недоступным лично я не бегу, ломая ноги, – возразил мне Арвид. – И лоб о стенку попусту не расшибаю, делаю это только тогда, когда других вариантов нет. Да и на себя не наговаривай, ты знаешь, когда надо остановиться. Не у тебя ли пару лет назад появилась возможность лапу на царский тайник наложить. Было такое?

– Было, – подтвердил я.

Интересная тогда история вышла, хоть и запутанная. Изначальным заказчиком была ведьма из Оренбурга, желавшая выяснить, что случилось с ее любовником, который прибыл в столицу за две недели до этого. В результате завертелась карусель с погонями и стрельбой, закончившаяся почти для всех довольно невесело. Заказчица погибла, перед тем отомстив убийцам своего сердешного дружка, попутно жизни лишилось несколько человек и ведьм. Ну а я остался со сломанной ключицей, ссадинами на лице и без гонорара. Платить-то его было некому. Нет, аванс я взял, и неплохой, но в целом остался в убытке.

А еще нашу компанию тогда занесло в подземелья под Кремлем, где мы изрядно страха натерпелись, а непосредственно я нашел захоронку времен царя Михаила Федоровича. Разумеется, не прямо его самого, скорее всего тот сундучок с украшениями и монетами припрятал кто-то из кремлевских сотрудников времен правления первого из Романовых, опасавшийся повторения недавней смуты, но это сути не меняло.

– И что ты предпочел сделать? А ведь шансы на то, что тебя за руку не схватят, были велики, не меньше чем пятьдесят на пятьдесят.

Что, что… Государству найденное сдал, через отдел. И дело не в гражданской позиции или патетике вроде «это добро принадлежит народу», просто проблем не хотелось. А они могли бы возникнуть, поскольку умерли не все из тех, с кем я тогда по кремлевским подземельям бродил. Вот не останься свидетелей, тогда да, тогда я тот сундучок непременно к рукам бы прибрал и в тайник переправил. Но самое неприятное то, что история с кладом стала общим достоянием, причем поступок мой мало кто одобрил. Вон до сих пор давнее эхо аукается.

Лучше бы я эту заначку семнадцатого века вообще не находил, очень уж много от нее проблем.

– А вот он – нет, – Ленц постучал ногтем по письму, – невзирая на детали. Кто поспел, тот и съел. Ну или кто первый встал, того и тапки.

– Он, он, – немного рассердился я. – Есть у этого человека имя?

– Есть, – подтвердил вурдалак. – Но я тебе его не скажу. В письме нет на то никаких указаний. Тут что сказано? Надо подтвердить факт деловой чистоплотности, что я с удовольствием делаю. И да, автор этого письма всегда выполняет то, что обещал, данному им слову можно верить смело. А все остальное – без меня.

А ведь Ленц его боится. Ну, того, кто письмо написал. Или как минимум здорово опасается. Надо же, никогда не думал, что подобное доведется увидеть.

Не знаю, кто автор письма, но я его уже уважаю.

– Впрочем, еще пару советов я тебе все же дам, – подумав, добавил вурдалак. – В качестве премии за недавнюю помощь. Первое: если возьмешь его заказ, то не вздумай после начинать какую-то свою игру. Он всегда выполняет принятые на себя обязательства, но требует от партнера или наемника ровно того же. Такие у него принципы.

– А второй совет? – поторопил я Ленца, который, выдав предыдущую фразу, о чем-то задумался.

– Второй? – переспросил он. – А, да. Вот тебе и он: не связывайся с автором этого письма. Ты почти наверняка получишь очень щедрую награду, обзаведешься новыми полезными связями и хлебнешь адреналина полной ложкой, то есть все будет так, как ты любишь. Но кто знает, что при этом потеряешь. А без потерь тут не обойдется, можешь не сомневаться. Никто, кто работал с этим… господином, скажем так. Так вот – никто не выходил из партнерства с ним таким же, каким являлся до того. Очень он непрост, понимаешь?

Господи боже, да о ком таком мы говорим? Прямо демоническую какую-то особу Ленц описал. Но демонов не бывает, это выдумки кинематографистов и фольклористов. Как, кстати, и дедайтов, и зомби, и еще много кого. Да и вообще зла в чистом виде не существует, как, впрочем, и добра. Вон я недавно контракт один получил, надо было кикимору в Дубненском районе прикончить за то, что та жену и дочку какого-то серьезного бизнесмена на болота заманила и там утопила. Не знаю уж, какая болотная жижа ей в голову ударила, чем ей те помешали, но факт есть факт. Тем более что безутешный муж и отец, которого в офис приволок его приятель и мой бывший клиент, заплатил не торгуясь, а по тарифам такая работа стоит сильно недешево. Болото – место неприятное, опасное и вонючее, за такие заказы я беру оплату по высшей ставке.

Кстати, он отчего-то мне поверил сразу, еще до того, как я, чтобы убедиться в своих предположениях, ему несколько фотографий показал, на которых были запечатлены жертвы кикимор. У этой нечисти есть свой стиль и почерк, единый для всех представителей данного вида, его ни с чем не спутаешь. И тела жертв они никогда у себя в болоте не оставляют, всегда на берег выкидывают. Хотя, ради правды, и убивают очень нечасто. Погонять бедолагу по хлябям, попугать охами, ахами и огоньками – это можно, загнать поглубже в трясину – тоже. Но смертоубийство… Единственное, может, эти бедолаги чего не то сказали, находясь на ее территории? Болотные Хозяйки сильно обидчивы.

Заказ я выполнил, причем без особых проблем. Обычная работа, ничего нового. Пока кикимора гонялась по болоту за нанятыми на ближайшей железнодорожной станции местными ханыгами, во всю глотку вопящими разные непристойности в ее адрес, я отыскал логово, а там и до заветной захоронки добрался, той, в которой соломенная куколка-чучелко лежит. Зачем? Так в том чучелке ее жизнь. Кикимора ведь не от сырости завелась, она когда-то кем-то была. Может, девчушкой малой, некрещеной, которая забрела в эти топи и тут утонула, а после из темной чарусьи обратно вылезла уже не человеком, а нечистью; может, душой нерожденного младенца, того, которого зачали где-то здесь, на берегу болота, а после в абортарии по просьбе матери из нее выскребли. Да там много вариантов, и все они так себе.

Но одно неизменно – где-то лежит вот такая куколка соломенная, в которой осталась та искра прежней жизни, что держит кикимору на этом свете. Эдакий, прости Господи, крестраж. Найди его, а дальше все просто. Неотрывно глядя на кикимору, запали можжевеловую ветку, зажги с нужными словами это чучелко – и сгорит его обладательница, останется от нее только куча тряпья да желтый кривой зуб. Нет, можно, конечно, и по-другому болотную обитательницу извести, так, как в старину богатыри делали. То есть колпак железный надеть, вилы да рогатину с собой взять, да и пойти геройствовать, при этом в грязи перемазаться по самое не хочу и воды болотной наглотаться. Но зачем? Можно всё решить проще, надо только держать глаза открытыми, не хлопать ушами, и не лениться много читать, причем желательно первоисточники в Ленинской библиотеке. А, ну и головой думать, а не задницей, разумеется.

Так вот – сгорела кикимора, я зуб ее забрал и уходить в сторону берега собрался, где ханыги костерок уже разложили и пузырь с водкой по рукам пустили, как пожаловал болотник. Я сначала напрягся, подумал, что драться придется, а мне этого очень не хотелось, и так башка от удушливого трясинного газа уже раскалывалась. Но нет, тот на тряпье сгинувшей супруги упал, стал слезами заливаться и причитать, что, мол, он сколько раз ее просил живые души без нужды не губить, что рано или поздно ей это дело боком выйдет. Ну а ко мне ноль претензий, потому что я в своем человеческом праве.