Ольга Романовская - Дама с единорогом Страница 15

— На всякий случай, пустоголовая дура, взяла бы да вытрясла циновки. Брысь за работу!

— Да уж солнце скоро сядет, — заканючила Джуди, которой хотелось хоть раз побездельничать.

— Ничего, тебе полезно трудиться.

Спровадив не в меру любопытную служанку, Жанна подумала, что и ей неплохо бы немного поработать. Переодевшись, она вычистила платье и спустилась на кухню: кухарка Элсбет давно хотела научить её печь пирог с телячьей печёнкой, до которого девушка была большая охотница. Пирог был сытным и вполне мог заменить обед.

Элсбет безраздельно властвовала над несколькими помощницами у белёной, только что затопленной печи и закопченного очага среди пучков порея, связок чеснока и корзин с яйцами. Стоя у огня, она пробовала суп со свиными шкварками. В кухне удушающее пахло дымом, свиным жиром, чесноком и майораном.

— Боюсь, пирог сегодня будет не из говяжьей печёнки, — покачав головой, указала на разделочный стол кухарка. — У нас только свиная.

— Хорошо. Элсбет, ты мне поможешь?

— Отчего не помочь? Перво-наперво повяжите себе платье передником — кажись, я его на столе оставила. Теперь достаньте яиц, сколько в руки влезет, чем больше, тем лучше, и разбейте в миску так, чтобы только желтки остались. Теперь уж возьмите нож, мелко нарубите печёнку и налейте в котёл воды. Угли ещё не остыли, так что она мигом сготовится. Пока печёнка варится, поищите корицу и имбирь. Только с ними надо осторожно, чтобы понапрасну не бросать деньги на ветер. Давайте лучше я займусь пирогом, а Вы посмотрите. Так быстрее будет!

Пристыженная Жанна с восхищением наблюдала за тем, как ловко кухарка перемалывает имбирь, следя одним глазом за печёнкой, скворчащими сковородками и супом, и понимала, что ей никогда не достичь подобного мастерства.

— Жанна, где тебя черти носят! — загремел голос отца. Девушка встрепенулась и метнулась к нему, забыв снять передник.

Барон, как был в грязных сапогах и пыльной одежде, развалился у очага в любимом кресле.

— Во дворе — бардак, почище чем в Преисподней. Чтобы к обеду этого не было! И принеси мне эля.

Жанна кивнула и снова поспешила на кухню. Наскоро вытерев руки о передник, девушка осведомилась, когда будет готов обед, сытен ли он, и, удовлетворившись ответами, открыла шкаф для посуды. Длинные распущенные волосы мешали ей, поэтому она кое-как заплела их в косу, перевязав первым попавшимся лоскутком. Заметив Нетти, притащившую на кухню бадью с водой, баронесса поманила её:

— Сбегай, налей в кувшин элю и подай барону. Скажи ему, я занята по хозяйству. После просмотри сундуки и хорошенько перетряси бельё.

Во дворе Харриет развешивала бельё; под её ногами сновали пискливые цыплята, опекаемые встревоженной наседкой.

Тряся передником и громко хлопая в ладоши, баронесса загнала цыплят в птичник и отругала задремавшую девочку-птичницу:

— Сколько раз говорила: чтобы у крыльца никаких кур! Следи за ними лучше, а то они весь огород разрыли.

Досталось и Харриет:

— Чтобы я тебя в последний раз здесь с бельём видела! Нашла, где его вешать, — над навозной жижей! И кто только надоумил повесить здесь верёвку? Ладно, давай корзину, я покажу, где его следует вешать. Смотай верёвку и ступай за мной.

Ловко подхватив корзину с бельём, Жанна зашагала к конюшне, щёлкнула задвижкой и распахнула калитку, ведущую в огород. Обогнув небольшой цветник и, заодно проверив, всё ли перекопано, унавожено и посажено в срок, она зашагала к двум старым яблоням. Поставив корзину на землю, девушка указала на яблони:

— Вот где следует вешать бельё. Натягивай верёвку и займись делом. Если нужно, я помогу тебе.

— Что Вы, — запротестовала Харриет, — Вы и так слишком много для меня сделали!

— Как хочешь. Замуж-то скоро выйдешь?

— Это как Бог даст! — вздохнула служанка, закрепив верёвку на одной из веток.

— Что же это, так Джон и не думает на тебе жениться? — нахмурилась баронесса. — Кажется, я ясно высказалась на этот счёт. Сегодня же попрошу капеллана прилюдно усовестить его. Ты ведь хорошая девушка, Харриет, порядочная, набожная… А мать твоя как?

— Всё так же.

— Отец бросил эту Берту? Это надо было при живой жене…!

— Нет, — угрюмо ответила Харриет. — О них вся округа болтает, настолько эта Берта бесстыжая. Она ведь, сеньора, и в церкви своими грудями народ смущает. Придёт в своём синем платье, чепец наденет, глаза потупит — да что толку, если её поганая грудь из платья торчит! А уж как она отца захомутала! И Джон мой до неё большой охотник, говорит, будто у неё ляжки тоньше моих. Да будь моя воля, я бы ей давно ноги повыдергивала!

— Не беспокойся, Харриет, — заверила её госпожа, — завтра же эту девку выпорют и выгонят на большую дорогу, где ей и место. А твой отец и вероломный жених заплатят за пренебрежение добродетелью.

— Что Вы, госпожа, не нужно! У нас и так деньжат мало, а тут ещё… Пусть он просто снова живёт с матерью.

— Но высечь его для острастки других не помешает.

Снова хлопнув калиткой, Жанна зашла в коровник, чтобы проведать недавно отелившуюся корову. Найдя мать и дитя здоровыми и довольными жизнью, она сама задала им корма и продолжила обход замкового хозяйства, проверяя, все ли поросята, телята, цыплята и прочая птица целы и здоровы. Попутно девушка прикидывала, какие закупки необходимо произвести в ближайшем городе. Элсбет говорила, у них мало перца и шафрана. Пожалуй, нужна ещё соль, но в последнее время она так дорога, что невольно приходится обходиться без неё.

На крыльцо, потягиваясь, вышел барон. Бросив одобрительный взгляд на деловитую дочь, он сказал, указывая на смиренно потупившего лукавый взор крестьянина:

— Разберись, что нужно этому висельнику.

— Самую малость, сеньора, — тут же оживился проситель. — Я тут деньги принёс, которые Вам задолжал, а заодно и другие, за меня, мою семью и детишек.

— Быстро же ты разбогател! — усмехнулась баронесса, знаком приказав следовать за собой.

— Так я ведь теперь человек торговый…

— Надолго ли? — покачала головой Жанна. — Ладно, ступай к управляющему. Скажешь, барон разрешает выкупить землю. Отдашь деньги, Гарбаг составит новый договор… Ступай, не мельтеши перед глазами!

Глава IV

Храня в сердце напутствия святых отцов, Гумберт де Фарден, а ныне просто отец Бертран вступал в мир. Мир встретил его помоями, вылитыми на дорогу неряшливо одетой крестьянкой с обвислым, выпиравшим из-под юбки животом. То, что часть содержимого ведра попало на проезжего, было в порядке вещей, не стоило и извиняться.

— Бриджкросс далеко? — поинтересовался молодой священник, проверяя, не попали ли помои на бумаги, которые он вёз в Форрестер. Состояние собственной одежды его не заботило: дороги славной доброй Англии давно отучили от подобной щепетильности.