Майкл Муркок - Амулет безумного бога Страница 15

– Зачем им это? Шаракин ухмыльнулся:

– В секте нет моряков. Поэтому жрецы и обратились ко мне, когда один из них придумал этот план. Хотя, сказать по правде, я не знаю, зачем им сокровища, – он поднялся на ноги. – Ну, пошли. Забавно будет посмотреть, что вы затеяли.

Д'Аверк кивнул Хоукмуну и Оладану. Те исчезли во тьме и вернулись с тремя длинными незажженными факелами. Д'Аверк подтолкнул Шаракина, и капитан следом за Оладаном двинулся к трапу.

Они медленно поднялись на палубу и увидели в свете заката большой, красивый трехмачтовый корабль.

Матросы, стоявшие на палубе, сразу поняли, что произошло, и бросились к борту. Но Хоукмун закричал, прижав к спине Шаракина острие меча:

– Не двигайтесь, иначе мы убьем вашего капитана!

– Если убьете меня, они убьют вас, – проворчал Шаракиин. – Кто от этого выиграет?

– Молчать! – сказал Хоукмун. – Оладан, зажигай!

Оладан ударил кресалом о кремень. Факел вспыхнул. Запалив два других, зверочеловек раздал их своим спутникам.

– Слушайте! – закричал Хоукмун. – Наше судно пропитано нефтью. Если кто-нибудь из нас опустит факел, оно загорится. Тогда и вам несдобровать.

– Так, значит, мы все сгорим, – хмыкнул Шаракин. – Да вы такие же сумасшедшие, как и те ослы, которых убили.

Хоукмун отрицательно покачал головой:

– Оладан, готовь ялик.

Горец прошел на корму, к самому дальнему люку, развернул над ним лебедку, откинул крышку и, прихватив конец троса, исчез внизу.

Заметив движение на чужом корабле, Хоукмун опустил факел. Пламя отражалось в его глазах, бросало багровые отблески на лицо.

Оладан снова поднялся на палубу и, держа в одной руке факел, другой стал вращать ворот лебедки.

Увидев поднимающийся над люком огромный ялик с тремя оседланными лошадьми, Шаракиин крякнул от изумления. Лошади испуганно и непонимающе глядели на море. Ялик медленно проплыл в воздухе и повис, покачиваясь, над водой.

Закончив работу, Оладан привалился к лебедке спиной. Он вспотел и тяжело дышал, но ни на секунду не опускал факела.

Шаракин осклабился:

– Неплохо придумано. Но ничего не выйдет. Вас всего трое. Что теперь будете делать?

– Повесим тебя, – ответил Хоукмун. – На глазах у экипажа. Я устроил эту ловушку по двум причинам. Первая: мне нужно кое-что от тебя узнать. Вторая – я решил свершить правосудие.

– Какое еще правосудие? – закричал перепуганный Шаракин. – Зачем ты суешься в чужие дела? Какое еще правосудие?

– Правосудие Хоукмуна, – твердо ответил герцог Кельнский. На его бледное лицо упал солнечный луч, и казалось, камень во лбу ожил.

– Матросы! – завопил Шаракин. – Спасите меня! Убейте их, матросы!

– Если вы пошевелитесь, мы убьем его и подожжем корабль, – крикнул д'Аверк. – Вы погибнете напрасно. Мой вам совет: уходите, пока целы. Мы казним только Шаракина.

Как они и рассчитывали, матросы не испытывали особой любви к своему капитану-пирату и не желали ради него рисковать жизнью. И все же они не рубили абордажных канатов, выжидая, что предпримут трое смельчаков.

С веревкой в руке Хоукмун забрался на салинг. Сделав петлю и надежно укрепив веревку над водой, он спустился обратно на палубу.

Наступила мертвая тишина. Шаракиин постепенно сообразил, что помощи от своей команды он не дождется.

За кормой покачивался над морем ялик с лошадьми. Скрипели тали. В руках троих воинов, пленивших Шаракина, потрескивая, горели факелы.

Шаракин отчаянно закричал и попытался вырваться, но пирата остановили острия трех мечей, прижатые к его горлу, груди и животу.

– Вы этого не сделаете… – пробормотал он, но умолк, видя мрачную решимость на лицах своих врагов.

Оладан подцепил мечом петлю, подтянул ее к борту, Хоукмун расширил ее, а д'Аверк подтолкнул к ней Шаракина. В тот миг, когда петля опустилась на плечи пирата, он взревел и ударил Оладана, сидевшего на планшире. Тот с криком полетел в воду. Охнув от неожиданности, Хоукмун бросился к борту. Шаракиин повернулся к д'Аверку и выбил факел из его руки, но француз отступил на шаг, и у глаз капитана заблестела сталь меча.

Пират плюнул д'Аверку в лицо, прыгнул на борт, лягнув Хоукмуна, который попытался его остановить, и бросился в воду.

Петля затянулась, край нок-реи опустился и взметнулся вверх, хрустнули позвонки, и тело задергалось на веревке.

Д'Аверк кинулся к упавшему факелу, но пропитанная нефтью палуба уже вспыхнула. Пока он пытался затоптать огонь, Хоукмун бросил Оладану канат, и мокрый зверочеловек вскарабкался на борт корабля. Купание ему, похоже, ничуть не повредило.

Матросы на корабле Шаракиина зашумели и подступили к борту.

«Почему они не отплывают?» – удивленно подумал Хоукмун.

– Отходите! – крикнул он. – Ваш капитан мертв, и вы будете мертвы, если не отплывете!

Но матросы не двигались.

– Пожар, остолопы! – Оладан показал на пламя, от которого пятился д'Аверк. Огненные языки взметнулись вверх и лизали мачту и надстройку.

– Пора в лодочку, – усмехнулся д'Аверк.

Бросив свой факел в пламя, Хоукмун поспешил к ялику.

– Почему они не уходят? – спросил он француза.

– Сокровища, – пояснил тот, крутя ворот лебедки. – Думают, награбленное добро еще в трюмах.

Ялик опустился на воду. Напуганные лошади фыркали, чуя запах дыма. Соскользнув по талям на дно ялика, бывшие владельцы черного корабля налегли на весла. Вскоре судно превратилось в огромный костер. Над волнами стелился маслянистый дым, на фоне которого раскачивалось, словно пытаясь избегнуть адского пламени, тело Шаракиина.

Трое смельчаков поставили парус, и тот наполнился ветром, унося их прочь от горящего судна. Они видели, что на пиратском корабле занялся парус, и матросы лихорадочно затаптывали падающие на палубу головни, а другие с большой неохотой рубили абордажные канаты. Но с ялика трудно было рассмотреть, велика ли опасность, грозящая трехмачтовому кораблю.

Прямо по ходу ялика был виден берег Крымии. Дальше лежала Украния. Быть может, где-то там трое путников найдут Безумного Бога, его приверженцев и, возможно, Иссельду…

Часть вторая

«Утлое суденышко несло Дориана Хоукмуна и его спутников к скалистым берегам Крымии, а в это время далекий Камарг из последних сил отражал натиск Империи Мрака. Король-император Хеон приказал своим войскам во что бы то ни стало уничтожить смелый народ, дерзнувший бросить ему вызов. По Серебряному мосту, протянувшемуся над морем на тридцать миль, шагали воины Орденов Вепря и Волка, Грифа и Собаки, Богомола и Лягушки. Они гордо несли свои чудовищные доспехи, клинки их полыхали в солнечных лучах… А король-император, свернувшись зародышем в своей Тронной Сфере, скрежетал зубами от ненависти к Хоукмуну, графу Брассу и всем тем, кого он до сих пор не сумел подчинить себе, хотя уже полмира лежало у его ног. Порой ему казалось, будто он сражается с некой таинственной силой и за спиной его недругов стоит какой-то всесильный незримый противник – и эта мысль сводила Хеона с ума… Судьбы всего мира зависели сейчас от тех смельчаков, с кем не мог справиться король Хеон: от Хоукмуна, Оладана и, возможно, даже д'Аверка; от загадочного Рыцаря-в-Черном-и-Золотом; от Иссельды, графа Брасса и еще горстки храбрецов. Именно на них пал выбор Рунного Посоха…»