Виктория Иванова - Два–в–одном Страница 15

— Рэй! Он же умирает! Ну сделай что-нибудь! — истерически дёрнулась я, судорожно вцепившись в посох.

— Разве что зомби, — виновато пожал плечами он. — Лечение не по моей части. Это к Светлым надо…

— К светлым? — задумчиво протянула я. — Рэй, дай мне тело!

Как ни странно, но тёмный молча повиновался, и я быстро приблизилась к женщине, опустившись рядом на одно колено. Та не заметила, что рядом есть ещё кто-то, продолжая держать ребёнка, уговаривая его не уходить.

— Удержать душу сможешь? — мысленно спросила я затаившегося крылатого.

— Действуй, — отозвался он и свободная, правая, рука протянулась над окровавленной головой ладонью вниз. Под пальцами заструилась темнота, касаясь детского личика и вновь возвращаясь к хозяину.

Это ремонт, это всего лишь ремонт — твердила я себе, водя посохом над телом ребёнка. Всё должно вернуться на свои места, он должен быть здоров, и крови на коже не было, не было, не было…

Навершие Солнышка засияло режущим глаза светом, и вокруг упала оглушающая тишина. Мне некогда было узнавать её причины. С каждым взмахом сквозь меня проходила волна обжигающего жара, но я панически боялась убирать посох.

— Ещё чуть-чуть, осталось совсем немного, — тихо уговаривала я то ли себя, то ли кого-то иного.

Наконец покрывавшая тело кровь полыхнула зеленоватым огнём, и мы увидели абсолютно здорового ребёнка, тихо лежащего на руках у матери.

— Рэй? — это была даже не мысль, а её тень. Настолько я чувствовала себя уставшей…

Тёмный перехватил управление и резко сжал кулак. Безвольное тело дёрнулось, выгнулось дугой и… и на нас посмотрели ярко-голубые глаза.

— Мама? — несмело, робко. А потом громче и радостней. — Мама!

Женщина вскрикнула и прижала ребёнка к себе. На мгновение зажмурила глаза, а потом пронзительно поглядела на нас.

— Чего ты хочешь, господин? — тихим шелестом ветра пронеслось над притихшей толпой.

Райлен невесело усмехнулся, я почувствовала лёгкое касание и услышала его ответ:

— Спать и есть. И много.

А в мыслях быстро прокатилось едва слышимое недовольство «Ох уж мне эти светлые…». Но всё равно, я была ему благодарна за заботу.

— Я забочусь о себе, — тихо пробурчал тёмный мысленно. — Ты думаешь, что так долго удерживать душу — легко? Я тоже еле стою…

— Ой, ой, ой! Так я тебе и поверила… — он сперва обиделся, а потом иронично хмыкнул, и мы в полном согласии отправились за женщиной спать.

Нам выделили довольно широкое ложе за печкой, на которое Рэй упал, словно целый день вагоны грузил, а не прохлаждался на свежем воздухе. И вырубился он тоже первый. А я ещё успела прижать к себе покрепче Солнышко (мало ли кто) и пробормотать стоявшей рядом женщине:

— Дана покормите…

…

— Лайра, ну что там?

— Он спит. Не шуми так.

— Да я и так шёпотом разговариваю… А что с нашим сыном?

— На нём нет ни единого шрама! И он ничего не помнит. Так удивился, когда оказался у меня на руках…

— Но как такое вообще может быть? Он же всегда был тёмным!

— Для богов нет ничего невозможного…

Староста деревни и его жена вышли из дома, тихо притворив за собой дверь, чтобы не разбудить мирно спящего за печью темнокрылого ари'эллира. Только что, на их глазах, воспользовавшегося светлым источником…

…

— Староста! Эй, староста! А чего с зеленомордыми-то делать?!

Предводитель налётчиков, щеголял тремя стальными кольцами на правом предплечье. Что приблизительно было равно человеческому капитану. Он исподлобья смотрел на главу деревни, от которого теперь зависела не только его судьба, но и судьба всего его отряда.

Кто же знал, что у этой не самой крупной деревушки есть маг-покровитель? Даже у лежавшего всего в половине дня пути торгового города и то, только маги-наёмники имелись на довольствии. А от тех особого толку нет. Только и горазды, что фокусы показывать.

А тут нарвались на хозяина посоха, чтоб ему… Главное — откуда он взялся? Орги же говорил, что дело будет без шума и пыли!! А теперь… Ещё и в Совет нажалуется, тогда вообще с живых не слезут…

— Чего делать, чего делать… — отозвался староста. — Вот господин проснётся и пусть решает, чаво с ними делать. А то майся с ними…

Действительно, размышлял староста, убить — дык, дружки припрутся, ещё мстить надумают. Отпустить тоже не получится — вернутся с подкреплением и что? И конец деревне. А вот отдать господину… пусть он с ними мороки огребёт.

Деревенский голова честно не знал, как относиться к неожиданному воскрешению молодого господина. Любить его в деревне особо не любили, да и кто господ-то любит? Но подати вносили исправно, а тот в свою очередь от набегов оберегал. Хотя и был большим охотником до баб. Но и колдуном не слабым был тоже. Да ещё и тёмным.

А тут вообще не знаешь, чего думать и чего бояться. Молодой-то господин не помер — это раз. С даном вон дружбу водит — это два. От налётчиков уберёг и сына спас — это три. А четыре… видать, большую силу приобрёл. Вона, светлый посох таскает, да лечить навострился. Так что по первости можно и потерпеть, а там боги решат, кому плюшки с маком, а кому и канава со злым раком…

— Господину отдадим, — повторил староста. — А пока давайте, жалобности готовьте, да оброк собирать надобно…

Голова сошёл с высокого крыльца и, расталкивая людей, направился на задний двор, за телегой. А самые дюжие мужики тычками погнали связанных пленников в амбар, где им надлежало дожидаться пробуждения господина…

Янтарно-жёлтая луна тихо поднималась из-за горизонта, заливая землю тёплым светом…

Когда я проснулась — на улице уже стояла ночь, и празднование продолжалось в полном объёме со всеми сопутствующими выкриками, шумами и покушениями на музыку. Как по мне, так от этих воплей собаки бы заливались истошным воем.

— Нормальная музыка, что тебе не нравится, — сонно пробормотал Рэй и зевнул. — И чего ты подхватилась?..

— Кушать хочу! И ты, между прочим, — тоже. Только ленишься крылья за порог перенести. — Подколола его я.

— Ой, кто бы говорил! А ты вообще на улице в обмороки падаешь!

Перебраниваясь и вспоминая все мелкие и не очень грешки, мы тихо и мирно выскользнули на улицу, направляясь к столам. Надеюсь, здешние ещё не все съесть успели.

Наше появление не осталось незамеченным. Музыканты, игравшие на некотором подобии дудочек (боевых дудках, при звуках которых враг в ужасе бежит! — мысленно и патетично взвыла я), издали особо душераздирающий звук и заткнулись. Все головы разом обернулись к нам.