Сергей Шведов - Меченые Страница 15

Туз стоял у дверей, сложив на груди сильные руки, не спуская с девушки холодных, насмешливых глаз. Гильдис чувствовала себя неуютно, но пыталась всеми силами сохранить спокойствие. И почему этот человек так смущал ее, благородную Гильдис, которая не опускала глаз даже в присутствии коронованных особ?

— Она долго мучилась? — спросила Гильдис, пытаясь найти почву для беседы.

— Нет, — ответил Туз, недовольно хмуря брови. — Она умерла сразу.

Разговор происходил в уже знакомой сержанту комнате, но платье на Гильдис было сегодня не красного, а черного цвета. Этот цвет нравился Тузу еще меньше, чем красный, хотя он и был одним из символов Башни.

Гильдис взяла в руки подарок капитана — золотой браслет в форме змеи — и примерила на запястье. Туз взял девушку за руку, делая вид, что любуется браслетом. Ее ладонь была узкой, с удивительно мягкой и нежной кожей, и буквально утонула в широкой ладони Туза.

— Говорят, что в Башне много золота?

— Кто говорит?

Гильдис поразила резкая смена его настроения: только что он беззаботно улыбался, явно желая понравиться ей, и вдруг, в одну секунду, его лицо стало подозрительным и жестоким, чтобы не сказать злым. Странный он человек, этот меченый.

— Я просто так спросила. — Гильдис высвободила руку и отошла к окну. Ее светлые волосы казались золотыми в лучах заходящего солнца. Полные губы сложились вдруг в неуверенную улыбку:

— Ты отпустил ее тогда, ночью, это правда?

Туз вздрогнул, как от удара. Если слух об этом достигнет длинных ушей молчунов — не миновать ему подземелья. Гильдис вновь подошла к нему и мягко тронула за плечо:

— Женщина рассказала об этом Берте, когда ее притащили к нам в замок. Больше ее не слышал никто.

Туз неожиданно обнял девушку и притянул к себе. Но Гильдис решительно вырвалась из его объятий. Глаза ее горели от возмущения.

— Странные нравы в твоей Башне.

— А разве в Бурге не целуют девушек? — мягко улыбнулся Туз.

Кажется, он собирался обратить свою неловкость в шутку. Конечно, столь глупо шутить с благородной девушкой могут только мужланы, но откуда этому молодцу набраться хороших манер. Разве что сама Гильдис преподнесет ему несколько уроков.

— Ты знаешь дорогу к заколдованному пруду?

— Знаю. — Сержант удивленно вскинул бровь.

— А правду говорят, что искупавшийся в полнолуние в этом пруду будет счастлив всю оставшуюся жизнь?

— Я не пробовал.

— Покажи мне туда дорогу. Мы поедем к пруду днем, — добавила она поспешно. — Я бы попросила кого-нибудь из своих, но отец им строго запретил… Со мной будет Марта, — спохватилась она, заметив его улыбку.

— Как пожелаешь, — спокойно сказал Туз. — Я буду ждать тебя в полдень у большого дуба по ту сторону Ожского ручья.

Он поклонился и вышел, а девушка еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь, переживая свою неожиданную смелость. Конечно, можно было отказаться от прогулки под благовидным предлогом. Но меченый наверняка подумает, что Гильдис Хаарская испугалась. Вот еще. Нет ничего неприличного в том, что она прогуляется по Ожскому бору, пусть даже и в сопровождении меченого. Приграничье — это вам не чопорный Бург, здесь нравы попроще. Не говоря уже о том, что никто и никогда не узнает об этой прогулке.

Туз лениво слонялся по двору, не зная, к чему приложить руки. Его люди, отчаянно ругаясь, гоняли крикунов по пыльному плацу. Сержант присел у стены и с удовольствием ощутил спиной желанную прохладу. Замотавшийся Бес опустился рядом, тяжело переводя дух.

— Учишь их, учишь, а все без толку.

— Давно ли сам был таким?

— Скажешь тоже, — Бес вдруг толкнул Туза локтем в бок: — Смотри, прилетел, стервятник.

Туз скосил глаза влево. Низкорослый Тет, блестя лысым, как колено, черепом, неподвижно стоял у противоположной стены и неотрывно смотрел на сержанта. Согнувшийся почти пополам Сутулый, меченый из десятки Бульдога, что-то горячо шептал ему на ухо.

— Паскуда, — прошипел Бес.

Туз промолчал. Бес нехотя поднялся и побрел к измученным жарой крикунам, на ходу отдавая приказы.

Власть Тета и его подручных была велика. Множество страшных рассказов ходило о молчунах среди простого народа. Крестьяне, встречая их на дороге, поспешно стягивали шапки с лохматых голов и долго потом крестились им вслед, читая дрожащими губами все известные с детства молитвы, оберегающие от нечистой силы. Бабы прятали от них детей, оберегая от дурного глаза. Слухи о страшных подземельях Башни заставляли благородных владетелей ежиться даже за крепкими стенами замков.

Низкорослые, большеголовые молчуны держались обособленно от меченых. У них не было женщин, они не имели потомства, но слухи об устраиваемых ими вне стен Башни оргиях передавались из уст в уста. Молчуны готовили себе смену втайне, не посвящая никого в свои секреты. Ходили слухи, что детей отбирали не только в Приграничье, но и тайком вывозили из Лэнда. Дети росли за глухими стенами Дома молчунов под неусыпным взором наставников. Туз часто видел их безрадостные глаза, смотревшие на мир с пугающим равнодушием. Было что-то жутковатое в унылой неподвижности этих каменных маленьких лиц.

Молчуны играли особую роль в оборонительных порядках Башни, они были хранителями всех ее секретов. Только капитан и лейтенанты Башни имели право беспрепятственного доступа в Дом молчунов. Но, как примечал Туз, Лось пользовался этим правом редко, а лейтенанты вообще предпочитали обходить молчунов стороной.

Молчуны обладали способностью останавливать потерявших вожаков псов и даже поворачивать их обратно. Как им это удается, не знал никто. Но Туз давно уже начал догадываться, что свои удивительные способности молчуны используют не только против стаи. Значение Тета и его молчунов особенно возросло пять лет назад, после трагической гибели первых сотен. Новому капитану и трем лейтенантам трудно было противостоять Тету, опираясь на неокрепшие плечи крикунов. Крикуны, однако, подросли, превратились в настоящих меченых и не желали мириться с всевластием Тета. После трагической гибели Рамзая противостояние молодых сержантов и молчунов едва не вылилось в открытое столкновение. И только усилиями капитана удалось предотвратить кровопролитие. Тет быстро разглядел подстерегавшую его опасность. Он приблизил к себе нескольких крикунов и теперь использовал их в борьбе против мятежных сержантов. Борьба между враждующими сторонами то затухала, то вспыхивала с новой силой. Капитану с трудом удавалось сохранять равновесие, ибо открытое столкновение могло привести к гибели Башни.