Papirus - Барс - троглодит Страница 15

Ромис поблагодарил арбитра и неуверенно посмотрел на меня. Однако не за тем, чтобы последовать совету доброго человека.

— Прости, Дит. Я даже не спросил, как ты оружием владеешь, так обрадовался, что у меня появился шанс. Может, откажешься пока не поздно?

Я подумал и честно ответил:

— Оружием владею средне, — что это в понимании барсов, пояснять Ромису не стал, — а вот отказываться теперь не буду ни в коем случае, поскольку меня только что оскорбили. Если в родном поселке я могу еще простить своим, то здесь делать этого не буду ни в коем случае.

Выяснив у обеих сторон, что примирение невозможно, арбитр вышел за пределы круга и подал сигнал к бою.

Вокруг площадки толпился народ, но не сказать, чтобы полгорода сбежалось полюбоваться на зрелище. Дуэли здесь не редкость, поэтому приходили в основном самые азартные — сделать ставки и попытаться выиграть немного деньжат.

Вошли мы одновременно через противоположные калитки. Оказавшись внутри, Леокарт скомандовал своим дружкам:

— Вы вдвоем по-быстрому разбираетесь с этим… а потом стоите и не вмешиваетесь. Разве что, в крайнем случае, но, думаю, до этого не дойдет.

Мы с Ромисом разошлись в разные стороны, чтобы не мешать друг другу. Нас вполне устраивал расклад, предложенный Леокартом. Сам он, выхватив богато изукрашенную шпагу и под стать ей дагу, осторожно стал сближаться с моим другом, в то время как ко мне двинулись, обнажив только шпаги, двое его дружков. Я вызвал легкий транс — состояние граничное с переходом в холод в готовности немедленно в него войти. Наставники предостерегали от недооценки противника и учили всегда сражаться против любого так, будто перед тобой воин более искусный, чем ты. Однако и новые приемы боя я должен буду продемонстрировать старшинам через пять лет для получения усов на мордашку моей киски, поэтому сознательно пренебрег этим золотым правилом. Хотелось увидеть, на что способны эти парни. Вдруг да смогут меня чему-нибудь научить.

Противники не оправдали моих надежд. Через две минуты мне были уже известны их наиболее отработанные атакующие и защитные комплексы. Не отработанные тоже. К сожалению, ничего интересного перенять было невозможно. Я перестал сдерживаться и на контрударе пронзил шпагой горло одного из них. Как и обещал, умника, любителя пошутить над чужой внешностью, оставил напоследок. После гибели партнера в глазах у него появилось загнанное выражение, и на лбу крупными каплями выступил пот. От усталости, наверное. Пренебрежительных ухмылок шакалы лишились гораздо раньше, когда и третья их совместная пАрная атака провалилась. Когда я увидел в его глазах, что он, наконец, понял неизбежность собственной гибели, только тогда я длинным выпадом, как и его дружку, нанес укол в горло, пробив его насквозь вместе с шейными позвонками. Выпустив из руки шпагу, умник захрипел, рухнул на колени и, постояв немного в такой позе, опрокинулся навзничь. Я протер лезвие шпаги своим платком и бросил его на труп. Платка мне было не жалко. Его мне не вышивала и не дарила любимая девушка на прощание, а на трофеи от двух бывших дворян, как я уже примерно прикинул от нечего делать, можно будет купить повозку таких платков. Не потому, что добыча велика. Просто платки дешевы.

Ромис с Леокартом все еще продолжали свои танцы. Каждый уже имел по царапине — мой друг на боку, а его обидчик на лице. Они кровоточили, но не сильно. Крупные сосуды не были задеты. Ромис был явно лучше. В один из моментов, когда оба противника отскочили друг от друга для краткой передышки, я глазами спросил Ромиса: надо ли мне вмешаться? Оценив, что я спокойно стою, а мои враги лежат, он одобрительно улыбнулся, но подал знак оставаться на месте.

На площадь ворвался отряд всадников. Они раздвинули толпу, скакавший первым вельможа с баронской цепью поверх богатого камзола быстро спрыгнул, открыл калитку и встал в проеме. Не входя в круг, он мрачно и молча наблюдал за схваткой Ромиса с Леокартом, бросив всего один равнодушный взгляд на мертвые тела его дружков.

К этому моменту преимущество моего друга стало очевидно. Он теснил своего противника, который едва успевал защищаться, даже не думая нападать. Следующая атака Ромиса увенчалась успехом, проведя два ложных укола и отбив своей дагой шпагу Леокарта, он молниеносно атаковал и вонзил клинок в плечо Леокарта. В следующее мгновение кончик шпаги уперся в горло забияки. Тот выронил оружие, левой рукой зажал рану на плече и, тяжело дыша, затравлено посмотрел на Ромиса.

Друг не спешил доводить дело до конца. Так они и стояли несколько секунд. Мрачный барон словно очнулся и крикнул:

— Сэр! Прошу тебя! Оставь ему жизнь!

— Сдаешься? — спросил Ромис, казалось, не обратив внимания на просьбу барона.

Леокарт сглотнул и прохрипел:

— Да.

Ромис посмотрел на арбитра, но тот отрицательно помотал головой:

— Если побежденный в силах, он должен, как положено, заявить о сдаче.

Друг слегка надавил, и из-под кончика его шпаги на горле Леокарта появилась капля крови.

— Я сдаюсь на милость победителя, — поспешно сказал тот положенные слова.

— Я оставляю тебе жизнь, — ответил Ромис ритуальной фразой, вложил шпагу в ножны и заявил свое условие, — положенные мне по праву победителя трофеи хочу получить здесь и сейчас.

Леокарт побледнел от унижения, отцепил от пояса кошель и бросил на землю, освободил пальцы от перстней и снял кулон с крупным изумрудом на прочной золотой цепочке. Если перстни он даже немного равнодушно бросил на землю, то с кулоном явно не хотел расставаться. Его руки дрожали, когда он аккуратно и благоговейно положил его поверх кошелька. Настала очередь оружия. Леокарт начал расстегивать пояс, когда снова вмешался барон и предложил Ромису:

— Сэр. Я, барон Тафка, хочу предложить тебе за все имущество этого… — он кивнул в сторону сына, — недостойного мальчишки… семьдесят драконов.

Я не торговец, но по моим прикидкам, если продавать, то можно выручить ящерок сорок за все про все. Значит, оружие — вероятно, фамильное — и кулон, имеют для барона особую ценность, раз он предлагает заплатить почти вдвое больше.

Ромис согласился и барон тут же отсчитал ему всю сумму. Кроме того в кошельке, доставшемся победителю, также оказалось четырнадцать ящерок, три воробья и около семнадцати косточек.

Мой улов был пожиже. Всего пять ящерок. Около двух в сумме было в кошельках дружков Леокарта, и еще три мне предложил барахольщик, тут как тут нарисовавшийся возле нас, стоило только закончиться схватке. Сначала-то он предлагал одну ящерку, но после небольшого торга я убедил его, в том числе и с помощью моей фирменной улыбки, что смогу продать все за пять, и, так и быть, отдам такому уважаемому человеку за четыре. В результате сошлись на трех. Похороны павших — за счет торговца.