Владимир Перемолотов - Талисман власти Страница 15

Он скосил глаза, глянуть как там хазарин, и к своему ужасу увидел, что хазарин размахивает рукой. Каким-то чудом сотнику удалось отвязаться, и Избор тотчас представил, что сейчас должно произойти. От этой мысли ветер, хлеставший по лицу, стал вдвое холоднее. Так оно и получилось — Исин добрался до ножа и теперь кромсал упряжь. Тот страх, что был перед ним сейчас, казался ему самым страшным и хазарин не думал, что случиться после того, как он отцепится от ненавистной стрелы.

— Исин! — проорал Избор. — Сотник! Дурак!

Сотник не слышал его, продолжая в слепом страхе терзать ремни. И тут Светлые Боги сжалились над ними. Стрела клюнула носом, и это так напугало Исина, что он пришел в себя.

— Падаем! — проорал он.

Костры песиголовцев остались далеко позади, и Избор более не опасаясь стрелы снизу, ответил.

— Вижу!

Он ощущал, что хазарин готов хоть сейчас прыгнуть вниз и прекратить весь этот ужас и потому скомандовал:

— Хватит орать! Правь, давай!

Исин ждал чего угодно, только не этого.

— Как?

Воздух забился в рот, рвал щеки, но Избор все же прокричал.

— Ты что, ворон не видел? Рукой маши, как крылом! А то до озера не долетим.

Хазарин неуверенно взмахнул раз, другой… Это получилось у него плавно, по журавлиному и Избор прокричал:

— Чаще! Чаще давай.

Теперь, когда хазарин занимался делом, и неприятностей от него ждать не приходилось, Избор занялся собой. Внизу по-прежнему было темно, но воздух повлажнел и стал прохладней. Теперь все вокруг них стало легким, и он мысленно похвалил хазарина. Это чудо произошло не иначе как его стараниями — тот махал руками на совесть, как ласточка.

Ослабив ремень, воевода не расстегнул его до конца. Князь клялся, что они долетят до озера, и Избора больше интересовало не то, как остаться целым упав воду, а то, как найти в этой темноте берег. Озеро-то было не маленьким да и князь, крутя ворот посторался на славу…

Поток воздуха изменился, запахло камышами, тиной.

— Кончай махать! — крикнул Избор. — Долетели! А то занесешь куда еще… Держись.

Кровь прилила к голове, и обострившимся зрением Избор увидел под собой блеск волн. Они стремительно надвинулись и стрела, уставшая от полета, почти беззвучно пронзила их.

После холодного ветра, трепавшего их наверху, вода показалась парным молоком. Несколько мгновений они висели неподвижно. Стрела воткнулась в дно и застряла там.

Избор первым понял, что что-то не так. Он чувствовал, что движение вниз окончилось, но не ощущал той силы, что всегда выталкивала пловца с глубины наверх. Воевода дернулся раз, другой, но стрела стояла неколебимо. Воздуха в груди уже не хватало, перед глазами замелькали красные круги, удушье сдавило горло. Он нашарил нож и распорол ремни, что держали его и мешок. Слава Богам под водой оказалось немного светлее, чем в воздухе. Сквозь муть разглядел Исина, так же как и он рвавшего привязь, потом что-то блеснуло — то ли рыбешка, то ли нож и хазарин рванулся вверх.

Они вынырнули, отфыркиваясь и отплевываясь и не думая, что на берегу их могут ждать песиголовцы. Отдышавшись и дождавшись, когда хрип вновь превратится в голос, Исин спросил:

— Где это мы?

Его руки вцепились в стрелу. Не чувствуя дна под ногами, он ощущал себя очень неуютно. Смахнув воду с лица, Избор ответил, даже не оглянувшись по сторонам:

— Коли стрелять куда попало, то куда можно попасть? Только сюда.

— Философ,… — выругался хазарин, стуча зубами. — Куда это «сюда»?

— В воду.

Постепенно глаза привыкали к темноте и в ней проступили очертания деревьев, растущих прямо из белой полосы песка. Разобравшись куда нужно плыть, Избор оттолкнулся от стрелы и погреб к берегу.

После двух хороших гребков он задел ногами дно.

— Давай сюда.

Исин все еще жался к стреле и Избор поманил его пальцем.

— Сюда давай. Тут мелко.

Исин шумно, по собачьи, проплыл сажень и встал на ноги.

— Ты чего орал как баба? Неужто страшно? — отплевавшись, спросил Избор.

Исин долго не отвечал, молча греб к берегу, а потом поправил его.

— Почти как баба. Как баба я кричать никогда не буду, потому что у меня грудь другая.

Раздвигая темную воду, он заново переживал страх, охвативший его в небе.

— Хоть бы слово доброе кто вслед молвил, — кривясь от боли, проворчал хазарин, — а то повадились, чуть что, так сразу топором.

Избор помолчал, примеряя к языку что-нибудь утешительное, а потом ответил:

— Живой долетел, да к тому же и целый. Чем ругаться, скажи князю спасибо. Мог ведь и не докрутить.

Теперь они шлепали по мелкой воде, шурша камышами и осокой. За их спинами белой свечой торчала со дна озера принесшая их сюда стрела. Исин, с которого текло как с собаки, поглядел на нее и сказал:

— Теперь-то уж чего бояться? Долетели, до берега добрались. Теперь бы там никого не встретить.

Чавканье мокрого песка сменил сухой скрип, Избор сделал еще несколько шагов, и когда песок сменился опавшей хвоей, он упал на нее, остро сожалея, что не может прямо сейчас разжечь костер и просушить одежду. Он лежал, давая воде стечь с него. Исин не дожидаясь милостей от природы, молча стащил с себя кожаную куртку, рубаху и начал ожесточенно крутить ее, выжимая воду.

Рядом с ним скрипнул песок, и он увидел, что воевода хочет встать. Еще не окончив движения, он посмотрел на сотника и спросил:

— А это кто?

Мокрый, и оттого злой, Исин ответил:

— Сильно тебя, видать, башкой-то… Я это, Исин.

В лице Избора что-то изменилось, и Исин вдруг понял, что Избор смотрит сквозь него.

— Да разве о тебе речь? — медленно спросил тот. — Кто это у тебя за спиной?

Исин повернулся, одновременно вытаскивая нож. Ждать чего-либо хорошего от того, кто заходит со спины, не приходилось. За ту долю секунды, что он поворачивался воображение уже нарисовало ему толпу песиголовцев вперемежку с остроголовыми, но темнота позади оказалась пустой. Точнее, почти пустой. За его спиной стоял невысокого роста старичок. Лицо его, слава Богам, не выражало неприязни, а только любопытство. Такого старого сморчка Исин не испугался бы и с одной рукой и даже без ножа в ней, а уж с двумя руками, ножом и другом за плечами… Сотник прогнал страх.

— Что же тебе старинушка по ночам не спится? — ласково спросил он. — Тебе только на печке лежать, старуху свою стеречь, а ты шляешься, где попало…

Старик не спешил с ответом, все с тем же доброжелательным любопытством разглядывая Исина и Избора, а потом, сделав шаг в сторону он исчез, оставив вместо себя голос.

— При мечах… — пронеслось в воздухе. — У-у-у-у ножей-то сколько! Раз, два, три…