Андрей Дашков - Звезда Ада Страница 15

Он направился к далекому замку с мыслями об утраченной женщине и холодом одиночества в сердце.

Спустя много часов он понял, что черное гладкое плато обрывается в той стороне, куда он шел, а замок стоит на самом краю пропасти, над которой висел багровый туман.

Люгер не ощущал усталости; ничего не менялось над головой, и черный лед под ногами был мертвее пустоты. И все же чувство расстояния подвело Стервятника — замок находился гораздо дальше, чем казалось вначале.

Может быть, сам воздух подземелья искажал перспективу, может быть, зеркальная твердь сыграла злую шутку со зрением — во всяком случае, Слоту понадобилась почти половина суток, чтобы добраться до подножья гигантской скалы, имевшей почти правильную коническую форму.

Для Люгера осталось загадкой, как был выстроен замок, да и был ли он выстроен вообще — на поверхности его стен не было стыков. Только ряды треугольных окон, обращенных одним из углов книзу, выдавали в нем чью-то обитель…

Но не этот темный монолит поразил воображение Стервятника. Гораздо более странной оказалась пропасть, которая открылась его взгляду. Край черного плато обрывался вниз отвесной стеной, уходившей в бездну. Люгер ошибся, приняв свечение над пропастью за багровый туман. Кроваво-красным было само пространство этой бесконечной и бездонной дыры, возле которой казалась нелепой даже мысль о каком-либо движении, времени, изменении, судьбе…

Замок стоял несокрушимый и безмолвный, словно последний бастион упорядоченности на краю мертвой Вселенной. Стервятник не был малодушен, но его потрясло и подавило величие того, что таинственно и безразлично, как сама вечность, противостояло теперь его жалкой, трепетной, краткой и почти беззащитной жизни…

Подавленный, но до сих пор не утративший надежды, он обратил свой взор к замку. Казалось, черная капля упала когда-то с фиолетовых небес да так и застыла, не успев растечься по гладкой каменной поверхности. Одним своим краем скала нависала над пропастью, а к замку вела извилистая дорога со множеством длинных пологих ступеней. По обе стороны дороги были видны ряды столбов с каменными изваяниями на вершинах, выполненными с нечеловеческим совершенством. Среди столбов шевелилось то, что Люгер поначалу принял за клубки черных лоснящихся змей. Приблизившись, он увидел извивающиеся языки холодного черного пламени.

Возможно, замок был местом ужасных чудес, но и в безлюдье на краю бездны Стервятника не ожидало ничего, кроме медленной смерти. Больше, чем неведомая опасность, его пугало мертвящее однообразие, которое господствовало вне этого места.

Он стал подниматься по дороге, спиралью обвивавшей скалу. Почти все его силы ушли на многочасовой подъем к замку. И опять здешняя природа сыграла с ним неприятную шутку.

Скала оказалось невероятно высокой, а замок вблизи стал похожим на город, расположенный внутри крепостных стен. Очертания его башен, мостов и арок дрожали, словно были сотканы из миражей; но даже то, что не ускользало от взгляда Люгера, напоминало ему зыбкие видения вымершего мира, который запутался в тысячелетней паутине. Странная, немыслимая, извращенная архитектура, несоразмерные части, соединенные маниакальным творцом в дисгармоничное и упадочное целое, — короче говоря, город на скале угнетал пришельца как кошмарный сон, оставивший след в реальности…

Всякий раз, оказаваясь на краю пустоты, Люгер бросал взгляд вниз, в багровую бездну, и удивлялся тому, какой все более далекой становилась черная гладкая твердь, превратившаяся вскоре в мир одного крошечного круглого зеркала.

Стервятник на мгновение почувствовал себя так, будто очутился среди вечного холода звезд, но здесь не было звезд, только мерцающие опрокинутые болота, в которых ничего не менялось, висели над его головой.

Поднявшись наконец к замку, Слот не увидел ни подъемных мостов, ни ворот, ни даже сточных канав. Спиральная дорога вывела его к узкой черной щели в гладкой замковой стене. Что-то блестело в глубине этой щели, и когда он вошел в нее, держа перед собой меч, то клинок вдруг стал укорачиваться, как будто его проглатывал мрак.

После минутного колебания Люгер протянул руку к невидимой и неощутимой границе и увидел, что за ней исчезают его пальцы, а затем и вся кисть. Ему вдруг стало неуютно и почти нестерпимо страшно. Причина этого страха находилась где-то по другую сторону невидимой двери… Что-то коснулось его руки, протянутой в сумеречное пространство, и он стремительно отдернул ее, в одно мгновение покрывшись липким потом.

Слот повернулся к свету и увидел, как на руке тают незнакомые ему бледно-фиолетовые знаки. Не было причин для ужаса, кроме необъяснимого влияния, исходившего от замка…

Люгер снова направился к отмеченной столбами дороге и долго смотрел на океан пустоты, расстилавшийся перед ним. В ней не было никакой угрозы, одно лишь неизменное и вечное НИЧТО. Собственные сомнения вдруг показались Люгеру почти смешными.

…Одним быстрым движением он преодолел невидимую границу, отделявшую внутреннюю часть замка от остального подземелья, и очутился в мире гулких неясных звуков, недвижимого затхлого воздуха, лиловых сумерек, в которых таяли призрачные башни и дробились очертания темных куполов. Непонятно было, откуда сочится лиловый свет. Ноги Стервятника утопали в серой пыли, которая оказалась прахом и пеплом.

Перед ним был мертвый и, может быть, даже нереальный город. Последнего он опасался меньше всего. Призраки могли испугать, но гибель приносило нечто другое… Люгер ощущал здесь присутствие чего-то гнусного, злокозненного, гнетущего и смертельно опасного. Оно находилось по другую сторону растерянного рассудка и подверженных обману чувств.

Несмотря на проснувшиеся в нем животные инстинкты, вопившие о самосохранении, Стервятник отправился на поиски этого средоточия зла, и его путеводной нитью стал собственный страх.

Он не сделал и двадцати шагов, как заметил белое пятно в серо-лиловой долине, которая пролегала между двух гигантских зданий, увенчанных четырехгранными шпилями. Сердце тревожно защемило в его груди, когда он понял, что светлое пятно — это платье Сегейлы, наполовину засыпанное пеплом. Стервятник поднял его и не знал, утешаться ли ему тем, что на платье не оказалось крови. Кто-то привел сюда его женщину и бросил здесь ее платье — Люгер пока еще не допускал мысли о том, что Сегейла могла бежать от него сама.

Ярость, почти столь же сильная, как тревога, зажглась в нем разрушительным пламенем. Тяжелым, затравленным взглядом обвел он окружавшие его стены. Треугольные окна были черны и пусты; их длинные ряды казались вереницей чудовищных зубов.