Эрик Карло - Варторн: Воскрешение Страница 15

Радстак не отпугнули панические слухи о том, что Фельк применяет в военных целях магию. Магии в Южном Крае не боялись, хотя и практикующих магов там было совсем немного. После Великой Смуты маги, до того часто служившие целителями, удалились в закрытые для непосвященных обители.

Загнать шипы обратно внутрь кожаной перчатки она не забыла, предварительно тщательно их почистив. Однажды ей случилось запачкать крошечные шестеренки кровью. Больше это не повторялось.

Употребление наркотиков в городах Перешейка обычно не запрещалось. Определенные вещества объявлялись вне закона только когда представители власти желали извлечь для себя выгоду из их распространения.

Радстак могла бы купить листья мансида и на рынке. Однако там те три листа, что она приобрела в вонючей норе, обошлись бы ей вдвое дороже – дабы торговец мог покрыть расходы на приобретение лицензии. При этом качество товара оказалось бы похуже.

Ей не обязательно было пробовать узаконенный товар, чтобы узнать разницу. Просто таково было обычное положение вещей. Притоны вроде того, где она сегодня побывала, зависели от притока клиентов; для того, чтобы подсевшие на зелье люди, у которых уже выработалась нечеловеческая невосприимчивость ко всем существующим видам «развлекательных» ядов, стали постоянными клиентами, требовалось обеспечить наивысший эффект. Поэтому владельцы притонов, приобретая свой товар на черном рынке, наживались больше чем лицензированные торговцы на рынке открытом.

«Эх, хорошо…» – думала она, старательно жуя синий лист. Мозги от него прочищаются. Всякая вещь видится так отчетливо, все теперь понятно…

Прогуливаясь, она отгоняла одну мыслишку, упорно пробивающуюся на поверхность – мысль о том, что она приехала сюда, на Перешеек, только потому, что здесь можно найти листья хорошего качества. Ведь тот мансид, что торговцы доставляли в Южный Край в конце лета, был сухой, выдохшийся, никакой. Мансид не произрастал нигде, кроме Перешейка.

Неприятная мысль надолго не задержалась. Радстак завернула с улицы в закусочную, заняла столик и заказала чай.

Спиртное – это для ничтожеств, желающих обрести видимость силы, день за днем заглушая осознание собственного бессилия. Она не пила. Вино и тому подобное создавало лишь иллюзию ясности, а на самом деле понимание затуманивалось с каждым глотком, пока не засыпало совсем под обманчиво-утешительную колыбельную.

В закусочной было полно народу, и народу весьма словоохотливого. Радстак прислушалась.

Она заняла самое авантажное место и просидела там битый час, смакуя свою единственную чашку чая. Хозяин и виду не подал, что это ему не нравится, но исподтишка бросал на нее сердитые взгляды.

Когда это ей надоело, она подозвала его взмахом согнутого пальца и доверительно шепнула на ушко, что кровь, которая бьет из пробитого сердца, намного темнее, чем, скажем, когда полоснешь кого-нибудь по физиономии.

Интересное сообщение она дополнила улыбкой, зная, что это выражение ее лица особенно нервирует собеседников. Хозяин отошел обдумать полученную информацию и больше не беспокоил.

Тем временем действие маленького кусочка листа мансида почти полностью выветрилось. Она справилась с неприятным последействием, как и с прочими свойствами наркотика, без особого труда.

– У’дельф – это сказочка. Чтобы детей пугать. Полная бессмыслица!

Разодетый в пух и прах купец презрительно вздернул бороду – чудо парикмахерского искусства, нелепую, подбритую с боков, подвитую и даже навощенную на концах. Должно быть, у него все утро ушло, чтобы привести лицо в порядок – и все равно, несмотря на роскошную одежду, он оставался старым и уродливым. Вообще большая часть здешней публики выглядела зажиточной.

Радстак прислушалась внимательнее. Разговоры звучали неутешительно. Они свидетельствовали о сознательном нежелании посмотреть в лицо надвигающейся беде. Очередной целью Фелька был, несомненно, Суук. А значит, враг скоро станет еще на один город-государство ближе к Петграду, хотя и не совсем близко.

– Эти новости надежные, – с ударением сказал человек в серой накидке с капюшоном. Говорил он громко, но сдержанно. Радстак не могла со своего места видеть его лица, но у него было крепкое тело, а выправка намекала на знакомство с мечом.

– Надежные? – В голосе купца прозвучало презрение. – Как это понимать?

– Так и понимать. Проверенные, достоверные, правдивые. – Тон молодого человека оставался по-прежнему ровным.

Его ответ произвел странное впечатление, и среди собравшихся выпивох пробежал смешок. Пара, засевшая в углу за партией в «броски» – примитивную азартную игру, распространенную на Перешейке, – и не подумала оторваться от своего занятия, что лишь сильнее подчеркнуло общее скептическое отношение.

Купец скривился так, что кончики его усов вздернулись.

– Я знаю определение этого слова, юноша.

Он усмехнулся и как бы про себя пробормотал:

– Боги разумные, когда я был молод, мы не позволяли себе так обращаться со старшими!

Купец отхлебнул пива и снова уставился презрительно на молодого собеседника.

– Меня интересует степень их проверенности, достоверности… и правдивости.

В этих словах прозвучал вызов. На мгновение шум утих.

– Я лично за эти сведения не отвечаю, – совершенно невозмутимо сказал человек в капюшоне. – Я толкую лишь о тех новостях, которые слышали все мы. Весь город слышал.

– Кто слушает лишь болтовню и сплетни рядов торговых, тот не знает правды. – Купец произнес фразу, словно цитировал стих из древнего поучения.

В бесцветных глазах Радстак блеснул огонек.

– Сказать, что я плевала на это дерьмо, – значит еще ничего не сказать!

Ее низкий голос прокатился по всему залу. Довольно уж она тут сидела и молчала. Она, собственно, и зашла в это шикарное заведение, чтобы прощупать настроения здешних купцов – тех, кто должен многое потерять, если армии Фелька подступят к Петграду и захватят его. И теперь наслушалась вдоволь.

Все головы враз повернулись к ней, включая и парня под капюшоном. Радстак оттолкнула стул, вскочила, наконец-то дав выход долго копившемуся презрению. Ее лицо, покрытое шрамами, было весьма выразительно.

– Я только никак не соображу, тупицы вы все, дураки или просто трусы!

– Послушайте, это… – начал было хозяин, неуклюже выбираясь из-за стойки, чтобы не допустить дальнейшего оскорбления посетителей, оставляющих в его кассе приличные денежки.

Радстак метнулась ему навстречу, перегнулась через стойку и, зажав розовый нос-пуговку хозяина между большим пальцем и согнутым суставом указательного, дернула. Хозяин взвыл, нырнул под стойку. Если бы он вынырнул с оружием, она догадалась бы об этом прежде, чем его макушка показалась над прилавком.