Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха Страница 15

Семён вздрогнул и вскочил. Рядом стояли Бор с Первосветом. Они добро улыбались, перекидываясь друг с другом каким-то шутками.

— Голоден? — деловито поинтересовался северянин. — Айда завтракать в «Янтарный грот». А уж после и тронемся в путь.

Прутик схватил свои пожитки и побрёл за новыми товарищами.

Честно говоря, ему не приходилось бывать в эльфийском квартале. Университетские однокашники про эту часть Новограда рассказывали немало баек. И ещё всяких пошлостей, коих здесь, типа, на каждом шагу видимо-невидимо.

Но квартал поразил Семёна больше своей абсолютной непохожестью на иные части столицы. Здания, янтарные светильники, чистые ровные улочки, множество деревьев, кустов, стриженых в виде шаров и пирамид, бронзовые статуи…

— Рот прикрой! — загоготал Первосвет. — А то прохожие на тебя оглядываются.

Семён тут же сник и опустил голову.

— Неужто не был тут ни разу?

Прутик мотнул головой.

— Э-э, брат, — гигант вновь рассмеялся. — Многое потерял. Кстати, вот мы и пришли. «Янтарный грот» — лучше места для…

— Не смущай нашего товарища, — бросил Бор, спускаясь первым. — Молод он ещё по злачным местам ходить.

Завтрак занял где-то полчаса. Едва насытились, Первосвет вдруг снова стал приставать к Семёну.

— Послушай, брат, ты раньше-то хоть раз был где-то дальше столицы? Знаешь, куда сначала едем?

— В Погостовую Яму, — приподнял брови Семён. — А что?

— И почему её так назвали? — тут задал вопрос уже Бор.

Он чуть прищурился, улыбаясь только уголками губ. Вокруг его глаз появилась тоненькая сеточка морщинок, выдававшая в нём хорошо скрываемую добродушность. Семён вдруг поймал себя на мысли, что начинает симпатизировать этому северянину… да-да, северянину… многое в нём выдавало жителя Ингоса… Судя по всему, даже несмотря на его крутой нрав и внешнюю неприступность, в глубине своей натуры Бор, скорее всего, был хорошим человеком. В любом понимании этого слова.

— Зуреньцы «ямами» называли пещеры, — пояснил Семён, откидывая в сторону густую сальную чёлку, постоянно ниспадающую ему на глаза.

— А ты, я гляжу, уж очень хорошо выучил их быт, — заметил Первосвет. — Говорят, что ты неплохо знаешься на истории…

— О! Сия наука одна из моих наилюбимейших, — довольно заулыбался Прутик. — Вот только порядка в ней нет…

— Наведёшь, коли вырастишь, — хохотнул Первосвет.

Бор подозвал обслугу, рассчитался и все дружно вышли вон. Ещё час на сборы и вот, наконец, всё было готово к поездке.

— И где же твоя «лошадь»? — улыбаясь поинтересовался Первосвет, вскидывая на плечо котомку.

— Идите за своими. За мою не переживайте.

— Хорошо, — кивнул гигант и потянул за собой Семёна.

В эльфийских конюшнях было уютно. Тут даже нечего и сравнивать с овсовским заводом. Чистенько, аккуратненько, ухожено. Конюхи вывели уже осёдланных жеребцов и Первосвет с Прутиком неспешно тронулись в путь.

Ехать на лошади было не привычно. Семён уже и забыл, как это делал в Заячьем. Кажется, жеребец под ним чувствовал неуверенность седока и всё порывался показать своё превосходство.

За следующим поворотом их ждал Бор. Он сидел на… на…

— Огневолк! — Первосвет аж присвистнул. — Вот так… дела…

— Чего застыли? — оскалился северянин. — Поехали.

И он двинулся первым. Первосвет переглянулся с Семёном и хмыкнул.

— Видал, брат! Н-да-а-а…

Минут через двадцать всадники достигли ворот разделяющих кварталы и въехали на главную площадь Новограда. Тут уже было достаточно многолюдно.

Некоторые прохожие с удивлением останавливались. Даже им, жителям столицы, не приходилось видеть огневолка. Эта угрюмая зверюга уверенно двигалась по каменной мостовой. И один её вид вызывал ступор.

Оставив справа башню Айденуса, отряд свернул и углубился на одну из самых богатых улиц столицы — Малую Кирпичную. Здесь обитали ростовщики, в основном гоблины. Здесь же были и их конторы. Эта неширокая и относительно коротенькая улица шла аж до пересечения с Сенным проездом. Оттуда уже было рукой подать до Ворот Славы.

Через каких-то полчаса отрядик покинул столицу. И едва выехали за ворота, как Первосвет пришпорил коня и долго испытывал его мощь.

— Здорово! Вот, здорово! — улыбался он. — Ловкий жеребец…

И снова пускал его то галопом, то рысью, то заставлял перескакивать через одинокие оградки, стоящие вдоль тракта. А потом, отъехав на солидное расстояние, мчался во весь опор назад. Вёл себя, будто ребёнок, получивший забавную игрушку.

Бор никак не реагировал на проделки своего товарища. Его огневолк, припустив голову к земле, бежал размеренным шагом, громко выдыхая и разбрасывая в стороны снопы искр.

Лошади старались сторониться этого монстра. Косились, однако, что говорится, держали себя в узде.

Попасть в Темноводье можно было по хорошо известному в землях Лиги Янтарному тракту — старой дороге, по которой издревле доставляли в Светолесье поморский янтарь. Сию драгоценность весьма ценили и ювелиры, и алхимики, и даже медики. Во многих дорогих лавках можно было найти кучу поделок: браслетов, бус, кулонов, серег, шкатулок, ларцов, механических часов… В общем — много чего. И уже поговаривали, что в паре вёрст юго-западней Новограда предприимчивые купцы из зуреньской диаспоры собираются построить, а, может, и уже строят, так называемую «мануфактуру», куда планировали приглашать работать неплохих мастеров-ювелиров.

Начинался Янтарный тракт с опушки Смолянки — обширного лесного массива раскинувшегося южнее стен Новограда. Широкое полотно дороги пролегало прямо на восток к условному центру Зуреньского Серпа, а там, двигаясь сквозь длинный тоннель, протяжённостью (если не врут бывалые люди) около двадцати вёрст, тракт выходил к Погостовой Яме.

Вскоре отряд достиг первых деревьев и стал углубляться в лес. Снега здесь уже почти не было. Во всю сладко тёхкали птички. Их трели разносились по округе, услаждая слух своими переливами. Чувствовалось, что самой природе надоела эта долгая зимняя спячка. Деревья встрепенулись, потянулись к тёплому озорному солнцу. Поползла из земли всякая трава-мурава.

Семён уже освоился с жеребцом. Правда, натёр пятую точку с непривычки, но не жаловался.

После столь относительно долгой жизни в столице, Прутик отвык от всех этих красот родного края. Ему уже начинал нравиться и поход, и компания. Настроение к вечеру улучшилось. А неприятности с университетом казались далёкими, даже нереальными.

Лагерь решили разбить у небольшого ручейка., выбрав участочек с сухой землёй. После ужина, Бор и Первосвет сразу же легли спать. А Семён долго ворочался, возбуждённый дневными впечатлениями.