Джон Майерс - Серебряный Вихор Страница 15

Не знаю, что стряслось с парнем слева от Скегги: на его место шагнул другой, из запасной цепи. Затем мы двинулись вперед, а они отступили, чтобы перестроиться. Чтобы прикрыть отступление, враги метали в нас копья. Одно из них попало в бедро соседа справа, и он упал.

Потери были тяжелые, и все же я думал, что перевес на нашей стороне. Бродир не сомневался в этом. Он позволил нам разомкнуть цепь, чтобы быстрее преследовать убегавшего врага, и первым ворвался в их расстроенные ряды. Казалось, победа уже наша. Смяв крыло неприятеля, мы собирались с фланга атаковать центр.

Так бы оно и случилось, да помешало одно обстоятельство. Свежие неприятельские силы обрушились на нас из рощи, вплотную к которой нас удалось подманить.

Скажу, что Бродир себя не переоценивал. Я следовал прямо за ним и наблюдал, как он убивает: с легкостью и точностью мясника на Чикагской бойне. Без сомнения, он был вторым на поле битвы. К несчастью, первый возглавлял контратаку.

Соперники схватились, и Бродир упал. Правда, сразу же вскочил на ноги: должно быть, доспехи у него были неплохие. Но и второй раунд он проиграл, а там я потерял его из виду. Нас было слишком мало, чтобы продолжать сражение. Мы были так измучены, что не могли даже спасаться бегством. Меня не убили только потому, что я поскользнулся в луже крови и упал. Вражеская цепь прошла надо мной, но я отделался несколькими синяками. Когда враги отдалились, я увидел, что Бродир вновь поднялся на ноги. Он направился к рощице, обрамлявшей поле слева. Я поспешил за ним, а со мной — еще несколько дружинников, из тех, кто уцелел случайно или потому, что прикинулся мертвым. Враг занялся истреблением нашего резерва и не мешал нам отходить.

Скегги пал, но Голиасу удалось выбраться из гущи неприятеля. Мы не разговаривали; каждый был предоставлен своим мыслям. Достигнув края рощицы, мы поняли, что нас никто не преследует, и остановились. Спрятавшись за деревьями, мы с тревогой наблюдали, удастся ли нашим запасным силам сделать то, чего не сумели сделать мы.

Однако не случилось ничего обнадеживающего. Наш центр отступал, и правого крыла из-за него не было видно — это значило, что и те воины обращены в бегство. Через полчаса бой распался на островки сражающихся, и наши люди падали под ударами в десятки раз превосходящих сил.

Пока мы бранились, суетились и зализывали раны, Бродир недвижно, как змея, наблюдал за битвой. Вдруг он вскочил на ноги:

— За мной!

Все обернулись к нему, не понимая, что он задумал.

— Вон там их главная ставка, — показал он, — мы сумеем туда прорваться.

Цепь воинов охраняла подход к роще, где, очевидно, размещался генеральный штаб. Хотя сражение велось поодаль, воины стояли щитом к щиту. Когда победа сделалась очевидной, им скомандовали «вольно». Они беззаботно разбились на группки, наблюдая, как поле очищают от остатков противника.

— Самое время. Идем! — настаивал Бродир. — Они победили, но мы не позволим им насладиться плодами победы. Так что же, я пойду один?

— Да, мы должны испортить им удовольствие, — согласился Голиас.

Все мы чувствовали то же, что и он, и потому согласились идти. Живыми нам отсюда не уйти, так надо продать свою жизнь подороже.

Мы прошли около пятисот ярдов, но никто нас не остановил. Небольшой, слаженно марширующий отряд дружественных войск — так они нас восприняли. Взглянув на нас, воины отвернулись, чтобы досмотреть исход боя. До них осталась сотня ярдов, шестьдесят-сорок…

— Вперед! — гаркнул Бродир и сам подал нам пример. Враги и опомниться не успели, как мы уже подскочили к ним. Натыкаясь друг на друга, они попытались восстановить цепь, но время было упущено. Мы прорвались сквозь них, убив несколько человек, и ворвались в их главную ставку.

Вспоминаю тот миг, как мозаику из перекошенных от ужаса лиц, открытых ртов и рук, судорожно пытающихся схватиться за мечи. Те, кто успел броситься нам наперерез, пали — я сам зарубил одного из них.

В стане противников только один-единственный человек не впал в замешательство. Стоя в стороне ото всех, он сохранял полное спокойствие. Картина сражения запомнилась мне до мельчайших подробностей — словно это было последнее, что мне суждено было увидеть в жизни. Человек стоял неподвижно, будучи средоточием схватки. Бродир бросился прямо к нему. Все наши противники ринулись защищать предводителя.

Да, он был стар; понимал, чего достиг и какою ценой. Знал он и то, что сейчас должно последовать. Он пренебрежительно улыбнулся, и сеть морщинок сгустилась вокруг его глаз. Можно было подумать, что он ждал нас. Передо мною было само величие, но Бродир не колебался ни секунды. В последний миг какой-то юноша взмахнул рукой, чтобы отвести удар, — меч Бродира отсек эту руку вместе с головой старика.

Итак, враги одержали победу, которую не стоило праздновать. За испорченное торжество мы должны были сурово поплатиться. Мы яростно сражались, прокладывая путь к лесу, но враги отрезали нам отступление. Тогда мы встали, сомкнувшись щитами. Островок высокой травы сделался неприступной крепостью, и те, кто имел дерзость к ней сунуться, усвоили это как нельзя лучше. Понеся тяжелые потери, враги отступились от нас, понимая, что мы никуда не денемся. Вскоре я услыхал стук топора, не заглушающий, впрочем, их громкого разговора.

— Брайан убит!

— Господи! Не может быть!

— Быть не может! Ведь мы победили!

— Говоришь, победили? Тогда приставь ему голову обратно.

Их всех переполняло победное ликование. Случившееся было настолько невероятно, что казалось несправедливостью. Я угрюмо слушал все эти крики. Мне бы еще хотелось подсыпать соли им на раны, но я так изнемог, что язык меня не слушался.

Конечно же, я сознавал, что враги не будут ждать нашей смерти. Но как именно собираются с нами расправиться, я понял, когда на нас упало первое дерево. Оно рухнуло, пригвоздив к земле наших людей и разбив цепь. Через несколько минут стали валиться другие деревья, и мы оказались под ними. Кто не был убит или изувечен, запутался в густых ветвях.

Затем враги напали на нас. Они вытаскивали нас, как мух из паутины. Я пригнулся за упавшим стволом; всего в трех шагах от меня схватили Бродира. Он-то и был им нужен. Всей толпой они поволокли его на расправу. Про нас пока забыли, и, бросив топор, я отполз в сторону.

В другом дереве, с громадным стволом, оказалось дупло. При падении дерево расщепилось, и можно было туда залезть. Убежище не слишком надежное, но выбирать не приходилось. Я кое-как протиснулся в дупло и постарался забиться как можно дальше. Первые полчаса я только и думал о том, как бы меня не обнаружили. Однако меня никто не трогал, и от усталости я уснул.