Андрей Некин - Кукольник Страница 15

Комната в ужасном беспорядке. Еще бы. Лорд Нэйн собирал вещи в дорогу, - весь свой огромный гардероб он разложил на полу. Камзолы, рубашки, панталоны, гольфы, богато украшенные шляпы и как минимум десяток зонтов, сваленных в кучу.

У кровати был скинут комплект доспехов, расписанных блестящей серебряной вязью. Рядом несколько дуэльных шпаг, дорожный плащ, веера... Но не это привлекало внимание случайного посетителя, что мог по глупости сюда зайти.

В центре комнаты покоился стол, над которым висела обнаженная, уже хладная, девушка-служанка. Висела на тонких нитях, прикрепленных к потолку. Нити своей стальной тонкостью врезались в нежную кожу, высекая в ней ущелья и впадины. Засохшие потоки крови начинали свой путь от тонких ключиц, незримыми линиями продолжали шествие на стол и спускались к полу, вливаясь в густые лужи алеющих озер. Мертвенно бледная шея ее изогнулась дугой под тяжестью головы и пышных-пышных волос, сплетенных в густую лиану косы, обвившуюся вокруг худеньких, почти подростковых ребер и уходившей по телу вниз, меж непристойно раздвинутых ног. Хотя это описание не слишком точно, так как левая нога отсутствовала чуть ниже бедра. Обрубок был настолько идеально плоским, что у гибургского следователя наверняка возникла бы мысль о пиле, если бы не логично располагавшийся неподалеку меч Графа Нэйна. Небрежно брошенный и весь в крови.

Идеальный удар идеально острого орудия смерти.

Окоченевшая рука девушки была намеренно сложена в форме непотребного жеста, который можно увидеть разве что от деревенских крестьян - кисть сложена в кулак, лишь средний палец оттопырился и торчал прямо напротив входной двери. Щеки служанки намазаны румянами из набора Графа. А рот и глаза, накрашенные лично тем же графом, похабно раскрыты, изображая порыв страсти.

Нэйн Болотный, развалившийся на стуле, смеялся собственной выдумке и остроумию.

Спустя фазу, вошел Рьёга и удивленно застыл на входе, чем вызвал еще один приступ неконтролируемого хихиканья Графа Нэйна.

- Видели бы вы свое лицо, Рьёга! - заливался Граф.

- Ваши ночные забавы становятся все более изощренными, Нэйн, - отметил менестрель.

- Граф, граф Нэйн, - в который раз поправил тот спутника. - О, простите мне мою недостойную шалость. И, кстати, вам стоит как-нибудь присоединиться ко мне, друг мой.

Рьёга махнул рукой:

- Я предпочитаю женщин с двумя целыми ногами, Нэйн. Зачем же вы отрубили такую прекрасную конечность?

- Я называю это пить залпом, дорогой Рьёга. Хотя вам, конечно, трудно оценить прелесть подобного... - задумчиво сказал Граф, примеривая очередной головной убор. На этот раз то был высокий цилиндр.

- Поможете ли вы мне донести мои туалеты до кареты, о благороднейший из темных лордов, почтенный Рьёга?

Менестрель раздраженно кивнул. Ему не хотелось терять лишнее время, объясняя Нэйну, что он вовсе не его слуга.

Они продолжили путь уже в просторах кареты, трясясь по булыжной мостовой Гибурга до восьмой концентрической улицы. Здесь им предстояло сделать свою работу.

Граф Нэйн всего лишь вышел на мгновенье к канализационной решетке и капнул вниз из пробирки. В следующую фазу они уже выезжали из обреченного города, прямо на заснеженную дорогу долины четвертого полюса.

- Нэйн, а что если кровь огненного дракона не разбудит его, или, быть может, Оно вовсе скончалось за тысячи лет?

- Ах, Рьёга, один запах его злейшего врага и тот побежит на поверхность, размахивая челюстями, будьте покойны. Да и помереть - не помрет, этот демон переживет целый мир и пару проекций после него.

- А Кукловод?

- Куда же он денется? Бредет по горам наш дорогой друг.

Нэйн вслушался в завывание морозного ветра.

- Давайте вздремнем что ли, о умнейший из лордов, великий Рьёга. Спать нам, возможно, придется не скоро.

Нэйн прикрыл глаза, умело притворяясь. Менестрель улыбнулся - чудище, что кроется под обычной кожей якобы живого существа, разумеется, во сне не нуждается. Оно вообще спать не умеет. Но что-то заставляло Нэйна раз за разом подражать тем, кто был для него не более чем мясо и пища. И в поведении и в одежде. Какая ирония...

Сквозь горное ущелье и полярную ночь, где замерзают птицы на лету, им предстояло проехать немалый путь до тулуркских топей.

- Не будь дураком! Или ты возомнил себя Сефлаксом, что стреляет с двух рук и мочится на три метра? - послышался старческий хрип главы гильдии.

Зрачок говорившего заплыл белым, но детали любого дела до сих пор видит просто прекрасно.

- Так вы даете разрешение? - ускользнул Го в другую плоскость.

Худощавая рука подперла полысевшую голову. Уголок иссохших губ поднялся вверх. Трудно было понять улыбка это, или нечто другое.

- Еще день назад ни за что бы не дал. Убивать ректора... какие глупости, - устало произнес глава гильдии. - Но до нас дошла некоторая информация, которая вообще делает дальнейшие действия мало осмысленными... Убивай кого хочешь. Потом уходи из города. Уходи на восток. И чем скорее, тем лучше... Мы все уходим.

Скрипнула чердачная цепь, печально соглашаясь со странной речью старика. Поднявшись со стула, он ушел к тайней двери, давая понять, что разговор закончен.

Го вспомнил о той беседе, правя ружейный прицел. Что-то с ним было не то, как и с главой гильдии.

А дичь же показалась в полдень. На самом горизонте. Очень далеко...

От конца орудия Го до уязвимого места аэрокоппера было свыше девяти сотен шагов. Целая улица Гибурга меж свинцовым патроном, засевшим в засаде патронника, и маленьким подшипником на самом носу Дракона. Просто точка на горизонте. Словно миниатюрная капля чернил, оставленная на синем грунте огромного полотна Творца.

Цель на грани видимого. И пытаться не стоит... Направление ветра и давление аэры, собственное дыхание и дрожь рук, охватывающих ствол, качество пороха и даже рой ненужных мыслей в голове - десяток нюансов, что мешают совершить невозможное.

Он ждал лучшей дистанции. Ждать ему привычнее, чем иным дышать.

Чертова дичь не хотела подлетать ближе. И поздно было менять прицельную точку. Выстрелить? Один выстрел говоришь, да, Эльф?

Го чувствовал каждую неровность крыши под собой - всякий мелкий камешек, трещинки меж балками. В ногу болезненно уперлась еле заметная шляпка гвоздика. До носа дошли запахи дыма печных труб и варившейся внизу ртути, и более того - запах угля на первом этаже, аромат парфюма проходящих по улице леди. Уши слышали дробный топот ног, слышали звук мелкого ветра, шелест одежд и раздвигаемых шторок, слышали шорох крыс далеко внизу на улице и под ней.