Павел Шумилов - Давно забытая планета. Дракон замка Конгов Страница 15

— Сэм, а если честно, страшно было?

— Понимаешь, Ливи, тогда — нет. Сначала автоматизм действовал, некогда думать было. А когда баллоны поймал, у меня запасов на две недели, чего же бояться? И, потом, меня Санди с Кимом страховали. Но, как подумал, что неделю в космосе кантоваться придется… Тоскливо стало.

Лира с хрустом перекусила свою палочку, выплюнула обломки, поискала глазами Кима. Ким сидел рядом с Сандрой, укрыв ее своей кожаной курткой, что–то тихонько говорил на ухо. Сандра выглядела испуганной и несчастной. Лира подошла к ним.

— Привет, Сандра. Ким, можно тебя на минутку.

— Выкладывай, там очень опасно было? — спросила она, когда костер скрылся за деревьями.

— Как считать, леди, очень — не очень? — нехотя ответил Ким, глядя в сторону.

— Кимушка, я же тебя сто лет знаю. Помнишь, как мы дрались, кому верховодить?

— Как я тебе тогда нос разбил…

— Тебе Сэм помогал!

— А ты на два года старше была.

— Вас зато двое было. А все равно моя взяла! Так что выкладывай.

— Сама напросилась. Дура ты, Лирка, и уши холодные. Нельзя было Сэма командиром поисковиков назначать. Он же кипит весь внутри. Мне каждый день за него страшно. В самые опасные дыры лезет. Вот ты про вчерашнее спрашивала. Если бы Сандра не заставила его взять две тонны багажа, он бы погиб. Если бы не поймал баллон с кислородом, опять же погиб бы. А на Ганимеде…

— Почему ты его не остановишь?

— А почему ты его не остановишь? Тебе надо сказать всего три слова, и он снова станет человеком. Подсказать слова?

— А сейчас он кто?

— Сейчас он герой. Профессия такая. Почетная, уважаемая профессия, только отсев большой. Да ты лучше меня знаешь.

— Ким, Кимушка, ты не понимаешь. Пожалуйста, будь рядом с ним. Будь его ангелом–хранителем.

— Конечно, я буду рядом с ним. А ангел–хранитель у него есть. Не чета мне. У нее на счету два верняка и два–три спорных случая.

— Сандра? Когда? Расскажи, Кимушка.

— Первый верняк — она впихнула Сэма в скафандр, когда тот шел на орбитальную. Вы с Драконом тогда шум подняли. Второй верняк — вчера. Ну, а спорных случаев много. Санди очень нестандартно думает. И очень предусмотрительная.

— Ким, а между ними ничего не было?

— Санди его любит. А было или нет, я тебе не скажу. Мучайся. Санди только жалко. Да и тебя тоже.

Сэконд

Терпеть, терпеть. Сэм смог бы, и я смогу. Женщины выносливее мужчин. И дольше века длится день, правильно Дракон говорил. Дура. Надо было на северном склоне закопаться. Кто заставлял южный выбрать? Ничего, я вытерплю. Они же там терпят. И лошади терпят. Бедные животные. Почему их здесь лошаками зовут? Лошак — это же от коня и ослицы. Почти как мул. Дрейф языка. Дракон говорил, есть законы, по которым язык меняется, только он их не знает. Как они терпят? Их ветром обдувает. А если на меня лошак наступит? Говорят, если яйцо зарыть в песок, а сверху наступить, яйцо уцелеет. А если в пустыне зарыть в горячий песок, оно спечется. Я уже почти спеклась. Ой, мамочка, еще и полудня нет. Что будет? Я хотела два дня в песках прятаться. Дура. Два здешних дня — это почти три наших. Умру к вечеру. И хоронить не надо. Опять собрались, совещаются. Сдавайтесь, мужики, ну пожалуйста, вы ведь меня не найдете, ну очень прошу! Я вас любить буду, я молиться на на вас буду, только уходите, пожалуйста. Воду пьют! Гады! Сволочи белобрысые! Я тоже хочу! Вы мне еще руки связывали! Ненавижу! Всех вас здесь пересижу. Сдохну, а не вылезу. И дольше века длится день. Сейчас день 20 часов, а ночь 12. Замерзну ночью. Сюда мы часа полтора ехали, два часа я петли крутила, три часа меня ищут. Как жарко! А ночью — холод собачий. Хоть бы облака солнце закрыли. Господи, они смеются! Им не жарко. Кто Свинтус? Тот толстый? Мамочка, о чем я? Я ведь не хочу сдаться. Я умная, красивая. Я всех перехитрила. Буду обдумывать план. Пусть они там смеются, я умнее. Уйду к шаттлу, никто меня не найдет. Дура! Не хваталась бы за кинжал Скара, всю дорогу бы видела. А так помню одну полянку, а до нее триста километров. А после нее — еще сто. Лошак мне нужен. И ножик хороший. И одеяла, без них ночью пропаду. И посудина какая–нибудь для воды. Еще надо знать, что можно есть, а что нельзя. Крыжак есть можно. А одурь нельзя. Я знаю, какие они. Раскушу ягоду, если горькая, значит одурь. Скар говорил, что крыжак горчит. Мамочка, как же я их различу? Хоть бы глоточек воды. Или половинку ягодки одури, чтоб до вечера отрубиться. У них это называется в нуль уйти. Язык какой толстый. И горло саднит. И дольше века длится день. Вот привязалась! А еще есть: «Коня! Полцарства за коня!» За лошака. А вторую полцарству за ведерко воды. За ковшик отдам, но чтоб холодная. Прозрачная. Что они задумали? В шеренгу выстроились, бок к боку едут. Хотят такой шеренгой по всем моим следам проехать? Это чтоб меня разыскать, если я где–то следы замела? Давайте, ищите. Затопчете все мои следы, и сами уедете. Только воду в лужах не мутите! Не мутите, сволочи, я ее пить буду! Не могу больше. Вокруг они уже все объездили, знают, что я здесь. Сейчас они за холмом скроются, а я убегу по руслу ручья, будь что будет. Почему солнце черное?..

Земля

Анна прилетела, как только услышала о первом драйве на Сэконд. Афишировать свое появление не стала, просто незаметно подсела к костру. Дракон рассказывал анекдоты про индейцев и ковбоев. Слушала молодые голоса, смеялась со всеми. С аппетитом вгрызалась зубами в недожареный шашлык. Когда на небе засветились первые звезды, зазвенела гитара. Дракон сначала слушал, потом начал подпевать, потом запел сам. Анна уже собралась завладеть гитарой, но тут из темноты вынырнула Уголек, лизнула в ухо и потащила от костра.

— Мама, как хорошо, что ты здесь! Мне с тобой посоветоваться надо. Лирy надо спасать, но я в человечьей психологии плаваю — раз. Сэм совсем голову потерял — два. Как быть с Сандрой, если они поженятся — три. Где у драконов эрогенные зоны — четыре. Ну и вообще насчет мужчин…

— Мужчин или драконов?

— Драконов, конечно. Только тсс… Мам, у тебя такого не бывало — с виду все нормально, все как всегда, но что–то назревает. Как перед грозой.

Три часа спустя Анна разыскала Дракона в лаборатории. Тот задумчиво смотрел на метрового диаметра шар из толстого стекла. Гофрированный шланг тянулся к вакуумному насосу. Насос тихонько похрюкивал. В центре шара сиротливо торчали два черных стержня с дисками на концах. Анна подтащила кресло на колесиках, села рядом и тоже уставилась на шар. Ничего не происходило.

— Клюет? — спросила она через три минуты.

— Что? А… Да… Я гений, нет сомненья. Я помню чудное мгновение, когда ко мне явилась ты.