Пирс Энтони - Медь Химеры Страница 15

«Это, должно быть, была иллюзия, — подумал Келвин. — Это, наверное, магия — колдовство. Здесь не может быть дракона! Не может быть так близко к человеческим существам! Он бы просто проглотил их. Даже чародей Затанас был не в состоянии хорошо справляться с драконами. Верно, Затанас ездил на одном из них, но это было опасное занятие. Ни одна магия не могла безопасно обращаться с таким существом долгое время».

— Думаю, что я знаю, что это такое, — сказал его отец. — Помнишь, что я рассказывал тебе о греческой мифологии? Пом…

Его голос прервался. Келвин с ужасом увидел, что его отец беспомощно закатывает глаза, словно пораженный ударом. Магия, использованная Мерванией против него? Магия, использованная для того, чтобы он не мог говорить?

Медные сережки снова появились в амбразуре. Медные глаза, которые уже больше не казались такими человеческими, посмотрели на него.

— Ты совершенно прав, Келвин. Я действительно не дала твоему отцу договорить. Простой паралич, наложенный на его голосовые связки. Не годится ему портить твое удивление. Я бы с большим удовольствием разделила твое неразумное представление обо мне, о том, как я наклоняюсь к тебе, чтобы накормить какой-нибудь сластью, мои груди становятся более заметными, когда платье сползает с моего плеча, их контуры восхитительны — что в точности последует после этого, а?

Келвин в отчаянии подумал о том, что пытался сказать ему его отец. Греческие мифы, все перемешанные с историей и поэтому частично правдивые. Его отец рассказывал ему о таких существах, как гидра, огромный змей с девятью головами или может с семью; отруби ей одну голову, и вместо нее тут же вырастут две. Затем была еще Медуза, чудовищная женщина, чьи волосы были полны живых, шипящих змей, Почему все, о чем он думал, должно включать в себя змей?

— Думай же, Келвин, — дразнила его Мервания. — Думай, думай. Была еще и Цирцея, с которой Одиссей прохлаждался двадцать лет, прежде чем вернуться к своей жене. Там ведь был и пример для тебя! Интересно, будет ли бедная Хелн днем ткать ковер и распускать его по ночам, ожидая твоего возвращения?

— Думаю, я понял! — сказал Кайан. — Это…

Медные глаза посмотрели на его брата. Кайан задохнулся и замолк. Заклятье, такое же как змеиный взгляд? Почему, ну почему он не может подумать как следует!

— Можешь, можешь, Келвин, — ободряюще произнесла Мервания. — Тебе просто нужно постараться. Уже теплее, как ты обычно говорил в детской игре. Несколько голов. Да, это уже близко. Но помнишь ли ты о том определенном мифическом создании, которое вызывало у тебя самый больший страх? Я дам тебе подсказку, я подскажу тебе: но это не тезка твоей жены, Елена Троянская. — Она помолчала, грациозно наклонив голову. — О, извини меня. Твою жену назвали в честь ее отца, фигуры совершенно другого происхождения!

Он думал изо всех сил. Несколько голов. Троица? Что-то вроде этого. Но что-то греческое. Что-то легендарное. Что-то, что подействовало на его мальчишеское воображение и положило начало кошмару.

— Великий герой боролся с этим, Келвин. Но они всегда так делали в мире твоего отца. Один из нас навестил этот мир тогда, в дни детства человечества, и это источник легенды.

Келвин чувствовал себя так, словно он проваливается на экзамене. Он мог думать только о лице в амбразуре, о том, есть ли там под ним внизу какая-нибудь одежда, и о своих путах, о своем отце и брате.

— Тупица! — наконец огрызнулась она. — Я устала от этого. Я покажу тебе мое восхитительное тело. Я выхожу наружу.

Ворота звякнули, затем широко распахнулись на скрипящих петлях. Через их проем Келвин увидел тропинку, сад и здание. Затем появилось лицо, прекрасное лицо женщины, оглядывающееся по сторонам.

— Мервания, — начал он. Лицо приближалось. Приближалось на длинной шее, усеянной медной чешуей.

Женщина-змея! Я знал это! Боже, она змея!

— О, вздор, — сказал Мервания и вышла наружу вся целиком.

Келвин только судорожно вздохнул, не веря своим глазам, когда увидел это зрелище. На когтистых лапах покоилось медное чешуйчатое тело огромных размеров. Рядом с головой Мервании виднелась голова дракона, а рядом с головой дракона голова Мертина. Все три головы располагались впереди тела, которое все было покрыто медной чешуей и во всех отношениях кроме размера было телом скорпиокраба. Огромные клешни щелкали впереди, а с боков чудовища было по две человеческие руки: женские, покрытые чешуей со стороны Мервании и мужские руки с выступающими, вздувающимися мускулами, тоже чешуйчатые, со стороны Мертина. На дальнем конце тела, показавшемся последним из ворот, виднелся суживающийся к концу хвост и длинное жало, тоже из меди.

Теперь Келвин был вынужден, наконец, догадаться. Единственное существо, которое он отвергал и о котором не думал из-за своих кошмаров. Сильно измененное, но вполне узнаваемое. Вместо тела козы — тело скорпиокраба. Вместо одной львиной головы, одной козьей и одной драконьей — две человеческие и голова дракона. Вместо змеиного хвоста — жало скорпиона. Понимание переполнило его. Подумать только, что он представил себе, как подглядывает за соблазнительным женским телом вот этого!

— Кимера, — прошептал он.

— Химера, — поправила она. — Хи-мера. Произноси правильно, Келвин.

Химера. Чудовище, которое оказалось куда более ужасным и еще более опасным, чем то, которое было известно древним грекам.

Глава 4. Посол

Сент-Хеленс в глубокой задумчивости ехал по сельской дороге на большой серой боевой лошади, выуживая из своей черной бороды жужжащее насекомое. День был солнечный, приятный для верховой езды, но поездка предстояла долгая.

— Проклятье! Специальный посол к Битлеру, королю Германдии! Звучит здорово, но мне это не нравится. Какие у меня есть таланты для общения с королями? Обаяние, правильно? Но, насколько я слышал, Битлер не намного симпатичнее его земного Адольфа! Иногда мне хочется снова оказаться на Земле, очень хочется. Я не ощущаю себя ничьим послом, особенно послом того парня из дворца. Это просто не может быть Рафарт, не может быть! Я чувствую себя ослом. Посол. Осол. Осёл. П-осёл.

— Сент-Хеленс! Сент-Хеленс!

Он обернулся и увидел, как прежний мальчик-король Филипп Бластмор подъезжает к нему на своей лошади. Очевидно, мальчишка все-таки не спал и не терял времени зря. Скорее всего, парнишка, должно быть, последовал за ним и дождался пока он отправится в эту поездку, прежде чем показаться самому.

— Проклятье! — он осадил лошадь и подождал, пока пестрый жеребец Филиппа поравняется с его кобылой. — Я же велел тебе остаться. Это официальная миссия. Проклятье, мне не нужен в дороге ребенок.