Борис Сапожников - Битва под сакурой Страница 15

Из корпуса дирижабля вырывались языки пламени. Внутри, наверное, полыхал чудовищный пожар, и те, кто не успел вовремя спрыгнуть с его горящего борта, сейчас жарились заживо.

Окутанный пламенем дирижабль медленно, как в воду, погрузился во тьму. По поверхности громадного прорыва прошла рябь. Землю как будто спазм сотряс, многие солдаты и офицеры не удержались на ногах, рассыпались штабеля ящиков — пустых и полупустых. Патроны, снаряды, пулемётные ленты, гранаты, мины, оружие валялось под ногами, мешая подняться.

Поверхность прорыва вспучилась, поднявшись громадным пузырём, почти в тё высотой. Она натягивалась всё сильнее, но, казалось, всё же не порвётся, не хватит напора, порождённого взрывом внутри прорыва. Чёрный пузырь растягивался во все стороны, потом рост его прекратился — и все, следящие за ним гадали, начнёт ли опадать или порвётся. Во второе, наверное, мало кто верил.

Но пузырь порвался!

С громом и треском. Как будто рвался отрез доброго плотного сукна. В небо устремились языки пламени, обломки корпуса дирижабля и обрывки купола. Тьма расплескалась по Акихабаре, зацепив краем посты на линии обороны. Люди на них как будто в нефти искупались.

Волна тьмы унесла трупы каии и живых тварей. Летучие особи по больше части погибли при взрыве, оставшиеся поспешили убраться прочь, преследуемые лёгкими мехами. Как ни странно, но взрыв совершенно не повредил машинам и людям, находящимся в небе. Даже эвакуирующиеся с «Кудзиры-4» на парашютах матросы и офицеры, оказавшиеся в самом пламени среди обломков родного дирижабля, не получили никаких травм. Огонь и обломки были какими-то призрачными, легко проходили через их тела, оставляя после только неприятное ощущение, не более того. В то время как летучие каии горели за милую душу и осколки рвали их на части.

Небо очистилось от тысяч тварей, и только тогда многие заметили, что на дворе стоит уже поздняя ночь. Битва за Акихабару продлилась немногим менее суток.

Глава 4

Разрушенный больше месяца назад театр, конечно же, никто не восстанавливал. В последнее время всё больше ломали, строить было некогда. Но нам, собравшимся в его развалинах, это было на руку. Единственное, что мы сделали для своего удобства, это принесли несколько целых стульев и стол. Мы расселись вокруг него. Я, агент контрразведывательного крыла подразделения «Щит», скрывающийся за простым прозвищем Татэ, и наш третий собеседник. Он ещё не оправился от сильного ранения, а потому на своём стуле сидел, держась ровно, боясь потревожить рану.

— Мне не нравится это затишье, — сообщил нам обоим раненный собеседник. — Почти неделю ничего не слышно о новых атаках каии.

— Нам и старых хватает, — невесело усмехнулся я. — Добиваем их всю эту неделю без передышки. Да и из-за чёртова прорыва в Акихабаре ушло слишком много старых мехов. Отряды, работающие в районе порта, натыкаются на пустые пакгаузы и склады с характерными следами на полу.

— Значит, Юримару удалось вывести из-под удара большую часть своих мехов, — решительно заявил раненый.

— Не факт, — возразил я. — Мы уничтожили достаточно большое число мехов за время открытой войны…

— Но исходить стоит из того, — прервал меня Татэ, агент всегда недолюбливал меня и демонстрировал это при каждом удобном случае, что делало его в чём-то похожим на Марину, — что мехи изо всех складов и пакгаузов были выведены Юримару. И он готов обрушить их на нас.

— Иногда переоценивать противника намного опасней, чем недооценивать его, — глубокомысленно заметил третий собеседник. — Но пока у нас нет доказательств обратного, будем исходить из предположения Татэ. Встаёт вопрос, куда он мог столь быстро упрятать такое количество мехов? Это ведь не иголки, в рукава кимоно не натыкаешь.

— Он в подвале разрушенного храма умудрялся прятать несколько сотен мехов, — заметил я. — Так что, думаю, при нужде, сможет и куда больше количество скрыть от нас. Вот только мы за всё это время ни на шаг не приблизились к разгадке планов Юримару, — решил я поддеть Татэ в ответ.

— Над этим работает не один десяток агентов, — резко ответил тот. — И гибнут они ничуть не реже солдат или пилотов доспехов духа.

— Юримару крепко хранит свои секреты, — вздохнул и тут же поморщился от боли третий собеседник. — Стандартные методы с ним, скорее всего, не сработают. Стоило бы поискать новые, нестандартные, что ли?

— Да мы уже все методы, казалось, испробовали, — сложил руки в замок и уронил на них голову Татэ, теперь голос его звучал глухо. — Ничего не работает. Мы теряем агентов, а толку, действительно, почти никакого. Результата нет. Я уж даже не знаю, что хуже, когда агент возвращается ни с чем, или когда он гибнет.

— Чем может быть хороша гибель агента? — не понял раненый.

— Она означает, что он смог подобраться к Юримару достаточно близко… — он замолчал на секунду и поправил сам себя. — Сумел найти хотя бы более-менее верный путь. Тогда по его следу отправляют другого, в надежде, что он пройдёт хоть на несколько шагов больше.

— Но даже если удастся найти Юримару, — решил я сменить столь неприятную для агента тему, — остаётся ещё один вопрос: как нам убить его?

— Этот вопрос вы тоже обещали взять на себя, Татэ-сан, — как будто сознательно подлил масла в огонь раненый.

— Здесь все зависит не от меня, — ответил агент. — По этому поводу спорят маги, волшебники и мудрецы. Ломают копья всё это время, но ответа им найти не удалось.

— Даже в спорах мудрецов истина рождается далеко не всегда, — наверное, процитировал кого-то из мудрецов раненый.

— Другого выхода у нас нет, — развёл руками Татэ. — Никто иной нам в мистическом деле не помощник. Сейчас дело пошло так серьёзно, что к нему привлечены личные волшебники Божественного микадо, но, видимо, даже их огромного запаса знаний и умений не хватает, чтобы найти ключ к решению проблемы Юримару. Тот слишком силён для всех нас. Даже потомки Абэ-но Сэймэя[8] пока не могут прийти к единому мнению по этому вопросу.

— Пока они ломают копья в тиши покоев императорского дворца, — вздохнул я, — мы сражаемся и гибнем. Татэ-сан, все эти мудрецы понимают важность вопроса? Или это давно удалившиеся от мирских дел анахореты, погрузившиеся в философические диспуты?

— Не знаю, — отмахнулся от моих слов Татэ. — Я — просто агент, меня к ним и близко не подпустили. Могу только наверняка сказать, что старец из Асакуса Канон вызван во дворец.

— Значит, у нас есть большие шансы получить верное решение, — сказал раненый, — но как скоро оно будет найдено? Вот в чём главный вопрос.