Елена Звездная - Любовница снежного лорда Страница 16

Так что, соскользнув с блюда, торт влетел в накачанного снежного лорда.

— О мой снег… — пробормотала леди Тай, глядя на то, как лорд Харнис потрясенно обтекает кремом и осыпается кусками бисквитных коржей.

Мне любоваться достигнутым результатом было некогда, я хотела было ринуться и исправить положение с заявлением лорда Эйна, но мое гордое сделанным заявлением начальство, заложив руки за спину с видом «Как я вас всех!», уже двигалось по проходу между потрясенными снеголордами и снеголедями, покидая зал и топая ко мне.

Черт!

Черт! Черт! Черт!

И тут словно свет небесный пролился вопросом знакомой леди. Я узнала ее даже с огромного расстояния — это была вчерашняя леди, которая шефа кинула, и вот она, стоящая в окружении, как я понимаю, всего рода Йартау, вопросила:

— Означает ли это, что вы отказываетесь извлекать корону и ледяной меч для передачи их лорду Харнису?

И все затаили дыхание.

Шеф остановился, величественно кивнул и подтвердил:

— Именно так!

Я затаила дыхание. Разъяренный Харнис едва не взревел, а вот леди Йартау, подавшись к моему начальнику привлекательным декольте, воскликнула:

— О, мой дорогой жених, я бесконечно рада, что вы изменили решение и будете бороться за престол!

И главное, все вокруг радостно закивали, то есть Харниса в селедки, как я понимаю, вообще мало кто хотел.

Но тут шеф взял и все испортил заявлением:

— Не ваш, уважаемая леди Йартау. Вашим я был до прошлого вечера, а накануне, если помните, вы лично отказались от статуса моей невесты, использовав как повод маленькое досадное недоразумение.

Можно мне еще один торт, я им в начальство швырну?!

Леди пошатнулась, весь род Йартау крайне недобро воззрился на моего снежика, и я их прекрасно понимаю — самой хотелось его прибить! Нет, серьезно! Что ему стоило нормально на попытку примирения отреагировать, а? А теперь у нас весь многочисленный род во врагах практически. Радует лишь, что шеф сказал «маленькое досадное недоразумение», то есть получается, все дело можно решить банальным извинением?

Оказалось — нет.

— Будьте счастливы, леди, — завершил лорд Эйн.

И вновь заложив руки за спину, с самым довольным видом направился ко мне, мне же и улыбаясь. У меня было желание треснуть сначала себя по лбу, от избытка чувств, а после уже начальство. Причем много раз! Очень много!

Но лорд Эйн, совершенно довольный собой, в абсолютном молчании приблизился ко мне, кивнул шарахнувшимся от него лорду и леди Тай, одарил изучающим взглядом Харниса, покрытого кремом и крошевом бисквита, после чего подал мне руку.

Молча взяла его под локоток, и оппозиция Зандарата двинулась на выход.

Мой гордый шеф, когда удалились на приличное расстояние, гордо вопросил:

— И как я их?

— Убойно! — с трудом выговорила я. Тот факт, что мне его сейчас убить хочется, решила не озвучивать.

Пройдя через ледяную арку, мы подошли к луже и шагнули в ее глубины.

Забавное чувство: шагаешь вниз — выходишь наверх. Это словно, провалившись в дырку в полу, просто пошел по потолку нижней комнаты — примерно вот такое же ощущение. Так что мы, ухнув в лужу в тронном зале, вышли в зале приемном уже в доме лорда Эйна.

И вот после этого я молча сняла с себя бриллиантовое колье, без слов вернула начальству. Затем, не обернувшись и не сказав ему ни слова, гордо направилась вверх по лестнице, там, миновав первый этаж, спустилась вниз. Еще вниз. Снова вниз. Дошла до той самой зарешеченной комнаты, где ранее шеф меня запирал, чтобы не убить. Ну, в общем, сейчас комнатка мне тоже пригодилась, так что я зашла, заперла дверь, благо ключи так тут и валялись, пнула со всей души лежащую тут же катану, прошла к кровати и рухнула на нее, раскинув руки и глядя в потолок.

Лорд Эйн нарисовался за решеткой минуты через две — такое ощущение, что он вообще за мной шел в непонятке полнейшей. Так и вышло:

— Виэль, что с вами?!

Молчу, с ненавистью глядя в потолок.

— Виэль?

Продолжаю молчать.

— Виэль, вы меня слышите?

— Если я скажу «да», вам от этого легче станет? — мрачно поинтересовалась у работодателя, продолжая испепелять взглядом несчастный каменный потолок.

— Несомненно! Виэль, в чем дело?

Молчу.

— Виэль, вас обидели?

— Меня обидишь… — произнесла многозначительно.

Понял.

Некоторое время молчал, в итоге, о небо, до него дошло!

— Виэль, я сделал что-то не так?

Не прошло и полгода!

Сев на постели, мрачно воззрилась на руководство и вкрадчиво поинтересовалась:

— Шеф, а что вы сделали «так»?!

Возмущенно нахмурившись в ответ, развел руками, мол, я хороший мальчик и все сделал правильно.

— Виэль, — красненькие глазенки сверкнули, — вы же сами решили, что мы в оппозиции!

И тут я сорвалась:

— Так в оппозиции, а не в изоляции! Вы вообще понимаете разницу?! Шеф, черт возьми!

— Виэль, оставьте мифологию в покое, — раздраженно попросило начальство.

Рухнула на постель снова, опять же воззрившись на потолок. Слов нет! Вот просто нет слов!

— И да, у меня вопрос — вы зачем Харниса тортом обмазали? — последовал собственно вопрос.

Разъяренная, я язвительно ответила:

— Из эротических побуждений.

Начальство оторопело, развернулось и покинуло меня в одиночестве.

Не надолго!

Лорд Эйн вернулся спустя минут десять с бутылкой вина и собственно моей речью, которой столь неосмотрительно пренебрег.

— Знаете, Виэль, — хлебнул из горла, — мне кажется, вы не совсем понимаете ситуацию. Давайте я вам все объясню.

— Валяйте, — решила я.

Встала с постели, прошла к решетке и обалдевшему от моего приближения руководству, после чего заставила его обалдеть еще и от моей наглости, протянув руку и отобрав бутылку. А затем, усевшись на полу, милостиво дозволила:

— Объясняйте уже.

Сверкнув очами, Эйн прошипел:

— Виэль, возможно, вы не заметили, но вы только что имели дерзость…

— Да, я становлюсь очень дерзкой, когда меня доводят! — раздраженно сообщила начальству.

Умолк.

Постоял, сверля меня взглядом, после сел на пол, повторив мою позу со скрещенными ногами, и как заорет:

— Вина мне!

Да счас! Я и бровью не повела.

И правильно сделала — через мгновение в подвал вбежала запыхавшаяся прислуга с конструкцией, содержащей в себе бутылок сорок разнообразной формы, цвета, но с примерно одинаковым спиртосодержащим содержимым. Эйн, придирчиво осмотрел принесенное и…

— Слушайте, а можно мне сладкое вино, а я, так и быть, верну вам эту кислятину? — неожиданно предложила я.

Шеф выбрал три бутылки розового, золотистого и полупрозрачного цветов, последовательно откупорил и пододвинул мне к решетке. Сделав большой глоток, милостиво вернула ему початое вино, полностью игнорируя укоризненный взгляд. Со скорбным вздохом, снежик выбрал себе еще бутылку и отослал зеленую и от природы, и от обалдения прислугу.

Мы остались сидеть.

Ну как остались, лично я, перетянув бутылки к себе за решетку, начала их последовательно пробовать. Было вкусно. На середине третьей бутылки Эйн, так и не притронувшийся к собственному спиртному и заворожено наблюдающий за моим попранием всех норм винопития, наконец соизволил заговорить:

— Вы заставили меня ощутить себя ничтожеством, Виэль.

Поперхнулась, Закашлялась и, вытирая лицо, потрясенно воззрилась на шефа.

— Серьезно, — подтвердил он. — Благородным болваном, готовым отдать все другому лишь потому, что его предпочла моя любимая женщина.

О черт, я слишком мало выпила для подобных откровений.

— Вот только не нужно так показательно кривиться, — нахмурилось мое начальство.

— Прекратите ударяться в сантименты, вам не идет, — вполне резонно заявила ему.

После чего спросила о том, что действительно заинтересовало:

— Лорд Эйн, о чем говорил лорд Тай? Я так и не поняла, что это за ритуал и зачем Харнису понадобились вы?

Нахмурился, затем хлебнул из бутылки и, глядя куда-то перед собой, начал рассказывать:

— Так уж сложилось, что ледяная корона — удел лишь достойнейших. У каждого сэльда своя корона, и каждый сэльд уносит ее с собой в озеро Спящих Предков.

Он помолчал, затем тихо продолжил:

— Моя заискрилась во льдах тронного зала, когда я вскинул свой меч победы на Харласской заставе… И это коренным образом изменило мою жизнь. Льды готовы были избрать меня следующим сэльдом.

Я подалась ближе, заинтригованная даже не столько рассказом, сколько соприкосновением с совершенно чуждой культурой, традициями, жизнью… А шеф грустно продолжил:

— Первым, что начало отравлять мою жизнь, стала лесть. Она лилась липкой патокой отовсюду, она обволакивала, она закрывала обзор на действительно достойных, она не давала дышать… Мне, привыкшему к военной прямоте, к одобрению, что порой заключалось лишь в дружеском похлопывании по плечу, все эти расшаркивания, изысканные фразы, многоцветие слов… претило.