Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1 Страница 16

Проснулись они утром под тем самым вязом, с которого когда-то начались их приключения в университете. Под лавкой шуровал метлой старый бобер-дворник. Как они вообще на эту лавку поместились? Эд дождался, когда Халимас уберет метлу, и соскользнул с края лавки, за который цеплялся, наверное, чудом.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался молодой собака. — Не подскажете, любезнейший, какое сегодня число?

— Завтрашнее, — понимающе усмехнулся Халимас.

— Хорошо, что не послезавтрашнее. — Эд потер щеки и толкнул приятеля. — Вставай, девушка заждалась.

Всю дорогу до дома Иван страдал. По его выходило: во всем виноват Эд. Теперь привередливая кошка вообще на порог не пустит. Обещался вчера прийти с подарком, и такой конфуз.

Дома Эд первым делом прочитал письмо брата. Тот собирался погостить в университете дня три. Устроит, разумеется, младшему полную проверку и, соответственно, выволочку. Эд мысленно перебрал свои грехи. Набиралось с лихвой. Отец специально не оставил ему голубиной почты и их личной, тайной, тоже. Живи сам себе господин, сам за грехи свои и ответишь. За все сразу. Имей Эд почту, уже бы маменьке все уши прожужжал… ну, разве на первом курсе, да и то только в самом начале, — признался себе Дайрен.

А Иван все ныл.

— Ладно, — оборвал жалобный поток Эд. — Пойду тебя отмазывать. Девке наплету что-нибудь. Да вот хоть новость расскажу, что братец мой с минуты на минуту будет здесь. Скажу, отчет вместе готовили.

Ванька полез в шкаф и достал деревянную коробочку:

— Передай ей.

В коробочке лежало колечко с медовым янтарем. Янтарные прииски имелись только у медведей. Перстенечек был хоть и маленький, но дорогой.

— Еще чего! — возмутился Эдвард. — Так уболтаю.

Кошка его встретила помелом. Ух и орала. И сволочи они, и лгуны, и пьяницы. Эд, изобразив жуткий страх, забился в угол. А кошка бегала по комнате, норовя, зацепит его своим оружием. Эд жалостливо ей поведал о скором визите грозного родственника.

— А он точно…

— Только никому не говори, — попросил хитрый собака, выбрался из угла и, как бы невзначай, придвинулся к кошке. Ничего, ладненькая. Щечки раскраснелись. Маленькая, верткая. — И на Ваньку не сердись. Он меня в такую минуту бросить никак не мог. Да еще его старший заявился. Знаешь, какую выволочку ему устроил? Но сегодня вечером Ванька будет у тебя как штык.

— Ха, — сказала кошка. — Штыков в университете полно, — и слегка потянулась. Потом бросила веник в угол и выгнула спину еще больше. — Придет, навалится, засопит. О! Приходите вместе. Ты сделаешь вид, что заснул, а потом, когда он кончит, как бы проснешься. И тогда мы с тобой…

Брат отменил свой визит в последнюю минуту. Что-то там у него не получилось. Эд от облегчения закатил "Под вязами" пьянку и зажил дальше.

К кошке они теперь ходили исключительно вдвоем с медведем. Одного Ваньку она не принимала. И ничего — всем нравилось.

Эд очнулся. Снизу — ни звука. Он потянул носом. Так и есть. Там — никого. Лейтенант всех выгнал на поляну и сам ушел. Вдалеке ворочалось, приближаясь, войско. Шли быстро.

Дайрен начал выбираться из своего укрытия. Осторожно, с камня на камень, спустился к подножью скалы, и тут его накрыло. Это был не запах — шестое или шестьдесят шестое чувство. Но ему он привык доверять больше. Оно не раз выносило его из полного дерьма.

Разведка шныряла где-то совсем рядом. Эд заметался. За спиной — подскальный караул, слева, — уже и в самом деле стало слышно, — оружие брякает. Дорожка, по которой он прибежал, оказалась таким образом отрезана. Остались крутые скользкие склоны оврага.

Он больше не раздумывал. Голоса с пресловутой полянки стали доноситься явственнее. Лейтенант с воинством возвращались на бивуак.

Вот гадство! А Эд недоумевал, почему вояки ведут себя так беспечно. Весь край оврага зарос непролазной ежевикой, оплетающей, рощу не менее пакостного длинноиглого шиповника. Сам дурак, сам теперь и выбирайся. Но в сплошной колючей зеленой стене не было даже махонького просвета. А голоса тем временем приблизились на критическое расстояние. Не шуми они так, вполне могли уже обнаружить вражеского лазутчика.

Эд решился. Перекрывший его тропу отряд — небольшой. Он бесшумно заскользил по тропе. Скала Ухо осталась за спиной. Когда характерный запах, разгоряченных, давно не мытых людей, забил ноздри, Дайрен побежал тише, потом вообще перешел на легкие, сторожкие шаги. Остановился.

Трое шли гуськом. Слева, метров пять — край вожделенного оврага. Эд встал за куст на повороте тропы. Первого пропустит, возьмет второго. Двое кинутся помогать товарищу. Он их прихватит и всех тут положит.

И никаких эмоций! Ему предстояла работа, которую надо было выполнить, не только максимально быстро и чисто, но и тихо. В кромке плаща пряталась тонкая стальная нить с режущим краем. Управляться с такой, умели единицы. Тут важно было себя не поранить. Эд сунул ладонь в петлю. Если повезет, он зацепит всех одним махом. Или пропустить вперед двоих и взять последнего?

Первым шагал плотный краснорожий вояка, уроженец Ягонецкого княжества. Длинные рыжие усы свешивались на грудь. Пропотелая жилетка пестрела вышивкой. В руках — до блеска отполированный корчь. На повороте он обернулся и тихо проговорил:

— Гвардейцы стоят под скалой. Пугнем матрасников? Подкрадываемся тихо. Чтобы — ни звука! Поняли?

Ему ответили, в том смысле, что катился бы он и не просто катился. Рыжеусый предводитель обложил товарищей последними словами, развернулся и пошел назад. По эту сторону куста хорошо было слышно, как он наущает остальных. Эд сообразил, что пока они там заняты разработкой каверзы против гвардейцев, он незаметно подберется и всех их…

Куст имел пышную крону, но стоял на тонком стволике. Дайрен нырнул под зеленый занавес.

Они сидели с той стороны, как раз на уровне его плеча. Расстояние — самое то.

В свое время Ванька Пелинор уйму красноречия извел на подначки: пристало ли отпрыску благородного семейства изводить себя гимнастикой. Пристало, пристало, отмахивался Эд и бежал на площадку для тренировок. Там они с Арпом устраивали целые гимнастические баталии. А чему не успел научить исполнительный надзиратель, потом скрупулезно доучивала жизнь.

Они его не заметили! Они и предположить не могли, что на них самих идет охота.

Так и сидели голова к голове. Только командир в последний момент поднял глаза.

По ним и хлестнула тонкая смерть. Две первые головы отвалились молчком. Эту пришлось рывком выкрутить в бок и отпилить, затупившейся стальной нитью. Из обезглавленных трупов фонтанчиками плюнула кровь. Попало и на плащ, и на сапоги. Но это — ничего. Это не страшно. Эд сделал все максимально быстро. Можно было, собой гордится. Жаль, рыжеусый успел подать голос.

Дайрен кубарем скатился в овраг, пробежал по топкой воде, наклонился в самом глубоком месте и с остервенением начал оттирать кровь с сапог, с рук и плаща. Переждал мгновение дурноты и кинулся на противоположный склон, чтобы уже через десять вдохов выйти на финишный участок.

Их кибитки стояли на опасно близком расстоянии. Если гвардейцы услышали крик рыжеусого, вскоре начнется погоня. Только бы Шак успел вернуться. Если Апостол задержится, или того хуже, попадет в руки вояк, Эду придется уводить повозки самому. Но ускакать во мгновение так далеко, чтобы тебя даже нечисть потеряла, мог только Шак.

Он почуял, когда гвардейцы нашли трупы вояк, и еще наддал, вкладывая в рывок всего себя.

Как там отец учил?

— Уай-я-у-у-у! Уай-я-у-у!

Не получалось! Ни хрена не получалось!

Эд на всем бегу затормозил, перекувыркнулся через голову, но подниматься не стал; остался на четвереньках, набрал воздуха в запаленные легкие и взвыл: "Уа-йа-я-я-у-у!!!" Оно уже не походило на человеческий голос. В лесу собирал своих братьев волк.

Они пришли, когда призыв еще не отзвучал. В высокой траве скользнули три серые тени. Эд не вставая с четверенек, уставился в глаза тому, который выступил вперед и громко, на только его клану известном наречии, пропел приказ.

Отец учил: если ты зовешь младших братьев, должен точно знать, что ты от них хочешь. Они поймут, они выполнят, но гони в момент приказа все посторонние мысли. Отец учил концентрации. Выбросить в приказе поток мысли чрезвычайно трудно. Легче одним росчерком свистящей стали убить троих воинов.

На ноги Дайрен поднимался, наверное, целую минуту. В глазах потемнело. Он дождался, пока отпустит дурнота, и медленно, неверными шагами, потом все быстрее и быстрее, побежал в сторону своих кибиток.

Глава 3

Саня

— Са-ань!

— Отвяжись.

— Са-а-ня…

— Отвянь, не видишь — читаю.

— Да что ты там такого нашел?

— Тебе, темной бабе, не понять.