Николай Романецкий - Конь в малине Страница 16

Я набрал номер телефона, указанный в графе «Домашний адрес».

Три гудка, и мне ответили:

– Да.

Голос был тих и печален.

Мне стало не по себе.

– Оксана Андреевна Матвиенко?

– Да, слушаю вас.

– Моя фамилия Бобылкин. Я из комитета по охране здоровья матери и ребенка. – Мой голос сделался трагически-проникновенным. – Примите самые глубокие соболезнования. Мы расследуем каждый случай гибели новорожденного. Нет ли в этом вины медиков… Извините, конечно, что беспокою в столь тяжелое для вас время, но сами понимаете…

Послышался судорожный вздох.

– Понимаю. Врачи ни в чем не виноваты. – Новый судорожный вздох. – Моя мать жила рядом с Чернобылем. Врачи предупреждали меня, но я решилась рожать… – Слова превратились в рыдания, и на том конце повесили трубку.

Я чертыхнулся и закурил.

Проклятая работа загоняет нас в такие вот ситуации. Когда, честное слово, со стыда бы сгорел и самому себе в морду дал… Но приходится изворачиваться, лгать и обещать собственной совести, что такое никогда не повторится, зная, что повторится. И не раз…

Сигарета помогла – мысли вернулись от лирики к прозе.

Если считать охранника Игоряшу человеком правдивым, получается, что в документации совершен подлог… Стоп! У меня же есть скачка с другого компьютера, с того, что прятался вдали от глаз людских.

Я вызвал из «проныры» соответствующую информацию. Все содержимое хранилось в личной папке. Я открыл ее… и нарвался на запрос: «Введите, пожалуйста, пароль».

Я набрал на клавиатуре слово «Марголин», нажал «Enter» и получил сообщение:

«Вы ошиблись! Введите правильный пароль. Будьте внимательны: при повторной ошибке информация будет уничтожена».

Я срочно ретировался и снова закурил.

Черт! Тут, похоже, нужен хакер и не простой «заяц», а мастер высшего пилотажа виртуальной реальности. Типа Ральфа Хендерсона, оставившего мне отметину на левом предплечье и спустя мгновение почившего в бозе… В России, конечно, такие тоже имеются (кто-то из них недавно ломанул счета «Bank of America» и до сих пор не найден), но случайные люди на них выхода не имеют. А я тут – человек более чем случайный, и вряд ли кто выведет меня на подобного умельца. Так что толку с этой скачки – ноль!.. Ну ладно, а зачем господину гинекологу потребовалось иметь в компьютере подложную документацию?

И тут меня осенило.

Стоп, парни! А не пахнет ли здесь торговлей человеческими органами? Говорят, в последние пять лет она снова процветает. Правда, вопрос: кому могут понадобиться внутренние органы новорожденных младенцев?.. Да тому, кто научился выращивать из них полноценные взрослые! Ведь качественное клонирование пока удается не так часто, как хотелось бы. То есть в мясной промышленности – сплошь и рядом качество о-го-го! А вот если надо клонировать человеческую почку для пересадки, то – шалишь, брат! В этом деле всевышний поставил какой-то барьер, и преодолеть его господам биологам и медикам пока не удается.

Ну и дела! Если мое подозрение верно, то я попал в такую ситуацию, где можно и без головы остаться! Да так, что и труп не отыщут! Тут поле деятельности международной мафии, и частный детектив для них – что мышка в лисьей норе.

Меня аж пот прошиб.

А что если Пал Ваныч – лишь звено цепочки, созданной такой организацией? А что если случившееся – результат конкурентной борьбы между подобными организациями, и я оказался в центре схватки? Это, парни, настолько большие деньги, что подпольная торговля драгоценностями будет лишь мелкой побочной возней, из-за которой убивать не станут! Этих людей ФБР с «Интерполом» грызут-грызут да пока только зубы ломают! Да-а, Виталий ты Марголин, дорогой ты мой гинеколог, куда же меня завели твои поиски?

Оставалось просмотреть найденный в подвальном сейфе диск, тот самый, которому я обрадовался ночью больше, чем деньгам, и который должен был стать сродни и зорким глазам, и цепкому уму, и крепким кулакам сразу…

Увы, он оказался пустым. Наверное, доктор Марголин попросту забыл его в сейфе.

С паршивой овцы хоть шерсти клок!.. Я перекачал на диск открытые файлы, отсоединил «проныру» и принялся очищать гостиничный компьютер ото всех материалов, с которыми работал, чтобы никто не мог определить даже направление моих поисков. Конечно, любой детектив сумеет повторить уже пройденный мною путь, но облегчать ему процесс поиска я не намерен. Потому как есть ощущение, что этот детектив будет работать вовсе не на правоохранительные органы… Впрочем, дело не только в этом. Просто я хорошо помнил слова Поливанова: «Я ее и без суда достану!» – и мои манипуляции должны были хоть как-то оградить женщин от скорых разборок. Если Пал Ваныч тот, за кого я его теперь принимаю, он способен поступить как царь Ирод – для гарантии прирезать и агнцев, и козлищ.

Уничтожив файлы, я сунул «проныру» в сумку и спустился вниз, к машине. Внимательно осмотрел багажник, потом салон. Никаких признаков обыска заметно не было, но это еще ни о чем не говорило. Может быть, второго психологического теста мне решили не устраивать – прошерстили машину без следов.

В сомнениях я выкурил очередную сигарету и отправился на Ладожский вокзал – арендовать еще одну ячейку автоматической камеры хранения.

21

Спрятав «проныру» от посторонних рук и глаз, я вернулся в отель и пообедал.

Ел без аппетита, по обязанности. В душе царила опустошенность – как всегда в минуты, когда вдруг ощущаешь полное собственное бессилие. Всем, наверное, известен подобный поворот: чувствуешь себя царем и богом; свидетели колются, как орехи; главный подозреваемый начинает вести себя все более и более глупо и уже готов совершить главную, непоправимую ошибку, после чего останется взять его тепленьким и преподнести копам на блюдечке с голубой каемочкой, и вдруг… Будто там, в небесной канцелярии, главный мировой стрелочник переключает не те стрелки… Царь и бог превращается в безмозглого осла; часть свидетелей копы находят мертвыми, а живые отказываются от предыдущих показаний, объясняя, что не так тебя поняли, что было темно и вышла ошибка, что бес попутал в расчете на вознаграждение; а главный подозреваемый, вдруг оказывается, имел стопроцентный мотив, да не имел возможности, поскольку трахался в тот момент за двести миль от места преступления. И шлюха его подтверждает: да, было; симпатичный такой дядька, без извращений (разве лишь считать за таковые то, что носит семейные трусы в горошек), и щедрый, ко всему прочему, из-за лишнего цента не задавится… И понимаешь прекрасно, что алиби это – еще то алиби, но для закона нет алиби хорошего или плохого, а есть просто АЛИБИ… Впрочем, обычно подобные проблемы волнуют босса, а не меня. Наше дело – снаряды подносить, а уж как он там стрельнет… И вот теперь я оказался не только в роли подносчика снарядов, но и наводчика. Да и заряжающим судьба сделала меня, грешного! Артиллерист хренов, бог войны с преступностью…

После обеда вдруг навалилась сонливость – сказывалась беспокойная ночь. Можно было, конечно, заглянуть в аптечный киоск и купить упаковку морланина, но поскольку никаких кардинальных решений до получения инструкций из Нью-Йорка я принять все равно не мог, то решил пойти навстречу требованиям организма. Тем более что еще бабушка надвое сказала, продают ли в России стимуляторы без рецепта. Тут вам не Штаты с их культом здоровья, здесь народ привык глушить себя любыми подходящими средствами.

Я поднялся в номер, попросил коридорную разбудить меня в семь, повесил на дверь табличку «Просьба не беспокоить» и бросился в объятия старика Морфея.

Снилась война, которую я видел только в телевизионных новостях. Чернобородые люди в запыленных чалмах целились в меня из десятков «Калашниковых». Я умирал и возрождался, орал кому-то: «Аллах акбар!» Мне отвечали заунывными молитвами, какие-то дамочки, лица которых были закрыты паранджей, окружали меня со всех сторон, стаскивали с моей задницы джинсы, и одна из них, вооружившись здоровенным тесаком, начинала отпиливать мне главный мужицкий инструмент, но тут появлялась Инга, орала моей мучительнице: «Cunt! Leave him alone!» – и добавляла по-русски такое, что дамочки скидывали паранджи и принимались затыкать ушки, а вместо лиц у них оказывались жирные белые попы с коричневыми анусами вместо ртов и бородами, сильно смахивающими на кудрявую поросль у Лили, когда она вдруг перестает брить лобок, и высоко с неба на все это безобразие смотрели зеленые глаза, которые я когда-то видел, но сейчас никак не мог узнать, а еще выше плыли плотные рыжие облака, слишком уж напоминающие волосы французской певички Милен Фармер…

Выдернул меня из кошмара громкий стук. Я открыл глаза и увидел знакомое окно родного номера. Подушка под щекой была сырой от слюны.

– Господин Метальников, вы просили разбудить! – послышался из-за двери голос коридорной.

– Да-да-да, – ошалело отозвался я. – Слышу-слышу! Спасибо вам огромное!