Юрий Никитин - Истребивший магию Страница 16

— Да как-то не подумал сразу…

— А подумал потом, — сказал Олег безжалостно. — Все вы задним умом крепки. Я сам такой, потому останавливаюсь и сперва долго думаю. А ты умный, ты сразу…

Мужик развел руками:

— Я стараюсь все поправить…

— Но пока не получается? — спросил Олег безжалостно. — Где прячешь воду? Где взял?

Только что он стоял неподвижно в двух шагах от колдуна, и вдруг тот ощутил сильную руку на своем горле. В страхе ухватился за нее обеими руками, пытаясь отогнуть хоть палец, но те, как железные, впились в его плоть, прогибая и не давая дышать.

— Ты сейчас умрешь, — сказал Олег раздельно, — а воду я все равно отыщу. Понял?

Колдун кивнул, лицо его уже стало синим. Олег чуть ослабил пальцы, тот прошептал:

— Под полом… Там погреб… Тайник в правой стене…

Олег кивнул:

— Хорошо. От кого взял?

Колдун сипел, синел, Олег придавил сильнее, лицо стало злым и неумолимым. Несчастный понял, что сейчас умрет, если не скажет, просипел:

— От Назара… Это в городе…

Олег сказал с отвращением:

— Не буду допытываться, чем ты ему заплатил, это неважно. Но ты поступил недобро к односельчанам…

Его пальцы сжались сильнее, колдун захрипел, забился в его руках, но Олег не отпускал, пока жертва не затихла. Не выпуская из рук, он перетащил к столу, усадил и, сунув в рот огромный кус мяса, опустил лбом на столешницу и вышел.

Глава 8

Барвинок цвела, глаза сияют, как самое чистое и безоблачное небо, щечки раскраснелись, а сварливый голосок стал щебечущим, как у веселой и всем довольной птички:

— Все получилось!..

— Что? — переспросил Олег. — Что у тебя получилось?

— Все выздоровели, — сообщила она радостно. — Просто чудо! У меня никогда не получалось так быстро!

Он кивнул, лицо оставалось равнодушным.

— Это хорошо. Растешь.

Она сказала обиженно:

— Ты хотя бы порадовался!

— Я рад, — ответил он так же равнодушно. — Сколько народу сегодня выйдет в поле! Да и в домах много работы.

Она посмотрела с упреком:

— А за меня не рад?

— И за тебя, — сообщил он. — Теперь будешь лечить еще лучше, хорошо. Полезно. Нужно людям!

По деревне радостно кричали петухи, словно тоже раньше болели, из труб пошли дымки. От соседних дворов справа и слева стал доноситься радостный говор.

По двору медленно уползает лиловый туман, такой бывает только на восходе. Олег набрал в ладони воды из таза и поплескал в лицо, вздрагивая от свежести. За окнами трепещут на проснувшемся ветерке веточки с мелкими листочками, воздух с утра прозрачный, холодный, будто тоже из родника.

Хозяйка внесла в комнату и тихонько разложила на столе краюхи черного хлеба с крупной солью, затем выложила из-под полотенца жареное мясо, рыбу и сыр.

— Кушайте на здоровье, — сказала она счастливо. — Что б мы без вас делали!..

— Да не так уж и помогли, — сказал Олег и посмотрел на Барвинок. — Вы бы и сами выкарабкались…

— Не знаю, — ответила хозяйка. — Много народу померло.

— Но сегодня уже никого?

— Никого, — подтвердила она. — Правда, Остап утром преставился, но он, говорят, удавился куском мяса…

— Ну и хорошо, — сказал Олег, — что последний. Можно компота?

Хозяйка улыбнулась.

— Для вас можем принести даже вина! У старосты целый бочонок.

— Вина не надо, — ответил Олег. — Правда, если Барвинок жаждет напиться на радостях…

Хозяйка улыбнулась и вышла, не дожидаясь ответа лекарши. Ее вкусы знают, понял Олег, хорошо быть везде желанным человеком. Впрочем, в мире людей кто-то должен делать и очень нежеланную, но необходимую работу…

Барвинок сердито сопела, но ела с аппетитом, только зло косила в его сторону глазом, больно умильно смотрит, будто подобрал голодающего облезлого котенка, налил в мисочку молока и радуется, жрет он, жрет, значитца, не издохнет…

Во дворе у коновязи бьет копытом и с недоверием косится огненным глазом рослый конь с роскошной гривой и широкими массивными копытами. Олег протянул ему на ладони сахар, конь подумал, осторожно взял мягкими бархатными губами.

Олег похлопал великолепное животное по шее.

— Не грусти по селу, подружимся. Зато увидишь земли, помимо этой деревни.

Барвинок смотрела, как он принялся седлать коня, когда только и успел купить, спросила торопливо:

— Ты сейчас куда направляешься?

— В Коростень, — буркнул он, не оборачиваясь.

Она ощутила раздражение, мужчина должен быть вежливее, но заставила себя сделать голос веселым и щебечущим, мужчины любят именно щебетанье:

— В Коростень?.. Как здорово!

— Чем же? — проворчал он.

— А всем, — ответила она уже в самом деле бодро, этот гад мог вообще не ответить, — мне тоже в Коростень. Просто здорово!..

— Чем? — повторил он, затягивая подпругу туже. — Если хочешь напроситься в спутники, то зря.

Она спросила обиженно:

— Почему?

Он повернулся и посмотрел ей в глаза. Она закинула голову, стараясь смотреть в колдовские зеленые глаза смело и бесстрашно.

— Почему? — повторила она.

— Я еду быстро, — объяснил он сумрачно. — Еду напрямик. Понимаешь, мужские дороги несколько отличаются от женских.

Она тряхнула головой, раздражение начало подниматься быстро, но заставила себя мило улыбнуться и прощебетать как можно беспечнее:

— Ты будешь удивлен.

— Чем?

— Я не отстану, — заявила она уверенно. — Я не буду помехой. А полезной в дороге быть смогу.

— Чем?

— А всем. Погоди только, я сторгую и себе коня.

Он покачал головой:

— У них больше нет свободных для продажи.

Она фыркнула:

— Даже для меня?

— А ты при чем? Когда нет, то просто нет.

— Я проверю, — ответила она независимо, — если не получится, разве не подвезешь на своем до соседнего села? Оно как раз по дороге.

Через полчаса поисков пришлось признаться, что волхв прав: благодарные крестьяне готовы ей отдать всех своих коней, но эти смирные лошадки годятся только медленно тащить за собой соху, и если такая кляча пойдет вскачь, всех удивит больше, чем идущий снизу вверх дождь.

— Ладно, — сказала она рассерженно, — придется с тобой.

Он поморщился:

— Да я вроде бы не настаивал…

— Как не настаивал? — ответила она. — Еще как настаивал! Я же по глазам видела!..

Он ухмыльнулся насмешливо, вроде бы поколебался, у нее замерла душа, но руку протянул. Она ухватилась, он поднял ее с такой легкостью, словно щенка, она оказалась впереди в кольце его рук, сладостное чувство разлилось по телу с такой силой, что тут же сказала рассерженно: