Ольга Романовская - Букет полыни Страница 16

Братья двигались в ней по-разному и в разное время кончили. Стефания радовалась, что Сигмурт больше не елозил своей штукой у неё в попке, и мечтала, чтобы и муж скорее перестал.

Внутри всё горело огнём, будто её посадили на кол.

- Не понравилось, принцесса? - усмехнулся довольный Сигмурт и взасос поцеловал в шею. - С братом потом сравнишь, скажешь, кто лучше. Ты смотри, он скоро уже всё: ишь, как наяривает! Тебе не плакать надо, дурёха, а радоваться, что не с одним, а сразу с двумя мужиками.

Стефания поводов для радости не видела, хотя ласки деверя её немного успокоили, заставили отвлечься от того, что делал муж. Наконец и он вытащил из неё член и опустился рядом на постель. Брат с готовностью уступил ему Стефанию, встал и выпил ещё вина.

- А как же дети? - робко спросила молодая женщина. Она боялась пошевелиться, чтобы не усугублять тянущую боль внутри. - Или ваш брат будет только сзади?

- Почему же, он и передок твой опробует. Только меры кое-какие примет. Хотя, если залетишь от Сигмурта, я не в обиде: одна кровь. Главное, чтобы здесь, - виконт оторвался от её груди, поднял голову и указал на живот супруги, - до следующей зимы был плод. Винца хочешь?

Стефания отрицательно покачала головой.

Виконт некоторое время повалялся в постели с молодой супругой, в одиночку вошёл в неё ещё раз.

Сигмурт в это время возился у кувшина с водой.

Когда у брата с невесткой дело близилось к концу, он подошёл, немного постоял рядом, наблюдая, и затеял новый виток любовной игры. Теперь его интересовали не только её уши, подбородок и шея, но и пальцы ног. Потом, когда брат кончил, в распоряжении Сигмурта оказалось всё податливое тело.

В заключении он взял безвольно лежавшую на простынях руку Стефании и положил на своё мужское достоинство.

- Потом, Сигмурт, не всё сразу, - лениво подал голос блаженствовавший Ноэль.

Сигмурт кивнул, поднял Стефанию на руки и перенёс в кресло. Через пару минут, усадив её лицом к себе, чтобы удобно было ласкать, а брату потом присоединиться, он занялся с ней любовью.

В этот раз было долго и медленно, и нравилось Стефании гораздо больше. Сигмурт смаковал её тело, поэтому не успел кончить, когда к ним подошёл Ноэль.

Несколько скупых поглаживаний, предварительных проникновений, и бёдра виконта плотно прижались к ягодицам Стефании. Она вновь кусала губы, но молчала, понимая, что братьев раздражают её стоны и жалобы. Да и в этот раз боль была иная, притупилась, что ли? Но пару раз всё же не удержалась, охнула, когда супруг особо усердствовал, подумав, что его брат проделал то же самое куда аккуратнее. Хотя бы не торопился оказаться внутри.

Сколько продолжалась двойная близость, Стефания не знала, но долго. После этого всё кончилось, её оставили в покое, только встать и самостоятельно дойти до кровати она не могла, так и сидела верхом на Сигмурте.

- Демонова печёнка, всё-таки до крови! - выругался Ноэль, проведя пальцем между ягодиц супруги.

- Ничего, пройдёт, - отмахнулся младший брат. - Если б там серьёзно было, она бы в голос кричала. А так обойдёшься передком с недельку, а дальше снова можешь во все дырочки. Ладно, голубки, оставляю я вас, рассвет уж недалече. Ноэль, дай ключ.

Сигмурт встал, передав измотанную Стефанию супругу, забрал ключ и одежду и, пожелав им спокойно провести остаток ночи, ушёл к себе.

Ноэль погладил жену по волосам, поцеловал и прошептал, что ему понравилось. После отнёс в постель, уложил подле себя и обнял.

Виконт практически сразу заснул, а Стефания всё лежала и думала о том, что с ней произошло.

Свиток 4

Проснувшись, Стефания не сразу поняла, где она. Спросонья потянулась к шнурку звонка, чтобы вызвать служанку, но не обнаружила его на привычном месте. Она растерянно поводила рукой по пустоте - и тут же всё вспомнила. Боль напомнила о том, что с ней вчера произошло.

Стефания поморщилась от отвращения, случайно увидев на простынях что-то белесое. Схожая мерзость кое-где засохла на коже, стянув её, будто лечебная глина.

Она испуганно вскочила, вцепившись в одеяло, как в последнюю надежду, и с облегчением вздохнула: в спальне больше никого не было.

Портьеры задвинуты, но день вовсю занялся - это видно по узкой полоске света, падающей на пол.

Сегодня светило солнце, но оно не радовало. Стефании не хотелось вставать, не хотелось разговаривать, видеть кого-то. Особенно родных и Сибелгов. Мать наверняка спросит, как всё прошло ночью, - и что ей ответить?

Стефания положила руку на низ живота, потом осторожно мазнула пальцем там, где вчера побывал муж, и с трепетом взглянула на мизинец. Она ожидала увидеть кровь: если там тянет, то, значит, не всё в порядке, но её страхи не оправдались. Палец оказался чистым, а при детальном осмотре Стефания обнаружила лишь засохшую смесь из знакомого противного вещества и крови - старой, не новой. Значит, раны нет, и она не умрёт.

Проверять, что там, с другой стороны, Стефания не стала: боль усиливалась от прикосновений ниже крестца.

Стефания перевернулась на бок, сжалась в комок, и заплакала. Она не понимала, за что с ней так поступили. Хлоя говорила, что это приятно, что ей понравится, ну хоть чуть-чуть - а вышло совсем не так. При мысли о том, что придётся проходить через этот кошмар снова и снова, к горлу подступали спазмы тошноты.

Что она им сделала, зачем её так опозорили? Её, жену! Будто продажную женщину, будто любовницу… Отец дал хорошее приданое, они обо всём договорились - не за что Ноэлю Сибелгу мстить ей.

Она была покорна, она улыбалась, она делала всё, чтобы понравится…

В голове не укладывалось, что высокородный дворянин, благородный человек, мог сотворить такое. В первую же ночь поделить её с братом, совершить богопротивное соитие и не единожды. Оставалось благодарить господа, что не избил, другого же насилия было в достатке.

И он даже не пытался быть нежным! Ему было всё равно, в глазах - только похоть.

Рыдания Стефании стали громче. Ей хотелось умереть. Да, именно умереть, прямо сейчас. Её измазали в позоре, прекрасно зная, что она никогда не отважится рассказать о нём.

Нет, ни за что на свете её не заставят добровольно снова лечь с мужчиной. Но, увы, Стефания прекрасно понимала, что предстоит ещё много ночей. Она будет лежать, считать, чтобы отвлечься, и молить бога, чтобы всё быстрее закончилось.

Видимо, Хлоя любит боль, раз её так тянет к мужчинам. Либо у неё там всё иначе устроено. Может, есть женщины порочные и непорочные от природы, и занятие любовью доставляет удовольствие только последним? Извращённое удовольствие.

Если бы могла, Стефания бы так и пролежала весь день, уткнувшись лицом в подушку, но в дверь постучали. Подняв опухшее от слёз лицо, молодая женщина затихла, а потом с головой нырнула под одеяло: она боялась, что это муж.