Катя Зазовка - Ворожея Страница 16

— А может, он все ж таки с девкой какой расстаться не может? — предположил один из близнецов, хитро подмигнув кузнецу.

— И то верно, а ты тут всполошил всю округу, — поддержал его брат, усмехнувшись в такие же пышные каштановые усы. — Как пить дать, с молодицей в траве валяется.

Щекарь сделал вид, что даже близко не учуял подначиваний.

— Не, мужики, я его самолично к обозу сослал, ошибки свои исправить. Он с того часу не возвращался. Да и у костра я его не припомню, — покачал головой Череда.

— Так может, он все еще у обоза и ошивается? Мастер из него сам ведаешь какой, — кожевенники заговорщицки переглянулись, подавив очередную усмешку. — А мы тут вооружились, точно на войну идем.

— За собой смотрите! — не выдержал Щекарь. — Вот своих малолеток справными искусниками воспитаете, тогда и станете других хаять.

— Не кипятитесь, — упредил зреющую потасовку Череда. Его властный голос мигом избавил близнецов от желания и дальше подтрунивать над непутевым Цветом.

Довольно долго мужчины шли молча, и возникшее поначалу напряжение постепенно спало. Топоры да молоты уже не подрагивали бодро в руках, а лениво отдыхали на плечах. Очи не буравили дорогу, а все чаще отвлекались на вспархивающих птиц да снующих по стволам белок. Но лишь только болотный смрад пощекотал носы, как сбежавшая осторожность возвратилась и усилилась вдвое. Селяне добре ведали свои края, оттого всегда вели себя правильно, не гневя ни Древний лес, ни Смрадную топь.

— Глядите, что это?! — от ужаса зеленые очи одного из близнецов, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит и покатятся по дороге, что пролегла меж лесом и топью. Мужики пригляделись и, еле сдерживая себя, чтобы не броситься обратно в деревню, сменили решительный шаг на осторожный, подкрадывающийся, выставили перед собой оружие.

Чудовищная картина предстала пред ними — точно древний волот осерчал на торговца и в сердцах растоптал весь обоз — перевернутые телеги, развороченный товар, изуродованные тела стражников, разбросанные тут и там. Кузнец побледнел. Череда с трудом сглотнул рвотный ком, подкативший к горлу. Однако по характерному звуку понял, что кто-то из близнецов того же сделать не сумел.

— Сынок, — тихо позвал Щекарь, опасливо пробираясь меж оторванных кусков человеческой плоти.

— Осторожно. Не разделяйтесь, — наказал староста, след в след ступая за кузнецом. Череда с отвращением и ужасом вглядывался в каждое искромсанное тело, боясь признать в нем сына кузнеца. Боязливые взгляды близнецов тоже блуждали по мертвым останкам. — А это помощник хозяина обоза, — староста указал ножом на безголовый труп. Зеленый халат так густо пропитался кровью, что его истинный цвет можно было узнать только по чудом нетронутой кайме.

— Сынок, — снова, но малость погромче покликал Щекарь, но, наткнувшись на очередного мертвяка, охнул и возвел очи к небу. И тут его взгляд привлекло нечто, притаившееся у самой верхушки сосны. — Сынок?

Череда и братья-кожевенники тоже подняли головы. Желтоватый ствол обнимал не кто иной, как кузнецов сын. Его живот, руки и щека точно вросли в кору.

— Сынок! — закричал кузнец, не обращая внимания на шиканья близнецов. — Сынок!

Однако прилипшее к сосне тело даже не шелохнулось. Ни единый мускул не дрогнул.

— Сынок!!! — во все горло заорал кузнец, но крепкая ладонь одного из близнецов, накрывшая его рот, заставила смолкнуть. Второй брат вовремя подоспел, ухватив мастера за запястья.

— Не буди лихо. Сам ведаешь, какие места кругом. — Череда указал в сторону топи. — Не хватало еще, чтобы тот, кто сотворил такое злодеяние, услыхал нас и возвратился.

Щекарь перестал биться.

— Гляди, мы тебя отпускаем, — настороженно предупредил кожевенник, который укрывал мастеру рот. Кузнец кивнул.

— Как же его вызволить оттуда? — спросил один из близнецов.

— Я за ним слажу, — бросил кузнец и ухватился за нижнюю ветку сосны.

— Погоди, — староста за шкирку вернул Щекаря на место, — тут надобно поразмыслить.

— Да пока мы размышлять станем, эта гадина снова сюда явится! — воскликнула кузнец. Близнецы опасливо огляделись.

— Мужики, а вам не кажется, что с Цветом что-то не так? — спросил Череда, не сводя пристального взгляда с верхушки сосны.

— О чем ты? — переспросил Щекарь. Близнецы также обратили все свое внимание на старосту, заподозрившего что-то неладное.

— О боги! Да он же, что луна, седой стал!

— И то правда, — разом охнули братья.

— Сынок, — только и сумел выдавить из себя батька. Но Цвет не пошевелился.

— Хоть бы не сдурел совсем, — кожевенник едва слышно поделился предположением с братом. Староста укоряющее покосился, краем уха услыхав перешептывания. Близнецы смолкли, виновато потупив взоры.

— Надобно в деревню возвращаться, — решил вслух Череда.

— Да как же его тут одного бросить? А вдруг… — заволновался Щекарь, но староста оборвал его речи.

— Погодь. Одного его никто покидать не собирается. Надобно разделиться. Двое возвратятся в село за веревками. Да и лишнюю пару рук сыщут.

Близнецы согласно закивали, готовые вот-вот тронуться с места. Староста, заприметив их поспешную готовность, пояснил:

— А вы погодьте. Один останется со мной, а другой пойдет со Щекарем.

— Череда, я тут останусь, — воспротивился кузнец.

Староста некоторое мгновение не сводил внимательного взора с мастера, а затем изрек:

— Нет, тебе надобно мысли в порядок привести, горячность унять. А мы покамест придумаем, как сына твоего с дерева снимать станем.

Сталь, в которую облачился голос Череды, приневолила Щекаря прекратить всякие споры. Кузнец еще раз возвел глаза к сыну, впившемуся в желтоватый ствол, нехотя развернулся и пошел по дороге в село. Близнецы выкинули на пальцах, кому оставаться.

— Ну, чего мешкаете? — спросил староста.

— Давай тут осторожнее. Мы быстро обернемся, — похлопал кожевенник брата и поспешил за Щекарем, уже скрывшимся за поворотом.

Милава напоследок склонилась над водой, гарцующие водоросли навеяли воспоминания о недавнем сне. Невольно память подняла из глубин образ любимого верного пса Бутава, что не хуже няньки защищал и заботился о маленькой ворожее. И как только преданный друг, что помер на могилке мамки Милавы от истощения, мог перекинуться во сне, дарованном великим Велесом, в злобного хищника? Никак то было предупреждение.

Внезапно отражение ворожеи превратилось в чужой, смутно знакомый лик. Русалка! Милава отпрянула, но златовласая девица поднесла указательный палец ко рту, призывая к молчанию. Ворожея обернулась — Воста топталась на берегу, обрывая лепестки ромашки. Интересно, на какого из молодцев она гадала?