Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина Страница 16

Дождавшись наших ответов, он сказал:

– Меня зовут Гушшах-Бижи, что на языке эльфов значит Потрясающий Пальмы. Если успешно пройдете испытания, вы узнаете имена и остальных моих подданных, – обнадежил он.

Первым делом нас все-таки обыскали и отняли вещмешки. В углу хижины образовалась порядочная куча инвентаря и боеприпасов, в которой вождь никому не позволил копаться. Гоблинские воины, но особенно я и Зак, с болью следили за тем, как в сундуке Гушшаха-Бижи исчезают водостойкие спички, ножи, эльфийский шнур, брикет сухого спирта, самые лучшие консервы и прочие припасы. У Зака нашли и кусок кожи гомункулуса. Однако вождь, которому сыскарь передал находку, со смехом заявил, что это плохой чехол для банана, потому что с дыркою, да к тому же детского размера, и швырнул обратно.

Тучная жена вождя суетилась тут же, стараясь урвать что-нибудь и себе, но Потрясающий Пальмы не дал спутнице жизни даже одного жалкого кристаллика для карманного жезла. Сунул ей спичку и прогнал с гневным криком. Дочь вождя вела себя скромнее и потребовала только блестящую упаковку с таблетками обеззараживателя.

– Наркотик? – заинтересованно спросил Гушшах-Бижи.

– Нет, конечно, – удивился я, и вождь тут же отдал пачку молодой гоблинше. – Только если мы будем пить воду без этих таблеток, нам грозит отравление.

Но Потрясающий Пальмы лишь отмахнулся.

– Я пока не отравился, мой народ не отравился, значит, и с вами ничего не случится, – заверил он. – Касаш – чистая река. Геодезисты тут редко бывают, некому загадить.

К счастью, оружие и боеприпасы он трогать не стал. Лишь повертел в руках жезлы, понюхал и выдал:

– Грязная магия!

– Мы только позавчера их чистили, – возмутился я.

Но вождь не прислушался к моему мнению, и это было к лучшему. Разворошив припасы, он приказал гоблину из охраны свалить все «лишнее» в соломенный сундук и прикрутил крышку звериным сухожилием. В сундук угодили и наши камуфляжные рубашки. Потрясающий Пальмы рассудил, что геодезистам следует загорать. Правда, кепки он нам доброжелательно оставил, хотя многие воины таха завистливо косились на красивые головные уборы.

– Все готово для первого тура? – спросил вождь у важного подданного.

Тот подобострастно кивнул, и нас вывели на воздух, где продолжала шумно веселиться толпа поселян. Похоже, девушкам понравились сильные и высокие пришельцы, и они старались привлечь наше внимание самыми откровенными жестами и позами. Видимо, многие мужчины племени ушли на войну с киафу, и этим красавицам не хватало ласки.

– Пиф-паф – нет! – сообщила одна из них, коснувшись меня бедром и грудью. – Секс – да!

Но тут ее оттеснила другая с аналогичными лозунгами, и у меня поплыло перед глазами. В военной части с девушками напряг, и каждая из них, пускай даже волосатая с ног до головы, способна разжечь в сердце солдата нешуточный пожар. А когда их сразу десять? Тут у самого стойкого миротворца может случиться тепловой удар. Даже верность Эльзе стала казаться мне чем-то необязательным.

– Ты только посмотри на эту пышку! – Зак толкнул меня локтем и показал кивком головы на пухлую гоблиншу с мощной грудью, которая подавила подруг массой и завладела вниманием воина. – Как раз в моем вкусе.

– Соберись! – приказал я. – Не смей расклеиваться! Тебе предстоит серьезное испытание. Эй, Потрясающий Пальмы!

Вождь, совещавшийся с кем-то поблизости, повернул к нам торжественное лицо.

– Ну? Что ты хочешь сказать мне, белая обезьяна Федор?

– Я хочу спросить. Если я точно не киафу, может, прикажешь своим храбрым воинам отпустить меня? Обещаю никого не калечить и смиренно принять результаты испытания. Потому что я уверен, что мой соратник – военный геодезист родом из земной Америки. А никакой не киафу.

– Америка – это плохо, – подумав, сообщил Гушшах-Бижи. – Почти так же плохо, как киафу. Я знаю. В старину, когда путь между мирами людей и народа гоблинов был открыт, американцы угнетали нашего брата на своих делянках. Значит, тебя тоже угнетали, полосатая обезьяна Зак?

– Еще как, – охотно согласился тот. – Но я бежал из плена и прибыл на Новый Шагоран, чтобы нести твоим людям мир и согласие. Мир Даггошу! Долой киафу!

– Что ты несешь? – прошептал я по-английски. – Ты что, батрачил на плантациях белых?

– Ты становишься похож на Потрясающего Пальмы. Что, уже пошутить нельзя? По-моему, он именно это и хотел услышать.

Действительно, физиономия вождя разгладилась, но снимать обвинение с Зака он не спешил. Видимо, развлечение ценилось им гораздо выше, чем слова чужака, тем более не подкрепленные делом.

– Подумав, я решил, что ты останешься здесь, друг гоблинов Федор, – отвечая на мой вопрос, сказал вождь. – Какой же ты товарищ, если готов бросить Зака в опасности?

Тут деревенская площадь как-то вдруг расчистилась, и мы с Заком оказались в одиночестве, в десяти метрах от пресловутого столба, на котором отдельные несознательные гоблины хотели бы нас зажарить. Потрясающий Пальмы опять оживил хрустальный шар, и поляну огласили бодрые звуки эльфоязычного хита с откровенно этническими мотивами. Некоторые селяне даже подхватили песню, как будто слышали ее не впервые.

Из полукруга зрителей выдвинулся рослый гоблин в устрашающей раскраске, подбежал к пленникам и вручил Заку огромное, даже на вид тяжеленное копье.

– Это оружие настоящего таха, – гордо сообщил он на ужасающем эльфийском. – Копье Либубу! Порази им ствол мертвой пальмы, и тогда мы посмотрим, таха ли ты.

– Какой еще таха? Я орк, а не гоблин!

– Орки – младшие братья гоблинов, разве тебе это неизвестно? – удивился вождь. – Немножко более сильные, но, как все младшие братья, намного более глупые. Не капризничай, бери копье.

Зак принял копье и едва не выронил – настолько тяжелым оно оказалось.

– Чертовы дикари залили его свинцом, не иначе, – пожаловался он. – Это горелое дерево станет моим позорным столбом. I don’t understand this fucking shit!

– Ничего, ты справишься, – ободрил я его. – Посмотри, сколько девушек вокруг. Они ждут от тебя меткого броска. Попади, и все они будут твои, ручаюсь.

И точно, группа поддержки разразилась криками, – по-видимому, уже тот факт, что Зак сумел удержать копье Либубу, говорил в его пользу. Девушки, да и более зрелые гоблинши принялись совершать весьма откровенные телодвижения, вдохновляя пленника на подвиг.

Хрустальный шар замолк, символизируя торжественность момента.

Раскатисто крякнув, орк воздел оружие над плечом, размахнулся и метнул его что было сил. Наконечник с хрустом вошел в самый край пальмы, древко покачнулось, увлекаемое собственной тяжестью, и все ахнули. Однако копье скрипнуло, остановило падение и замерло, торча под небольшим углом. Через мгновение зрители разразились таким ликующим воплем, что столб, устоявший под ударом копья Либубу, едва не рухнул от акустического натиска.