Князь Сибирский. Том 3 (СИ) - Кун Антон Страница 16

— Что за «выкрутасы»? — поинтересовался я.

— Все по порядку. Расскажу. Давай-ка, еще по одной и твою историю послушаем.

Мы выпили, закусили, и старик посмотрел на меня вопросительно.

Смысла тянуть я не видел, так что рассказал свою историю. С самого начала и до настоящего момента. Все, кроме истории Даны и Розы. Не знаю, это я считал темой только для своих. Дед мне однозначно нравился. Тем более, что он так же, как и я оказался попаданцем. Не зря я чувствовал в его словах некую родственную близость с самого начала. Но история Даны — это отдельно. Может позже расскажу, но не сейчас.

— Ага, — только и произнес дед, выслушав рассказ. — Значит не зря вернулся, сам господь тебя вернул.

Я удивленно на него глянул.

— Вижу, на распутье ты стоишь. Желание есть, а понимания мало. Я тоже таким был, когда сюда попал. И точно так же, как ты, хотел все изменить здесь. Я до революции еще родился. В Российской Империи. Далеко от центра жил и в октябрьских событиях лично не участвовал. Сначала на заводе работал, потом в Красную армию пошел. Будённого лично знал.

Вот так старикан! У меня аж дух захватило.

— В общем, почва тут для переворотов не слишком благостная была. Пришлось расшатывать, убеждать, идеологию навязывать. Я не слишком силен во всем этом был, но старался, как мог. Рабочие меня понимали и слушали. Крестьян, кому земли раздавать нужно, я здесь не нашел. Наверное, все южнее живут. В общем, народу я не мало собрал. Думал все — вот оно! Сейчас заживем, но не тут-то было.

— И что пошло не так? — спросил я увлеченный рассказом.

— Много чего, — задумчиво произнес старик. — Не учел я некоторые моменты: жадность людскую, силу военных, предательство и женщин. В один момент, все против меня повернулось. Народ мой положили. Единицы выжили. Кого-то подкупили, что нас сдали. Нашел позже кого, но это уже не важно было. Сам я еле спасся. Лишенный всего, бежал. С детьми своими и несколькими семьями соратников. Дальше скучно. Но надеюсь, тебе поучительно будет. Я тебе подробней чуть позже расскажу. Подскажу кому верить из нынешних можно, а кто и тогда говном был, и сейчас таким же остался. Здесь семейная приемлемость ценится. Многие по стопам предков идут. Фамилии я тебе назову. Научу чего сказать. Обратишься к ним, как потребуется. Кому про долг напомнишь, а кому про честь. Помогут.

Ох и старикан! Не сдался он до сих пор. Вижу, что не сдался, просто своих сил уже нет, но мир изменить и сейчас хочет. Мы с ним проговорили до самой ночи. А когда самогон кончился, он достал еще бутыль, и мы продолжили.

Все ключевые фамилии он заставил меня записать на листочке карандашом. По каждой собственноручно приписку сделал.

Голова уже порядком гудела от выпитого, но старик все говорил и говорил. По ощущениям, сейчас из-за печи должен был выйти Будённый собственной персоной и начать объяснять о стратегии и тактике конного боя. Я даже оглянулся туда, но Семён Михайлович не явился.

— Дед, — обратился я к старику. — Как тебя зовут?

Язык немного заплетался, но я старался держаться в рамках приличия.

— Зови дед, не ошибешься, — усмехнулся старик. — А от кого весточку передать я тебе потом напишу отдельно. Фамилия сложная, не запомнишь.

— Дед, ты не хочешь знать, кто ту войну выиграл?

Старик, внимательно на меня посмотрел, словно и не пил вовсе. Затем обнял меня за плечи, придвинул к себе и доверительно сообщил:

— А я и так знаю.

— Откуда? — не понял я.

За все время рассказа он не упоминал, что встречался еще с кем-то из нашего мира.

— Ниоткуда. Просто знаю. Наши выиграли! Потому, что если не они, то я и знать не хочу. Так что для меня вопрос закрытый.

— Да, наши! — подтвердил я. — И в космос мы первыми полетели!

Я сначала хотел ему сообщить, что потом с Советским Союзом стало. Но передумал. Пусть для него будет так, как есть. Хотел бы знать, сам спросил.

Когда попадаешь в другой мир, все, что было прежде не имеет значения. Это совсем разные жизни — та и эта. Незачем смешивать. Тут старик прав.

Если в той жизни у тебя было что-то что может помочь здесь: знания, умения, образование или что-то еще, то считай тебе повезло. А если нет, то живи с нуля. Судьба или бог, кто-то дал тебе этот шанс. Зачем? Я задумался.

Кажется, я первый раз за все время пребывания в этом мире захотел узнать ответ на этот вопрос.

Дед наконец закончил объяснять мне все тонкости ведения революционной борьбы в конкретно взятом историко-культурном контексте и перешел к философским рассуждениям о благе и проклятии дара. Похоже, и его проняло так как речь его стала менее связной.

Я понимал, что еще немного и я просто упаду под стол. Ведь не хотел же пить. Но с другой стороны. Я столько узнал от этого человека. Никогда бы не смог выяснить таких подробностей сам. Нет, наверное, смог бы, но потратил на это много времени и кучу ресурсов. А здесь, словно с энциклопедией весь вечер провел. Только вот было ощущение, что под конец мне этой энциклопедией дали по башке.

— Кажется, я должен откланяться, — с чего-то я заговорил высоким слогом. — Мне пора, но я не знаю куда.

— Сейчас все решим.

Дед встал и, слегка покачиваясь, прошел в сени. Я слышал, как открывается входная дверь, и по ногам едва заметно тянет холодом.

Через минуту дед вернулся и грохнулся на лавку рядом со мной.

— Сейчас тебе постелют постель. Сам я здесь на печке переночую.

Не успел я ничего возразить, как в доме появилась давешняя женщина, что приносила хлеб.

— Проводи нашего дорогого гостя в дом и будь с ним вежлива. Он наш, свой!

На этот раз слово «наш» дед произнес искренне, не как тогда, когда Мефодию обо мне распоряжения давал.

Женщина помогла мне одеться, хоть я чувствовал, что вполне еще способен и не на такое. Затем взяла меня под руку и повела. Еще не доходя до порога, я высвободился.

— Сам могу идти, — произнес я почти трезвым голосом.

Женщина кивнула и позволила мне передвигаться самостоятельно. Это было не просто, но я справлялся. Нельзя было ударить в грязь лицом.

Постель мне постелили в домике на окраине. Женщина довела меня до двери, но заходить не стала. Наверное, это было не прилично в здешнем обществе. Я и не настаивал.

Поблагодарив за сопровождение, я зашел внутрь. Тепло натопленной печки сразу разморило.

Я поискал засов на двери, но ничего не нашел. Дверь просто плотно притворялась и все. Причем открывалась она на улицу, так что даже подпереть ее не удалось. Да и пофиг!

Я прошел внутрь.

Здесь тоже была всего одна комната с небольшой печкой. В комнате стояла деревянная кровать, ларь и два стула. Крошечный столик располагался у окошка. Вполне так себе чистенько, но никаких предметов, что могли бы создать уют не было. Словно этот дом предназначался для гостей. Может так оно и было.

Скинув плащ, я остался в одном белье, что днем выдал мне дед. Подштанники и кофта были теплыми, но спать в них было не слишком удобно.

Постель выглядела замечательно, толстая перина, огромная подушка и теплое одеяло. Видимо под утро должно было стать прохладно, когда тепло от печи иссякнет.

Я скинул с себя исподнее и оставшись в одних носках замер посередине комнаты.

В моей постели под одеялом кто-то лежал.

Глава 9

Я замер, кажется, даже дышать перестал.

Неужели кареглазая бунтарка решилась на такое? Я уже готов был броситься на поиски своего плаща. Не хватало еще предстать перед ней в таком виде, как вдруг одеяло зашевелилось.

Из-под него показалась голова девушки с туго заплетенными в косу каштановыми волосами. И насколько я помнил, глаза у нее были зеленые.

В моей кровати лежала та, что уводила кареглазую внучку под домашний арест.

Девчонка была гораздо старше своей подруги. Или сестры? Что-то общее в их чертах было. На вид я мог дать ей лет двадцать — двадцать два.

— Не замерз так стоять? — усмехнувшись спросила девушка.