Ник Перумов - Эльфийский клинок Страница 16

Они долго не решались двинуться с места. Первым опомнился гном.

— Ну и нечисть завелась во владениях короля Арнорского! — сказал он шепотом. — Знаешь, друг хоббит, давай-ка поскорее отсюда. Не нравится мне тут…

Они вновь вывели на Тракт своих лошадок, невольно пригибаясь и стараясь держаться в черной тени редких придорожных деревьев. Фолко пугливо озирался по сторонам, гном только хрипло ругался сквозь зубы. Садясь в седло, он задел кованым башмаком по мешку с карликом. Из мешка раздалось тихое хныканье.

Вскоре они достигли края оврага, по дну которого бежал небольшой ручеек; через него был перекинут каменный мост. За ним виднелись какие-то строения.

Путники миновали мост. Вокруг потянулись возделанные поля, вдоль дороги появились изгороди из жердей, вправо и влево отошло несколько проселков. Еще полчаса пути — и впереди замаячил черный пригорянский частокол. Дорога упиралась в наглухо закрытые по ночному времени ворота, в башенке мерцал огонек. Гном заворчал и полез за пазуху.

— Нас двое… да пони двое… два четверика пошлины точно…

От основного Тракта отделилась и ушла влево еще одна малозаметная дорожка, убегавшая куда-то на юг вдоль частокола. Поверх окованных концов заостренных бревен виднелись крытые дранкой крыши. Где-то залаяли собаки.

Гном подъехал вплотную к воротам и, выдернув из-за пояса топор, громко постучал обухом. Некоторое время царило молчание, затем в воротах приоткрылось окошечко, и чей-то хриплый со сна голос спросил:

— Кого там еще волколаки в зубах тащат? До утра не подождать?

— Какое там до утра! — рассердился Торин. — На улице нам спать, что ли? На, держи пошлину за двоих и открывай! — Он сунул в окошко деньги.

— А кто такие?

— Торин, сын Дарта, гном с Лунных Гор, направляюсь в Аннуминас по торговым делам! И со мной — Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, мой компаньон и товарищ! Пропусти же нас, почтенный!

— Ладно, ладно, торопливые какие… Сейчас отопру…

Ворота открылись, за ними лежала длинная темная улица. Старый привратник, что-то ворча себе под нос, навалился плечом на створку и наложил засов. Фолко облегченно вздохнул. Они были в Пригорье.

Глава четвертая

ПРИГОРЯНСКИЕ УРОКИ

роехав по темной улице, мимо крепких домов, окруженных высокими заборами, сопровождаемые непрерывным собачьим лаем, они остановились возле старинного, намертво вросшего в землю здания — знаменитого пригорянского трактира с почерневшей от времени вывеской «Гарцующий Пони». Его стены были сложены из толстенных дубовых бревен, в два обхвата толщиной; венцы опирались на дикие мшистые камни. Окна первого этажа были ярко освещены, из полуоткрытой двери доносился гул голосов.

— Подержи, а я схожу договорюсь с хозяином. — Торин сунул в руку хоббита поводья. — Устал, как собака, эх, и завалимся же мы сейчас!

Спустя некоторое время Торин вернулся.

— Ну как, все в порядке? Заводи пони во двор. Я договорился с Барлиманом, он запрет карлика в самый глубокий и надежный погреб, какой только сможет найти. Ты есть хочешь?

Только сейчас, оказавшись в безопасности, Фолко понял, насколько он выбился из сил и хочет одновременно и спать, и есть, но сначала, пожалуй, все-таки есть!

— Конечно хочу!

Фолко спешился и повел в поводу обеих лошадок в глубь темного двора, к коновязи. Гном тем временем снял со своего пони мешок с пленником и вновь скрылся в какой-то боковой двери. Фолко привязал пони, задал им овса из седельных сумок и замялся в нерешительности — куда идти дальше?

— А господина моего хоббита покорнейше прошу сюда, — произнес над самым ухом чей-то почтительный голос.

Фолко обернулся. Перед ним стоял человек, низенький, коренастый, но не толстый; шириной плеч он лишь немногим уступал Торину.

— Хозяин я здешний. Барлиман меня кличут. И трактир наш еще во время Великой Войны принимал у себя самого короля Элессара. — Он заговорщически подмигнул Фолко. — Тогда все знали его в лучшем случае, как Арагорна, а обычно называли просто Бродяжником! Ох, заговорился я, простите меня великодушно! Торин вам ужин заказал в отдельную комнату — Ноб уже готовит. Что пожелаете на ночь — мясного или чего-нибудь полегче, овощей каких?

— И того, и другого, — решительно заявил Фолко. — И пива не забудьте, пожалуйста! И сыра головку можно. Хорошо бы и пирога яблочного, варенья клубничного, меду… И поскорее, а не то мы с Торином сами кого-нибудь съедим! Так куда идти?

— Все понял, все мигом будет! — заверил хозяин. — А идти вам, сударь мой… Как величать-то вас прикажете?

— Зовите просто Фолко.

Хоббит толкнул тяжелую, окованную железом дверь. Хозяин, неимоверным способом извернувшись, ухитрился оказаться впереди и повел хоббита в глубь дома, время от времени подхватывая его под руку и бормоча что-нибудь вроде: «Осторожно, ступеньки здесь… А тут погреб раскрыт — Ноб, ротозей этакий… Вы уж извините меня, я-то привык к темноте, сударь мой, а гном-то велел вас боковым ходом вести…»

Фолко послушно следовал за хозяином по темному, полному вкусных запахов коридору. Время от времени где-то за стеной раздавались чьи-то голоса, слышался смех, стук кружек и веселое пение. Старый дом был полон народу и не вспоминал о своем возрасте.

Барлиман остановился возле неприметной двери в дальнем конце коридора и вежливо постучал. Из-за прочных створок откликнулся низкий голос Торина:

— Войдите!

Дверь распахнулась, и Фолко очутился на пороге небольшой, очень уютной комнаты с низким потолком и округлым окном, закрытым тяжелыми ставнями. По бревенчатым стенам бегали алые отблески пылавшего в камине огня, в кованых шандалах горели свечи. В дальнем углу помещалось широкое ложе, у камина стояли два деревянных стула и небольшой стол, покрытый темным сукном. В углу подле камина были сложены их вещи, а на стуле перед огнем сидел гном, сбросивший плащ. По комнате уже плавал знакомый аромат его крепкого табака.

— Привел, господин мой Торин, — наклонил голову трактирщик. — Все устроено в лучшем виде. Вот ключ от погреба. — Он выложил из кармана тяжелый ключ с затейливой бородкой. — Ужин будет с минуты на минуту. Все ли в порядке? Может, еще чего-нибудь подать?

— Нет, благодарю, господин Барлиман, — ответил Торин. — Все замечательно. Мы вот сейчас закусим да на боковую.

— А, ну хорошо, хорошо, — закивал трактирщик. — А ежели пожелаете, то выходите в общую залу, там народу много, шумно, весело… А не захотите, то отдыхайте, спите спокойно, нужно что будет — звоните. — Он указал на привешенный возле двери шнурок, уходящий в отверстие над косяком. — Ну, приятного отдыха. — Барлиман поклонился и повернулся, столкнувшись в дверях с молодым хоббитом, принесшим поднос, уставленный горшками и плошками. — А вот и ужин ваш! Ну, спокойной вам ночи!