Александр Прозоров - Заклинатель Страница 16

Увы, в доме по-прежнему царил мертвый сезон. Новик сбегал к себе, переоделся. Затем заглянул в трапезную. Здесь еще посапывали довольные собой победители — кто на скамьях, кто на полу, кто и носом в стол, крепко сжимая опустевший кубок. Хозяин с боярыней сюда, видно, еще не заглядывали. Андрей наскоро перекусил двумя пряженцами с вязигой, запил холодным и ядреным от хрена квасом, сбежал во двор, прямо с крыльца снова запрыгнул в седло и вылетел за ворота. Чуть придержав коня, оглянулся:

— Эй, кто там в страже сегодня? Батюшке передайте, на охоту я поскакал. Может, повезет, косого кистенем собью!

Не дожидаясь ответа, он пнул пятками коня и послал его знакомой тропой в сторону Козютина мха. Пару верст до Большого Удрая, вброд через реку, потом тропой через колышущуюся под копытами вязь до зарослей ежевики, после влево через просвет в кустарнике, а там уж совсем недалеко и до заросшего дубами пологого холма.

Перед входом в пещеру стояла оседланная лошадка, а потому новик повернул влево, объехал густой малинник и привязал коня там, подальше от посторонних глаз. Сам же вернулся и осторожно вошел в пещеру, прислушиваясь к глухим от многократного отражения голосам.

— Гляди, милая, коли напраслину на нее наводишь, то на тебе весь грех останется, тебе пред богами отвечать придется, тебя невинная душа на Калиновом мосту встретит… — торжественно вещал Лютобор.

— Она, она, разлучница проклятая, — ответил волхву плаксивый бабий голосок. — Точно знаю, на кровь она мужа моего приворожила. Воду ему в поле носила, змея подколодная, тогда приворот и навела. Вроде как заботилась, а сама все в амбар наш заглядывала да в овин бросала что-то.

— Коли так, милая, вот что я тебе скажу. Ступай, проследи за разлучницей. Увидишь, где она на землю встанет — ты след-то тот опосля собери да мне принеси. Я ужо через след этот бабу и высушу. Но твоим словом высушу, тебе ответ держать придется!

— Сделаю, отец родной, все сделаю…

Андрей понял, что посетительница сейчас откланяется, а потому вышел, спрятался за густым зеленым кустарником и, лишь когда услышал удаляющийся стук копыт, снова ступил в пещеру.

— Здрав будь, мудрый волхв Лютобор, да сохранится в веках твое имя! — торжественно поздоровался Зверев, спускаясь по выкопанным вдоль стены ступенькам. — Разве не грешно так поступать? Как я понял, ты через след некую невинную душу извести собрался?

— Опять бабы дурные мужика не поделили. — Старик одернул опоясанную кушаком, новенькую полотняную рубаху с вышитым воротом. — Не изведешь — так детей малых сиротами при живом отце оставишь. А что хуже? Рази угадаешь.

— Ты, смотрю, в обновке, Лютобор? Никак, очередной боярыне смог приворот на князя знатного сотворить?

— За что меня одежей отдарили, ты дома узнаешь, — погладил морщинистое, «босое» лицо старик. — А по тебе, я за сто лет и рубахи новой надеть не могу?

— Только скажи, и я притащу тебе десять меховых плащей, мудрый Лютобор, — предложил Зверев.

— Скажи, скажи… Сам догадываться должен! — недовольно отмахнулся колдун.

— Я о другом подумал, мудрый волхв, — показал хозяину кожаный бурдючок Андрей. — Ни разу тебя не спрашивал, ты вино пьешь или нет?

— И другие не спрашивают… Ладно, кружки вон, на полке возьми… — смягчился старик. — Ну да ты знаешь.

— Давай за победу выпьем, учитель. За успехи! Ты не поверишь, но я все, чего хотел для России, все сделал. За один поход. Огнестрельное оружие сделал, испытал, и оно всем понравилось. Теперь, думаю, их все изготавливать начнут. Бердыши, про которые я в колдовском мире в прошлый раз узнал, тоже отковал несколько штук — и тоже всем в походе понравились, все такие же делать станут. С танками чуть промахнулся, но зато у нас такая отличная штука, как гуляй-город, получилась. И тоже всем понравилась и князьям, и воеводам, и холопам простым. Тоже, думаю, теперь все изготавливать и применять начнут. Так что, теперь можно и возвращаться… — Новик сел к столу и наполнил красным вином глиняные кружки. — Как говорится, я сделал все, что мог. Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. До нового полнолуния всего два дня.

— Уверен ли ты, отрок, что место, куда ты уйти так желаешь, на самом деле имеется? Уж не сказочно ли оно? Опять ведь тебя назад, сюда возвернет.

— Уверен, мудрый волхв, уверен. Я ведь тебе еще с месяц назад рассказал, как не дал великого князя Ивана Четвертого убить, как наемников разогнал, а его мы с побратимами в Москву в целости доставили? Его там теперь боярин Кошкин бережет, близко никакого ворога не подпустит. Так что переворота не случится. Иван Грозный сохранит свой трон, история вернулась в правильную колею, никакого разгрома и уничтожения России не случится — а значит, и мой дом в будущем на месте.

— Сладкие ты речи ведешь, отрок, сердцу моему приятные, — тяжко вздохнул старик. — Но кабы все и всегда так, как нам хочется, получалось… Да, видел я в зеркале Велесовом, встал ты на пути смерти великокняжеской, остановил врага злобного, тайного, сохранил власть к длани правителя законного, от рода Хорса поставленного. Но не единым днем все меняется. Помнишь, о чем сказывал я тебе во время первого нашего разговора?

— Помню, — кивнул Андрей и принялся загибать пальцы: — Во-первых, этой весной вместо убитого Ивана Четвертого в Великие князья сядет Владимир Старицкий. За помощь в перевороте он даст вольную Пскову и Новгороду, и те переметнутся к Литовскому княжеству. Или, точнее, к Польше. Там уже сейчас Сигизмунд королем обеих стран числится. Во-вторых, Османская империя покорит всю Европу. В-третьих, в Польшу турецкий султан посадит своим правителем какую-то нежить, вампира или оборотня. В-четвертых, где-то в годах семидесятых по указу султана тот вампир и казанский хан одновременно нападут на Россию с разных сторон, а сам он станет наступать с юга. В-пятых, от России останутся только Архангельская область и Карелия, а все остальное раздраконят захватчики. В-шестых, вампир будет уничтожен, Польша сдастся туркам, и весь мир станет одной большой Османской империей. То есть вру немного. Цивилизованные страны уцелеют. Ну Китай там, Индия. Но все остальное достанется туркам. Все, пальцы кончились.

— Можешь разгибать персты обратно, дитя, — присел к столу волхв. — Так что же ты сделал? Ты спас правителя, великого князя, не допустив к столу московскому чужака. Чужака не по крови, но по мысли и воспитанию. Однако же раскрыт ли заговор? Истреблены ли предатели? Коли нет, то они повторят свое покушение, и, может статься, в этот раз оно окажется более удачным. Ты спас Ивана — но что изменится при этом для отделенной от всей честной Руси части русского народа, коя населяет Великое Княжество Литовское? Они попадут под иго иноземное, польское, лишатся своего языка и разума, утратят корни свои и стержень русский.[10] Ты спас великого князя — но разве от этого сгинет империя Османская, разве исчезнет ее султан со своими замыслами? Разве это заставит Казанское ханство отступиться от своих планов? Неужели ты думаешь, что передача московской власти от одного мальчика к другому сможет изменить судьбы мира.