Иван Охлобыстин - XIV принцип Страница 16

Эльф подвел его к указанному саркофагу, исключительно схожему по внешнему виду с раскладным солярием для загара, усадил на не­большой выступ, кисти рук закрепил силиконовыми ремнями на пору­чах, выдающихся из стены, водрузил на глаза массивные очки и начал закрывать створку. В нос ударил запах чернослива.

— Что ты видишь? — деловито поинтересовался Теклис.

— Снег, облака, графика, само собой. Средней руки графика. Уж прости.

— Ничего, процесс пошел, расслабься.

— Может, попозже? — предпринял последнюю попытку укло­ниться от предстоящей процедуры молодой человек. — Наверху пе­реждем, приведем себя в порядок с дороги. Настроимся психологиче­ски.

— Нельзя медлить, — устало посоветовал Теклис.

— Подожди, — не уразумел Сергей, — со мной все ясно, а с тобой как же?

— Чтобы тебе оказаться в нашем мире, ты должен уснуть, а я уме­реть, — улыбнулся Теклис. — Но не переживай, мне тоскливо в вашем мире.

— Я смогу? — уже зевая, спросил молодой человек.

— «Может тот, кто думает, что может» — главный девиз Лорма- стера, — успокоил эльф, захлопнул над ним полукруглую створку и шепнул на прощанье. — Удачи тебе, Второй.

— Почему же Второй? — хотел переспросить Сергей, но не смог.

Он уже спал.

.,,

Самое интересное, что особенных переживаний-то и не было. Буд­то задремал в электричке. Единственное, что сразу мобилизовало, так это явственное ощущение холода. Вне всяких сомнений, он не сошел с ума, это не «белая горячка», доктора не дождешься, он голый, и эта ди­кая история продолжается.

Вокруг простиралась заснеженная равнина с кое-где чернеющими каменными валунами, по белому горизонту скромно стелилась полоска рассвета.

Сергей никогда еще не оказывался в иных реальностях, и за неиме­нием достойного опыта он просто крикнул: «Ау»!

Это тут же возымело действие — чья-то когтистая лапа крепко ух­ватила его за правую ногу и стремительно поволокла к одному из ва­лунов. Это было сравнимо с ощущением, что он зацепился одной но­гой за едущий снегоход. У валуна это «что-то» навалилось на него огромной вонючей тушей и стало энергично шептать на ухо:

— Лежи, лежи, надо, надо, надо тихо, нурглики идет, ты опоздать, плохо. Я спасать, а ты подводить, лежи, а то глотку кусь. Я из-за те­бя умирать не хотеть.

Тут действительно в окружающей атмосфере началось что-то нево­образимое. Второй не видел, что именно происходило, но воздух запол­нился отвратительным визгом и грохотом, словно обрушилась лавина ржавого металла. Волнение вокруг было столь велико, что это спасло Сергея и его неизвестного вонючего благодетеля.

Длилось все не более пяти минут, но и того было достаточно. Ког­да же наконец все закончилось, его спаситель отвалился в сторону и, задрав к нему морду, торжественно провозгласил:

— Слава Рогатой Крысе! Шарскун — великий герой, его не ели нурглики. Спасать Древних. Голых Древних. Хотя хочет есть. Таал приказать Шарскуну и награждать.

В конце концов Сергею удалось разглядеть своего спасителя. Это была гигантская, в человеческий рост крыса, причем ходящая на мощ­ных задних лапах, в усеянных тупыми шипами ржавых латах, и некоем подобии не менее ржавого шлема.

— Очевидно, это и есть тот самый скейвен, о котором рассказывал Теклис. Действительно гадость, — не удержался от характеристики Сергей, с трудом подавляя панику,

— Смеяться плохо, кто спасать от нургликов, — обиженно пробур­чал крыс и показал молодому человеку свой меч. — Вот, раз и нет хо­рошего положения в сердце. Цак, и башки у Древнего нет. А Шарскун кушать. Но нет благодарности... — и воин-крыс кинул молодому чело­веку тюк с одеждой, чем тот немедленно воспользовался. Немного со­гревшись, Сергей испытал нечто вроде угрызений совести и обратился к грызуну:

— Эй, спасибо, что спас от бубликов.

— Нургликов, — поправил его крыс. — Нурглики — смерть Хаоса, страшно воину, съели и сгнил. А бублик — это хлебушка. Я читал у од­ной книжки. Я ее съел. Бубликов не было.

Тем временем Сергей, глядя на это чудо природы, размышлял:

— Если я еще не сошел с ума, то пока не сойду. Значит, надо что- то сделать, чтобы скорее с эльфами и гномами затусоватьсн. От этого мутанта меня рано или поздно стошнит. Вот я попал! Двадцать девять лет. У меня уже было три машины и если бы не Толяныч со своими про­ектами, я купил бы автосервис. Я боюсь, елки-палки! Хотя с другой стороны, это ведь только мне кажется, а я сплю под наблюдением ква­лифицированных врачей в удобной пуленепробиваемой капсуле. Но стошнить все равно может! Голова трещит.

— Головка дзин-дзин? — неожиданно поинтересовался у него крыс.

— Очень дзин-дзин, — признался человек,

— Понимать, — почесал себе под металлическим набрюшником Шарскун и предложил: — Надо идти дальше, куда сказали, потом ку­шать и женщину.

— Да, мне только женщину... — вздохнул Сергей и опять с боль­шим трудом сдержал желание броситься наутек через заснеженную равнину.

— Тогда ходить, — почти весело провозгласил крыс и поднял меч, указывая им направление пути, но тут же остановил молодого человека движением лапы и спросил, тоскливо глядя в белесый небосклон: — Слышать Хаос говорить?

Сергей прислушался и действительно где-то в заоблачной дали ус­лышал какие-то шумы.

— Иду налево... Нет, он за окном... Бей из... Все на пере­груз...

Что-то очень знакомое было в этой какофонии. И он понял, что это очень похоже на гул, постоянно царящий в игровой зоне интер­нет-кафе, в особенности когда там собираются компании подрост­ков.

— Уверен, я много раз слышал это, — сказал он своему уродливо­му спутнику.

— Древние много знать и слышать, но голоса Хаоса вредно для ума, — покачал мордой скейвен и жестом предложить следовать за со­бой.

Они несколько часов брели по пустому заснеженному простран­ству, пока не показались сначала густые заросли низкорослого кустар­ника, а уже за ним вековой лес.

— Пустоши кончались. Теперь Гиблый лес. Здесь рядом троллиные пещеры. Тихо надо.

— Я так понимаю — ничего хорошего?

— Отлично понимать. Тролли палкой по башке и кушают.

— Всех кушают?

— Нежить не кушают, Хаос не кушают. Мясо кушают.

— Тоже неплохо.

Спутники выбрались на узкую тропинку и побрели по ней. Ми­мо тянулись огромные деревья, все заросшие голубоватым мхом. Кое-где из-за массивных сучьев чьи-то внимательные взоры прово­жали их.

— Слушай, тебе не кажется, что за нами смотрят? — не выдержал Второй.

— Смотрят, — согласился Шарскун, даже не поворачивая головы к попутчику. — Это лесные твари. Их много, им имен не дали. Они от горгулий, падаль едят.