Людмила Гетманчук - Мир под крылом дракона Страница 16

— Привет!

— Доброе утро!

— Я кушать хочу, — закутанное в одеяло грязное и лохматое чучело стояло на пороге кухни и чесало в затылке.

— За стол я тебя в таком виде не пущу. Сначала — мыться.

— А я не хочу, я никогда не мылся.

— Заметно, — сказал я, подходя к ребенку и без лишних слов взваливая его на плечо.

Что тут началось, не передать словами! Я тащил его вниз по лестнице в ванную, куда заранее налил несколько ведер теплой воды и одно поставил рядом — смывать мыло. Вы когда-нибудь купали дикую кошку? Вот и я тоже не сподобился. И как оказалось впоследствии, купать детей я тоже не умею.

Щенок вцепился в перила, орал, кусался и царапался. Каждый палец приходилось отдирать в отдельности, он довольно сильно укусил меня за руку и поцарапал шею.

С большим трудом мы преодолели лестницу, но застряли в дверях ванной комнаты. Звездочкой, расставив руки и ноги, звереныш уперся в дверную раму и заверещал так, что окна задрожали. Это стало последней каплей. Оглохший, исцарапанный и укушенный, я поднял его подмышками и швырнул в воду. В ванной, рассчитанной на взрослого мужчину, худой ребенок сразу ушел под воду с головой, а там не очень покричишь. Я схватил его за шею и, придерживая его голову над водой, быстро, одной рукой, стал намыливать его волосы, лицо и шею.

— Отпусти меня, одноглазый, я не хочу, я не буду мыться!

— Я тебе не просто Одноглазый, — прошипел я сквозь зубы, — меня зовут Одноглазый Черт а ты, — отворачиваясь от брызг, сказал я, — можешь называть меня просто, дядя Черт.

Поняв, что вырваться не удастся, волчонок открыл рот, но вместо крика изо рта вылетел мыльный пузырь и поплыл в окно. Я, продолжая держать его за шею, окунул его с головой, смывая первую грязь. Достал и намылил еще раз. Когда мне показалось, что волосы достаточно промылись, я его поднял и припугнул:

— Будешь вырываться — останешься голодным.

Бедный ребенок стоял, не двигаясь, и только поскуливал от страха и обиды, пока я его намыливал, тер жесткой мочалкой, смывал, и опять намыливал. Уже в самом конце, когда я стал поливать его чистой водой, промывая длинные волосы, он расплакался, размазывая слезы и сопли ладошкой. Я достал его из ванной, закутал в чистую простыню вместе с головой.

— Не плачь, глупый, чистым быть намного приятнее, ты это скоро сам поймешь. Сейчас пойдем кушать и пить сладкий чай с медом. Обещаю, больше не буду тебя обижать.

Прямо в простыне, я посадил его за стол, поставил перед ним миску с вареной картошкой и чашку с черной икрой. Чай, уже заваренный, стоял на плите. Я взял с полки еще два чашки, обернулся и потерял дар речи. Голодный ребенок влез носом в чашку с икрой и теперь пытался слизнуть языком икру, медленно стекающую с носа прямо в рот, с совершенно блаженным выражением лица.

Я, всхлипывая от смеха, протянул руку с полотенцем и вытер его лицо. Пришлось учить волчонка кушать ложкой.

— Как тебя, кстати, зовут?

Он шмыгнул носом, глаза наполнились слезами.

— Я не помню. Меня совсем маленького нашли, и я жил в семье конюха, в доме возле конюшни. Конюх меня Серым звал. Два года назад я первый раз волком обернулся, так они меня хотели убить. Я еле сбежал, и с тех пор живу в лесу.

— Не реви, все будет хорошо.

Из-под спутанных, но уже почти сухих серых волос на меня смотрели блестящие от слез глаза того же цвета.

— Серый, говоришь? Ну что ж, как тебе имя Сергей? Нравится?

— Да!

— Ну, вот и славно, будешь Сережей, и, чур, слез больше не лить, а то опять тебя мыть придется. Сколько тебе лет ты тоже не помнишь?

— Нет.

— Это не столь важно, будем считать, что тебе десять. Важно то, что ты, несмотря ни на что, умудрился выжить….

В шкафу обнаружилось несколько женских нарядов, в том числе штаны и две рубашки. Конечно, вид у волчонка в них был забавный, но ничего другого я придумать не смог. Вот с обувью хуже. Я выдал ему теплые носки, ходить дома, а на днях придется ехать в ближайшую деревню, покупать ему одежду и обувь.

Скоро зима.

Вечером я вышел на улицу и закурил трубку. Звезды на небе от края до края, отражались в темной спокойной озерной глади, настолько чистой, что если нырнуть и из-под воды посмотреть на небо, то можно увидеть пролетающих над озером птиц. Но это днем, а сейчас я просто любовался звездами и думал, что все будет хорошо.

Я стал учить волка быть человеком. И, приблизительно через месяц, понял, что зашиваюсь. Я не успевал охотиться, готовить, стирать. Учить ребенка читать, колоть дрова, а также, рассказывать сказки, ходить на рыбалку и мыть посуду. Слава всем богам, убирать было не нужно — заклинания еще держались.

Скажу честно — не королевское это дело. Я оседлал коней, на одного посадил Сережу и поехал добывать себе жену, твердо решив без Марфы не возвращаться.

Сказка для Сережи.

Несколько раз, когда мы тихонько сидели на бревне с удочками в руках, над нами пролетали драконы. Мы оба с восторгом провожали глазами этих прекрасных созданий. А вечером Серый требовал сказку, обязательно про драконов. И я рассказывал.

Давным-давно, когда люди были еще очень глупыми, они боялись драконов. И среди них были такие, которые называли себя рыцарями. И ради любви прекрасной дамы они отправлялись совершать подвиги. Самым-самым великим подвигом считалось тогда сразиться с драконом. Они надевали доспехи из железа, брали большой меч, который можно было поднять только двумя руками, и отправлялись на поиски дракона.

Однажды один такой рыцарь, звали его Алекс Уно-Дес-Трес, решил, что он влюбился, и отправился сразиться с драконом ради прекрасных глаз дочери своего соседа, Миланты Фер-Дер-Кон. Миланта была веселой девушкой, всегда приветливой и, когда она улыбалась Алексу, у нее на щеках появлялись очаровательные ямочки. И Алекс влюбился по уши.

Он надел свои лучшие доспехи, сел на коня и отправился добывать голову дракона.

Алекс искал его год, потом еще год. И вот, когда он совсем отчаялся, потому, что его конь сбежал, меч утонул в болоте, доспехи поржавели и развалились, он сидел на берегу озера, пытаясь поймать себе хотя бы лягушку на ужин. Вдруг над ним, совсем низко, пролетел дракон цвета грозовой тучи и плюхнулся в воду прямо перед ним, распугав всех лягушек.

Рыцарь не испугался, нет, он просто, из тактических соображений, спрятался за дерево.

Дракон тщательно вымыл крылья, лапы, хвост и шею. Потом вздохнул, как-то совсем уж тяжко, по-драконьему, вышел на берег и вспыхнул, синим пламенем.