Петр Викулов - Попаданец в мире Морровинды Страница 16

Никогда в своей прошлой жизни у меня не получалось знакомиться с девушками. Тем более, в баре. Да я по барам и разным ночным клубам особо и не шастал в своём родном мире. А тут вот увидел сидящую за столом красотку, взял и подошёл. И заговорил. Раньше у меня начинались проблемы уже на стадии «подошёл». Ноги не шли. А если ноги шли, то язык отнимался. Даже если не отнимался, то всё равно в голову ничего не приходило, что бы такого можно сказать. И все ранее заготовленные фразы сразу куда-то улетучивались.

— И чем же господин собирается угощать девушку? — Вот зуб даю, прежнего меня такой вопрос вогнал бы в невообразимый ступор. Сейчас же слова словно сами соскочили с языка.

— Разве желание девушки не закон в таком случае? Могу предложить флин. — И улыбнулся. И девушка улыбнулась. Да что там улыбнулась. Она буквально просияла!

— О, мне он так нравится! — И тут же наморщила лобик. — Но ведь он дорогой?

— Два стаканчика флина. — Вместо ответа обратился я к вертевшемуся неподалёку гарсону. Или как это у них тут называется. Ещё бы не дорогой. Сотня дрейков золотом бутылка! К счастью, пьют его из очень маленьких чарок и разбавляя водой, но даже так каждый стаканчик мне обойдётся в четыре серебряных септима. Эх, гулять, так гулять!

— У прекрасной незнакомки есть имя? — Снова улыбаюсь я.

— Гиллиниель. — Кокетливо улыбается та в ответ, отпивая маленький глоточек и стреляя глазками.

А что, вполне подходящее имечко для девушки из лесных эльфов. Или босмеров, как они сами себя называют. Я ручаюсь, вам понравятся босмерки, если вам по вкусу миниатюрные девушки с точёной фигуркой и смазливым личиком. Впрочем, это первая повстречавшаяся мне наяву босмерка, так что не буду обобщать.

— Такое имя подобно журчанию лесного родничка, пробивающегося между корней… — Начал было я, и тут меня прервали самым грубым образом.

— Прочь с дороги, блохастая тварь! — Громкий крик сопровождался звучной оплеухой, жалобным вскриком и мощным толчком мне в спину. С трудом сумел сохранить равновесие и не опрокинуть столик со стоящими на нём стаканчиками.

Встаю, разворачиваясь, и оцениваю обстановку. Имеем: тёмный эльф, пьяный и раздражённый, одна штука. Кхаджит, толкнувший меня в спину, скорее всего, непроизвольно. Одна штука. Зрители, в самом широком диапазоне эмоций, выраженных на лицах, но не спешащие вмешиваться, много штук.

— Уважаемый господин, вы нам мешаете. Из-за вас он толкнул меня. — Указываю пальцем на лежащего на полу кхаджита. Вот так, достаточно нейтрально, но с сохраняемым чувством собственного достоинства. Чувство собственного достоинства ронять нельзя, на меня девушка смотрит.

— Я… Ик! Приношу свои извинения, уважаемый господин. Эта грязная кошка путалась у меня под ногами и мешала пройти. — Ага, мы тоже нейтральны и сохраняем чувство собственного достоинства.

В принципе, на данном этапе инцидент можно замять. Кошусь на Гиллиниель. Она смотрит на выпивоху с ярко выраженным отвращением и возмущением. Если сейчас приму извинения, не поймёт. Почему? Ей не нравятся пьяные вообще? Или не нравятся расистские замашки данного конкретного индивидуума? Или просто она его знает и тут что-то личное? От этого зависит дальнейшая линия моего поведения, потому что на текущий момент моя основная задача — произвести на симпатичную эльфийку благоприятное впечатление. Ладно, попробую осторожно прощупать обстановку.

— Уважаемый господин, вы пьяны. Вам лучше пойти к себе и немного поспать.

— Слушай, не указывай мне, что мне делать! — Взрывается тот. И добавляет. — Имперский скам! Тебе нравиться трахаться с зверями?!! Вон, можешь их обеих в постель затащить. — И показывает пальцем на кхаджита с моей собеседницей заодно.

— И не смей приказывать истинному данмеру! Я жил тут ещё до того дня, когда твои имперские дружки обманом отняли у нас независимость, и я доживу до того дня, когда мы вышвырнем всех вас отсюда!

Всё. Пожалуй, достаточно слов. С криком «За скама ответишь!» бью грубияна по лицу. Продолжать, к счастью, не приходится, — и на меня, и на моего оппонента тут же наваливаются по двое посетителей. Но если я стою смирно, только делая зверское лицо, то он продолжает вырываться и сыплет грязными выражениями. Выражения стараюсь запомнить, встречается много новых. Наконец, подходит дюжий мужик и уводит сквернослова. А кто тут у нас? Ого, да это тот самый орк, что встречал нас на входе.

— Снова ты! Так и знал, что от вас будут неприятности. Новые люди — новые проблемы. Если вдруг не запомнил, меня зовут Угрук-ог-Облок. Я помощник судьи и слежу за порядком.

— Эм… Уважаемый, я не хотел, но…

— Можешь не оправдываться. Я всё видел. По закону, драку начал именно ты. Что бы тот ублюдок тебе не наговорил, твой удар был первым. Зачинщик драки наказывается штрафом в сорок дрейков. — Сорок дрейков?!! Охренеть! У меня столько нет! — Но можешь не беспокоится. На первый раз я тебя прощаю. Ещё раз поймаю на чём-то, — угодишь в тюрягу.

Перевожу дыхание. Решил, называется, произвести впечатление на девчонку. Кстати, как там она? Босмерка как раз заботливо помогала встать с пола кхаджиту. Прикольно, а они, кажется, знакомы.

— Анасси, ты не ушиблась? — Анасси?!! Та самая Анасси из игрушки? Опаньки!

— Спасибо, Гилли, у меня всё хорошо.

— К-хм… Леди, я прошу у вас прощения за эту безобразную сцену.

— О, какой вежливый данмер. Данмер просит прощения у чужеземцев. Данмер просит прощения у кхаджита! Кхаджит благодарит данмера. Гилли, ты благодаришь данмера?

— Ну конечно, Анасси, я поблагодарю нашего храброго героя. Не смотри, что у него серая кожа, это благородный человек, он приехал из Империи, и в его сердце нет ненависти к чужеземцам. Позвольте вас представить. Анасси, это мой новый знакомый, Ридал Вварави. Ридал, это моя старая подруга, Анасси-Ступающая-Мягко.

— Очень рад знакомству, госпожа Анасси. Надеюсь, я ничем не обидел Вас ненароком.

— Данмер называет бедную Анасси «госпожой»! Небеса скоро упадут на землю, и море выйдет из берегов. Но Анасси говорит вежливому господину: «Спасибо!» Господин Ридал теперь друг Анасси. И Анасси хочет пригласить своих друзей к себе домой!

С утра, ещё толком солнце не взошло, вышли в путь. Шли споро, привал делали только один раз, заночевали на постоялом дворе. Вчерашний вечер закончился всего лишь дружеской посиделкой. Выражаясь языком Бивиса и Бадхеда, «нам не дали».

Зато поговорили хорошо, и к тому же успел выспаться. Тоже хлеб. К исходу второго дня пути достигли развилки. Направо уходила дорога на Суран, налево — в Балмору. Заночевали, когда впереди уже вздымались горные кручи. Там как раз обнаружился навес с оборудованным очагом. Как объяснила Элен, горный участок пути лучше преодолевать в светлое время суток, поэтому люди останавливаются тут на ночлег постоянно. Впервые с тех пор, как вступил в район Аскадианских островов, не обнаружил в пределах километра окрест ни одного жилья. Ближайший хутор мерцал огнями километрах в полутора. Да и почва под ногами стала каменистой. А ещё с гор холодом тянет. Элен впервые на моей памяти не стала снимать свою кожаную кирасу, укладываясь спать. Впрочем, возможно, это была мера безопасности. Сидя у костра, мечтал о той замечательной толстой куртке из шкуры гуара, обшитой пластинками выделанного хитина, которую видел в Пелагиате. Всего тридцать семь дрейков золотом. И теплая, наверняка. Но рядом с огнём и так хорошо. Любовался двумя лунами. Красиво. Угли потрескивают. А звёзды! Давненько не любовался такими шикарными звёздами. Из-под крыш постоялых дворов звёзд не видно. Ладно, ложиться пора. Перед тем, как Элен уснула, я предлагал назначить ночные вахты, но моё предложение отвергли. Говорит, тут ещё не настолько опасно, и вообще незачем. Ладно, наше дело маленькое.