Лорел Гамильтон - Глоток мрака Страница 16

Щупальце потянулось к телу – потрогать. Я протянула руки летунам по обе стороны от меня – как тянешься за рукой друга, разделяющего твою потерю. Вокруг моих пальцев обвились щупальца, чуть сжали, утешая, насколько это возможно. И я закричала, на этот раз вслух:

– Помоги мне, Богиня! Помоги мне, Консорт!

Я чувствовала такой гнев, такую жгучую, страшную ярость, что сердце готово было взорваться, по коже побежал пот от жара моего гнева. Я убью Кэйр. За это я ее убью. Но потом. Сейчас, в эту минуту, мне важнее, чтобы выжил Царь.

Я посмотрела на стоящего рядом летуна – на его черные глаза, на бледный безгубый рот с острыми клыками. По бледной плоской щеке скользила слеза. Это их гнев, их ярость, их царь... Но... Он и мой король тоже, а я его королева и их царица.

Запахло розами. Богиня была рядом. Я молила о напутствии, и ответ пришел не в словах и не в видении. Мне пришло знание. Я просто знала, что делать и как. Я видела все извивы нужных чар, и знала, что если пришла в них нужда, то нет времени думать, не ждет ли на той стороне нечто ужасное. Волшебная страна ничем сегодня не могла бы ужаснуть меня больше, чем уже увиденным. Кошмары мне не страшны – я шагнула далеко за их пределы. Осталась только цель.

Я склонилась над Шолто; летуны сдвинули щупальца вверх, удерживая только мои запястья, а руки я возложила на тело их царя. Прежде я вершила волшебство сексом и жизнью, но в моих жилах течет не одна эта магия. Я Неблагая сидхе, и мне доступна магия смерти, а не только жизни. В смерти, как и в жизни, есть сила. Есть сила в том, что ранит, как и в том, что спасает.

На миг я подумала воспользоваться подсказанными чарами для Дойла, но это волшебство предназначалось только для слуа. Моему Мраку оно не поможет.

Когда-то Богиня дала мне выбор – оживить волшебную страну силой жизни или смерти, секса или крови. Я предпочла жизнь и секс крови и смерти. И вот сейчас, в залитой кровью Ба рубашке, я выбираю опять.

Я повернулась к Рису. Гален не сделает, что мне нужно, промедлит.

– Рис, принеси мне тело Ба.

Рису пришлось поспорить с докторами, Гален помог ему победить в этом споре. Рис принес тело и положил его поверх тела Шолто, словно знал, что я задумала.

Говорят, что у мертвых кровь не идет, но это неправда. У только что умерших идет. Умирает мозг, перестает биться сердце, но кровь какое-то время еще вытекает. Да, у мертвых идет кровь – недолго.

Ба казалась такой маленькой на теле Шолто. Ее кровь потекла по его бледной коже, по черным ожогам, оставленным рукой власти.

Я затылком чувствовала взгляды Галена и Риса. Слышала – смутно, без внимания, – возражения Галена. Они не имели значения. Ничто не имело значения, кроме магии.

Я положила руки в браслетах из щупалец поверх узкой груди Ба. Слезы обожгли глаза, пришлось сморгнуть их, чтобы видеть снова. Кожа у меня вспыхнула лунным светом – я призвала свою силу. Всю целиком. Если я способна быть истинной королевой волшебной страны, принцессой крови, то пусть я буду ею сегодня, сейчас. Дай мне силу, Богиня. Именем твоим молю.

Волосы вспыхнули так ярко, что боковым зрением я ловила их гранатовые отсветы, видела, как струятся алым огнем пряди по моей больничной рубашке. Глаза бросали зеленые и золотые блики. Летуны, что прикасались ко мне, засияли белым светом, сияние распространилось на весь их круг – все они засветились, будто сидхе, белым, лунно-ярким сиянием.

Тело Шолто начало светиться, точно тем же белым чистым светом, что и мы. Волосы мягко подернулись белым и желтым свечением, похожим на первые лучи зари в зимнем небе. И я услышала его первый вдох, рокочущий, алчный вдох восстающего из мертвых.

Его глаза распахнулись, уже горящие желтым и золотым огнем. Взгляд остановился на мне.

– Мерри, – прошептал он.

– Мой царь, – сказала я.

Взгляд переместился на сияющее кольцо летунов – они горели ярко-ярко, не уступая никакому сидхе.

– Моя царица, – отозвался Шолто.

– Ныне я клянусь отомстить за гибель своей бабушки. Убийцей родичей провозглашаю я Кэйр.

Он накрыл мою руку ладонью, и сияющие щупальца летунов накрепко связали наши руки.

– Услышано, – почти в один голос сказали летуны.

– Мерри! – крикнул Гален. – Не надо!

Но я поняла то, до чего не додумалась прежде. Когда Шолто призвал Дикую охоту вернуться в волшебную страну, он сделал это один, меня с ним не было. Я уже бежала прочь. Сегодня я не побегу. Мы призвали это волшебство вместе, собственной плотью, и оба мы во плоти поведем ее.

– Уберите людей, – приказала я звенящим от силы голосом, отдавшимся эхом, словно мы в громадной пещере стояли, а не в маленькой комнате.

Рис не стал тратить время на расспросы, и Галена заставил помогать. Я слышала, как он сказал: «Они с ума сойдут, если будут смотреть. Выводи их отсюда!».

Я склонилась к Шолто, сияющая плоть к сияющей плоти, и едва наши губы соприкоснулись, как вспыхнувший свет ослепил даже меня.

И в этом свете, в этом чистом, Благом свете, наружная стена вместе с разбитым окном начала таять. Она расплылась в этом свете, но не исчезла совсем – из белого холодного света соткались контуры. Неясные, странные силуэты со щупальцами, с клыками, с избытком конечностей. Но в прошлый раз они выходили из мрака и тьмы, а сейчас формировались из белизны и света. Кожа у них была белоснежной кожей сидхе, но контуры – именно те, которые должны быть у Дикой охоты слуа. Их назначение было поражать ужасом любого, кто их увидит, и лишать разума тех, кто слаб духом.

Шолто, я и летуны как одно существо повернулись к сияющему клубку кошмаров. Все, что видела я – блеск глаз, алебастровое свечение кожи, белое резкое сияние зубов. В мраморном блеске и твердости к жизни явились чудовищно прекрасные создания – в кружеве щупальцев, в топоте множества ног – так что глаз старался соединить их в одно огромное существо. Только упорно вглядываясь, можно было понять, что это не одно создание, а множество, все разные, все чудесно сложенные, наделенные мышцами и силой ради своего предназначения.

Потолок растаял, и к нам скользнули более крупные тени. Летуны отпустили мои запястья, позволив коснуться снабженного щупальцами создания, казавшегося мешаниной форм – настолько запутанной, такой древней, что даже под действием творящихся чар мой разум не в состоянии был воспринять его очертания. Магия хранила меня – иначе мой разум мог быть смят и раздавлен жутким видением тварей, льющихся с потолка. Но едва я коснулась сияющего существа, как оно изменилось.

Из клубка щупалец выплыла лошадь. Большая белая кобыла с горящими алым огнем глазами, с ноздрями, при каждом выдохе испускающими столбы пара. Громадные копыта выбивали из пола зеленые искры.