Дэвид Геммел - Нездешний Страница 16

— И какова же мораль этой истории?

— Это зависит от тебя, ибо сейчас в этой истории появишься ты. Мой сын увидел, что все, доверенное ему мной, находится в опасности, и предпринял отчаянную попытку спасти свое достояние. Но он был слишком мягок, и захватчики вторглись на мою землю и стали убивать мой народ. Тогда сын понял, что заблуждался, и наконец-то стал мужчиной, сознающим, что жизнь зачастую ставит нас перед тяжким выбором. Он созвал своих военачальников и выработал с ними план освобождения народа. А после он пал от руки наемного убийцы. Жизнь его оборвалась... и он, поняв, что все пошло прахом, испытал такое отчаяние, что оно дошло до меня за тысячу лиг. Жестокая ярость охватила меня, и я задумал убить тебя. Я мог бы это сделать даже и теперь. Но Исток коснулся меня, и я пришел к тебе с разговором.

— Твой сын — король Ниаллад?

— Да. А я — Ориен Двоеручный. Вернее, был им когда-то.

— Мне жаль твоего сына, но сделанного не воротишь.

— Ты говорил о смерти невинных. Быть может, если бы мой сын не умер, многие из них тоже остались бы живы.

— Я знаю и сожалею о содеянном... но изменить ничего не могу.

— Не в этом суть. Суть в тебе. Исток избрал тебя, но ты сам должен сделать выбор.

— Избрал? Для чего? Единственный талант, которым я обладаю, вряд ли может пригодиться Истоку.

— Это не единственный твой талант. Известно тебе что-нибудь о моей прежней жизни?

— Я знаю, что ты был великим воином и никто не мог победить тебя в бою.

— Видел ты мою статую в Дренане?

— Да. Ты стоишь там в бронзовых доспехах.

— Вот-вот. Многие хотели бы узнать, где они находятся, и Братство разыскивает их, ибо они таят в себе угрозу вагрийской империи.

— Значит, они волшебные?

— Нет — по крайней мере не в том смысле, как ты понимаешь. Их изготовил когда-то великий Акселлиан. Его мастерство не знает себе равных, а оба меча выкованы из заветной стали-серебрянки, которая никогда не тупится. Эти доспехи дадут Эгелю шанс — не больше.

— Каким же образом, если они, как ты говоришь, не содержат в себе магии?

— Магия таится в человеческом разуме. Когда Эгель наденет эти доспехи, будет так, словно вернулся Ориен, — а Ориен не знал поражений. Народ хлынет к Эгелю валом, и он обретет силу. Лучше его не найти: это железный человек с несгибаемой волей.

— И ты хочешь, чтобы я добыл эти доспехи?

— Да.

— Надо понимать, что дело это опасное?

— Не могу отрицать.

— Но Исток будет со мной?

— Может, и да, а может быть, и нет.

— Ты сам сказал, что я избран. На кой мне сдался бог, который не хочет мне помочь?

— Хороший вопрос, Нездешний. Надеюсь, ты отыщешь ответ на него.

— Где находятся доспехи?

— Я схоронил их в глубокой пещере на склоне высокой горы.

— Меня это почему-то не удивляет. И где же это?

— Знакомы тебе надирские степи?

— Ох, не нравится мне эта затея.

— Надо думать. Так вот, в двух сотнях миль к западу от Гульготира стоит горный хребет...

— Лунные горы.

— Они самые. Посередине этого хребта есть гора Рабоас...

— Священный Великан.

— Верно, — усмехнулся Ориен. — Там-то и спрятаны доспехи.

— Это безумие. Ни один дренай не проникал еще так далеко в надирские земли.

— Кроме меня.

— Но зачем? С какой целью ты это сделал?

— Сам не знаю. Назови это причудой, Нездешний, — ты ведь знаешь толк в причудах. Ну как — добудешь ты доспехи?

— Скажи мне, Ориен, насколько велик твой мистический дар?

— Зачем тебе это?

— Способен ли ты увидеть будущее?

— Отчасти.

— Каковы мои виды на успех?

— Это зависит от того, кто пойдет с тобой, — Пусть тогда Исток подберет мне подходящую компанию.

Старик потер свои пустые глазницы и произнес:

— Никакой надежды на успех я не вижу.

— Я так и думал.

— Но это не причина для отказа.

— Ты просишь, чтобы я проехал тысячу миль через враждебные земли, кишащие дикарями. И при этом говоришь, что Братство тоже ищет доспехи. Знают они, что доспехи спрятаны в надирских степях?

— Знают.

— Значит, они будут охотиться не только за ними, но и за мной?

— Они и без того за тобой охотятся.

— Согласен — но теперь они не знают, где я. Когда же я отправлюсь в это твое странствие, они быстро проведают об этом.

— Верно.

— Итак, мне предстоит иметь дело с надирами, воинами-чернокнижниками и всем вагрийским войском. После того, как я успешно разделаюсь с ними, мне предстоит взобраться на Рабоас, священную гору надиров, и углубиться в его темные недра. Дальше пустяки — надо будет всего лишь вернуться назад с многопудовым грузом металла.

— Доспехи весят восемьдесят фунтов. — Я ж говорю — пустяки!

— Знай также, что в пещерах Рабоаса живут чудища. Они не любят огня.

— Уже легче.

— Итак, что скажешь?

— Я начинаю понимать твои речи касательно простодушия. И все же я еду.

— Почему?

— Разве на все непременно должна быть причина?

— Нет, просто мне любопытно.

— Считай, что я делаю это в память о собаке, умершей вопреки всем стараниям.

Глава 6

Дардалион закрыл глаза. Даниаль спала рядом с девочками, и молодой священник, высвободив свой дух, направился в Пустоту. Луна заливала волшебным серебряным светом огромную Сентранскую равнину, где перед Дельнохскими горами чернел большим пятном Скултикский лес.

Освободившись от тревог и сомнений, Дардалион взлетел под самые облака. Обычно во время таких странствий его облекали мерцающие бледно-голубые одежды, но теперь он был наг и не мог одеться, как ни старался. Дардалион не успел озаботиться этим: еще миг, и на нем явились серебряные доспехи, и белый плащ надулся за плечами. По бокам повисли два серебряных меча, и он, исполненный ликования, обнажил их. Далеко на западе светили, как упавшие звезды, вагрийские походные костры. Дардалион убрал мечи в ножны и полетел туда. Более десяти тысяч солдат стояли лагерем в предгорьях Скодии. Там разбили восемьсот палаток по четыре в ряд и наскоро соорудили загон для двух тысяч лошадей. На склонах пасся рогатый скот, а у быстрого ручья поставили овечью кошару.

Дардалион летел на юг над реками и равнинами, над холмами и лесами. Под Дренаном стояло второе вагрийское войско, не меньше тридцати тысяч воинов и двадцати тысяч лошадей. Городские ворота из дуба и бронзы разнесли вдребезги, и ни одного человека не было видно в стенах столицы. К востоку от города был выкопан громадный ров. Дардалион слетел к нему и в ужасе отпрянул. Ров был наполнен телами. Огромная могила, двести ярдов в длину и шесть в ширину, вмещала больше тысячи трупов, и ни на одном из них не было воинских доспехов. Укрепившись духом, Дардалион снова слетел вниз. Ров имел десять футов в глубину. Священник взмыл в ночное небо и устремился на восток, где на границе Лентрии ждали своего часа новые вагрийские войска. Лентрийская армия, состоящая всего из двух тысяч человек, стояла лагерем в миле от них, с угрюмой решимостью ожидая вторжения. Дардалион полетел вдоль моря на север и скоро добрался до восточных долин и крепости Пурдол. Битва за Пурдол шла и ночью, при свете факелов. Дренайский флот был потоплен в устье бухты, и вагрийская армия заняла гавань. Крепость, где было шесть тысяч дренайских воинов, еще держалась против сорокатысячного войска, которым командовал верховный военачальник Каэм.