Вероника Иванова - Раскрыть ладони Страница 16

— Есть еще и третья причина?

Ехидничаешь? Ну-ну.

— Есть, а как же! Раз уж я пришел в назначенное место, довольно опасное для жизни, то у меня должны иметься способы остаться в живых.

Он ждал именно этого признания, потому что оживленно подхватил:

— И как? Имеются?

— Да. Но вам о них знать не обязательно.

Убийца помолчал, прошелся взад и вперед мимо меня, потом заявил уже хорошо знакомое:

— Совсем не трус. Но откуда о тебе пошел такой слух, а?

— Надо спрашивать у того, кто его пустил.

Лукавлю, конечно. Все гораздо проще. Я никогда ни в юности, ни уже после гибели отца не ввязывался в сомнительные дела в обход законов. Да и не дрался на улицах. А как называют парня, который избегает мордобоя и рискованных забав? Правильно, трусом и называют.

— Тоже верно… — не слишком охотно согласился убийца. — Но свои деньги ты заслужил. Держи!

Кошелек звякнул неожиданно громко, и я, запустив туда руку и пересчитав монеты, покачал головой:

— Здесь слишком много.

— Разве?

— Мы договаривались о двух «орлах», а вы даете три.

Убийца возмущенно фыркнул:

— Ну, с головой у тебя точно, не все хорошо! Считай, третья монета за усердие. Пойдет?

— Я всегда работаю одинаково.

— Обиделся? Да я не хотел сказать, что ты можешь что-то делать, спустя рукава! Я просто хочу накинуть сверху от оговоренной цены. Желание у меня такое. Не имею права?

— Имеете. Только если ваше желание возникло из-за жалости…

Крюками пальцев он зацепил меня за плечо и притянул к себе:

— Гордый, да? Нищий, но гордый? Так ты никогда в люди не выбьешься!

— А я и не собираюсь. Мне не нужно место среди людей, которые лгут друг другу и воруют друг у друга.

Шумный выдох прямо в лицо едва не сбил мне дыхание, а миг спустя Тень уже оказалась в нескольких шагах поодаль.

— Дурак ты.

В обращенных ко мне словах явственно слышалось сожаление, но происхождение его оставалось неясным: то ли были обмануты собственные ожидания, то ли заказчика удручала моя упертость.

А тем не менее, все просто. Для меня. Стоит только уступить и взять деньги сверх договоренности, привыкнешь получать больше, чем заслуживаешь. И с каждым разом будешь требовать прибавки все настойчивее, забывая о том, что Дар нуждается в непрерывном совершенствовании… Пока не застынешь на одном месте, разучившись двигаться вперед.

Жить богато? Заманчиво. Но мне пока еще хочется жить достойно. Не стыдясь своей работы. Не стыдясь самого себя.

— Может, и дурак. Но лишнего все равно не возьму.

Я метнул лишнюю монету в сторону убийцы и, судя по отсутствию звона, деньги благополучно вернулись в руку владельца. Ну и славно, можно возвращаться.

— Эй, но еще заказ-то примешь, если понадобится? — задали вопрос моей спине.

— Приму.

— Лады! Тогда до встречи!

Я не стал прощаться, зябко передернув плечами и ускорив шаг.

Да, я обиделся. И что? Если бы мы оговаривали надбавку за срочность или другие услуги, я бы принял плату. Но просто так? Не люблю чувствовать себя обязанным, потому никогда не беру деньги вперед. И ненавижу подобное проявление жалости. Я могу заработать себе на жизнь, понятно? И мне хватает того, что у меня есть. Пока хватает. Вот перестанет хватать, тогда и… Буду чесаться о большем. Но не надо лезть ко мне с жалостью! Не надо!

— Господин желает развлечься?

Ну вот, стоило свернуть за угол, тут же наткнулся на гулящую девицу. Нет, милочка, с уличными красотками сводить знакомство поостерегусь. А то потом никаких денег на лекарей не хватит!

— Господин не желает.

— Совсем недорого! Всего десяток медяков!

Еще и за рукав хватается… Пытаюсь высвободить одежду, но девица прижимается плотнее и начинает шарить руками по моему телу. И похоже, намереваясь вовсе не доставлять мне удовольствие, а наоборот.

— Брысь отсюда!

Грубо обращаться с женщиной — последнее дело, но расставаться с честно заработанными деньгами не собираюсь: девица отшатывается, теряет равновесие и падает, тут же начиная оглашать округу скорбными жалобами на дурно воспитанного господина. Я не совсем понимаю смысл воплей посреди безлюдной и беспробудно спящей улицы, но как только от стены дома отлепляется крепко сбитая фигура, все становится ясным. Должно быть, они за мной следили и теперь рассчитывают поживиться. А на случай, если сюда доберется патруль Городской стражи, мужик заявит, что я сам приставал к, скажем, его родной и безмерно любимой сестрице, а он вступился за честь семьи.

Да, примерно так и окажется. Самое смешное, мне было бы безопаснее и проще отдать им деньги и остаться целым и невредимым, но… Нет уж. Не сегодня. Да, я ни разу не участвовал в уличных драках. Но кто сказал, что я не умею драться?

— Ты это… Зачем девку тронул?

Говоря по правде, трогать первой начала она. Но моего новоявленного собеседника установление истины не интересует, а потому нет смысла растекаться в извинениях и объяснениях:

— Тебя не спросил.

— Дык, за потрог монету гнать надобно… Смекаешь?

— Было бы что трогать!

А девица, кстати говоря, не самого приятного вида. Тощая, от одежды шибает таким ароматом, что хочется зажать нос. И заступничек не лучше… Здоровый, зараза. Но ничего, каким бы он ни был, управа найдется. Особенно, если упорно искать.

— Не заплатишь, стало быть?

— А ты смекалистый малый!

Продолжать обмен угрозами и колкостями больше не было нужно: здоровяк бросился в атаку, видимо, намереваясь вмять меня в стену и оглушить, а потом спокойно обшарить неподвижное тело.

Занавеси качнулись, липкой паутиной зацепились за движущуюся фигуру, натянулись парусами, вдоль которых так удобно скользить, не задевая никого и ничего…

Он не ожидал, что я смогу увернуться, но первая же неудача настроила нападающего на серьезный лад, коротко скрежетнул извлекаемый из ножен клинок, и темно-серая тень лезвия полукругом метнулась ко мне.

Трудно меряться силой с тем, кто превосходит тебя весом чуть ли не вдвое, но вовсе незачем это делать. Достаточно последовать за рукой, держащей нож, войти в ритм чужого выпада, перехватить запястье, долю мгновения двигаться вместе с ним, потом плавно изменить направление — совсем ненамного, но рука здоровяка уже выворачивается, заставляя чужое тело изменить свое положение относительно моего, открывая бок и прореху на подмышке, убедительно доказывающую, что этот участок плоти беззащитен… Остается только ударить. В моем левом кулаке нет оружия. Но оно мне и не нужно, потому что мои пальцы в этот момент сами себе оружие.