Евгения Чепенко - Взгляни на меня Страница 16

— Макеева. У них сына ночью сначала в милицию забрали, а сегодня выяснилось в психушку. Ты видела, как они дрались, помнишь? — я кивнула. — Вот и после этого, говорят, у него крышу снесло. Кто его знает, может головой двинулся?

Я помнила Коня. И вряд ли забуду. Но в психушку? В душе змеей шевельнулось подозрение.

— Катя не говорит, с чего врач его определил то так?

— Она говорит, бросать его начало из стороны в сторону, будто толкает кто постоянно, наряд приехал, сразу скорую вызвали, а больше ничего не знаю.

Алевтина Семеновна говорила еще что-то. Мне было не до ее слов. Я сжала губы. В уме засела единственная фраза: "будто толкает кто". Как тогда сказал Илья, психом станешь? Или не так? Я тряхнула головой. Какая разница, суть от этого не изменится. Конь стал психом. Случайность?

Я знала ответ.

Нет.

Закусила нижнюю губу и задумалась. Мысли разбегались как напуганные светом тараканы. Усилием воли я заставила их работать. С каждым прожитым часом открывалась иная грань характера и мышления хранителя. Я вспомнила мальчика из недавнего сна, терпящего побои и голод за кусок недоеденного хлеба, вынужденного ночевать в корзине с грязными тряпками. Змея сомнений свернулась в клубок и с шипением растворилась, освободив место совершенно иным эмоциям, суть которых я пока не могла понять. Одно я знала точно: свое Конь заслужил намного раньше нашей с ним встречи, когда не единожды отправлял избитую мать на больничную койку. В то время я знала о Макеевых только из разговоров бабушкиных знакомых и подруг. Теперь я знала его лично, и мне было не жаль. Он сам избрал свой путь.

Осторожно, не привлекая к себе лишнего внимания, я миновала зал и вернулась на лоджию. Илья сидел в той же позе, в какой я его оставила, за тем исключением, что теперь в нем ощущалось напряжение. Губы сжаты в тонкую линию, глаза излучают холод. И в то же время при всей этой внешней суровости он казался намного ранимее, чем, когда был веселым. Еще вчера я не увидела бы в его позе и намека на слабость, теперь я знала о нем чуть больше. Я поняла. Он осведомлен о разговоре на кухне и ждет вердикта. Неужели мое мнение настолько важно? Мне вдруг отчаянно захотелось узнать, почему он отдал кольцо именно мне, почему меня охраняет, ведь не мог знать, что однажды я увижу и смогу поблагодарить. Так почему? Почему… Я не могла обличить эмоции в конкретные слова, но в одном я была уверена точно, отчего-то я важна ему.

Я легла на раскладушку животом, положила подбородок на подушку, оказавшись в непосредственной близости от его лица, и тепло улыбнулась.

— Ну? Чем займемся сегодня?

Он тихо выдохнул, на щеке появилась ямочка и тут же исчезла.

— Веди. Пойду за тобой.

Я задумалась.

— Тогда сам напросился! Купаться! Лето все-таки!

Илья неопределенно повел плечом.

— Как скажите, госпожа.

Я засмеялась, чем вызвала более долговременное присутствие улыбки на его лице.

Мы не обсуждали Коня. Я не спрашивала как он добился своего, а Илья… Илья и без того был не склонен распространяться на такие темы, к тому же весь день мы были втроем: я, хранитель и Танюха. О чем тут говорить? Разве только упомянуть о том, что с сегодняшней ночи я больше не видела на нем рабочих штанов, только те самые джинсы, которые появились от моих прикосновений.

Вечером мы вернулись домой. И снова пол ночи напролет я сидела рядом и задавала сотни вопросов. И снова он рассказывал ни о чем и обо всем одновременно.

Следующий день был похож на предыдущий, потом вечер. Так незаметно минула неделя. За эту неделю я поняла три вещи.

Первое — с каждой минутой я видела все больше и больше призраков, они обращали на меня внимание, но из-за хранителя не решались подойти. Я научилась отличать их от живых людей и проходить мимо или насквозь, не реагировать на порой абсолютно мертвенную внешность и не пугаться неожиданного появления.

Второе — равных среди призраков Илье не было. Я не знала, существуют ли еще такие же как он, но даже если и существуют, то не слишком много. Сложно было определить, где заканчиваются границы его возможностей. Проверяя свои догадки и теории, выстроенные на основе скудных сведений, полученных из его пространных рассказов и односложных ответов, я попросила приподнять чей-то УАЗик, припаркованный недалеко от дома. Он сделал это одной рукой, потом рассмеялся и поднял выше без рук, как он выразился, "просто подумав".

И, наконец, третье, и, наверное, самое важное для меня лично — я поняла, что влюбилась. Не знаю как и когда, может в то мгновение, когда он, пытаясь напугать, показал мне свой смертельный облик, а может тогда, когда во сне была им и спасала людей от гибели. Факт оставался фактом. Я влюбилась в бестелесную душу самого нежного и жесткого человека в мире. И я не хотела думать о том, что будет со мной дальше.

А дальше позвонил Перов.

Глава 10

Телефон надрывался. Я вынырнула из утренней дремы и попыталась нащупать трубку. Ага. Нашла.

— Але, — не буду врать, что у меня был самый приветливый голос в этой квартире.

— Привет, Маш. Это Сергей, одноклассник. Помнишь?

— А, — уже добродушно произнесла я. — Привет. Как дела?

— Нормально. Я спросить хотел.

— Давай, — перекатилась на спину и теперь смотрела в потолок. Надо мной, вопросительно подняв брови, склонился Илья.

— Кто там? — прошептал он.

— Сергей.

— Да?

Я кашлянула.

— Это не тебе. Прости. Это Илья спросил, кто звонит. Так что ты хотел узнать?

— Предложение совместной прогулки на пляж еще в силе?

— Конечно!

— Тогда заметано! — обрадовался он. — Встретимся в конце аллеи на повороте.

— Давай. Хотя погоди, — я зажала телефонную трубку на груди, извернувшись, поймала за воротник Илью (теперь он позволял мне касаться себя) и подтянула его лицо поближе.

— Серега предлагает вместе на пляж сходить, — я вопросительно подняла брови.

Он пожал плечами.

— Мне плевать. Куда ты пойдешь, туда и я.

Я нахмурилась его словам, было в них что-то неправильное, тяжелое. Точнее не в них, а в той интонации, с которой он их произнес. Я вернула телефон к уху.

— Во сколько?

— В девять пойдет?

— А сейчас сколько?

— Семь.

— Ты звонишь мне в семь утра?!

Сергей засмеялся на том конце.

— Определенно, я был о тебе неверного мнения. Передай это Илье, хорошо?

— Хорошо, — удивилась я.

— Ладно, до встречи.

— Пока.

Я убрала телефон и перевернулась на живот.

— Он просил тебе сказать, что был обо мне неверного мнения.

На скулах хранителя заходили желваки. Отчего-то простые слова Перова вывели его из себя.