Александр Гарин - Игры Предвечных Страница 16

   - Кстати говоря, никогда не слышал истории, как тебя вообще угораздило попасться в такую ловушку, - меж тем раздумчиво проговорил король. Марика досадливо поморщилась.

   - Основное ты знаешь. Я и мои люди охотились на эту ведьму. Она убила всех моих воинов, а меня... обратила вот в это... - романка забрала со стола кубок, посмотрела в него и поставила обратно. - Потом ведьма вынудила... твоего сына... потерять голову и... жениться на мне, чтобы досадить тебе за то, что ты пренебрёг ею. А потом ты сам заставил меня остаться при Седрике его... рабом... рабыней... проклятие, даже не знаю, как себя теперь называть! Другими словами, ты предал меня, когда я тебе доверился в надежде на помощь. Это все. К чему подробности?

   - Ты намеренно упустила, что ведьме нужен был ребенок от тебя и моего сына, чтобы принести его в жертву хаосу. Ведь это было условием твоего обратного превращения, - Хэвейд опустил взгляд. Теперь он смотрел на перстень, который по-прежнему вертел на пальце. - Скажи... дочка. Ты не жалеешь о... сделанном тогда выборе?

   Марика сузила глаза.

   - Желаешь... поковыряться в... моей... душе?

   Старый король качнул головой.

   - Ответь на вопрос, - не поднимая взгляда, попросил он. Принцесса шумно вздохнула.

   - Будь у меня выбор, я бы еще раз прищучил эту гадину. Все. Теперь я могу идти?

   - Значит, твой выбор был сделан в ту ночь, когда мы убили ведьму, - король будто не слышал последних обращенных к нему слов. - Так сколько же времени тебе понадобится, чтобы его принять?

   В голосе старого Хэвейда слышалось едва заметное раздражение. Та, которую звали принцессой Марикой, зло хмыкнула в ответ.

   - Ты ведь не поймешь, король. Никто не поймет. Этому нет места в человеческом языке, - романка повозилась в кресле, опираясь на подлокотник. - До встречи с твоей паскудной ведьмой я знал, кто я. После... мне пришлось мириться с обликом этой женщины и принимать многое из того, что должно женщинам. Но это не сделало меня женщиной.

   Марика запнулась. Король не торопил, проворачивая свой перстень.

   - С тех пор, как Лей соединил меня с твоим Седриком перед своим алтарем, я все пытаюсь... покориться его воле и быть ему женой, - юная женщина поочередно подобрала и вытянула каждую из своих ног. - Выходит так хорошо, как если бы каменщика посадили тачать сапоги. Из меня паршивая жена, король. Но я стараюсь. Женские соки, которые текут во мне... Они меняют. Порой мне кажется - я и вправду никогда не знал другой жизни. Всю мою семью унесла красная лихорадка, когда я был еще совсем молод. Вы, Дагеддиды, давно стали моей второй семьей. В такие минуты я забываю себя. Чувствую себя... частью вашего рода. Принцессой, мать ее, Марикой. Женщиной. Caenum! Но ведь я - не женщина! Мне кажется - я схожу с ума. Или уже сошел. Кто я? Или что я? Как я теперь должен называться? А, король?

   - Твое имя - Марика, - Хэвейд поднял глаза. Тон его снова сделался жестким. - Ты - жена моего сына и мать его детей. Так уже случилось. И так будет впредь. До самой твоей гибели никто не должен узнать этой постыдной тайны. Помни о нашем уговоре!

   - Я не могу измениться, - принцесса бормотала уже больше для себя, нежели для собеседника. Взгляд ее сделался отсутствующим и усталым. - Я - это я, король. Я... не понимаю себя. Мне тошно... и в то же время я испытываю вину перед детьми, которым я нужен, как... мать. Перед Ираикой, которая все терпит мое пренебрежение... Даже перед Седриком. Я до сих пор готов удавить твоего сына, когда он ложится со мной... но этому бабьему телу нравятся его прикосновения! Король, я... мне иногда кажется, что разум мой раздваивается. Я не понимаю, что я. Я пытаюсь смириться. Пытаюсь просто жить. Но временами меня гложет такая тоска, что...

   Романка запнулась.

   - Уже не знаю, чего хочу, - едва слышно закончила она. - Я не желаю того, что со мной происходит теперь, но и... Не хочу лишаться того, что уже есть. Благодаря тебе моя власть... Пусть в бабьем положении, но воины твоей армии... даже романские инструкторы уважают меня. Непросто было достичь этого хотя и с твоей помощью. Дети... в возрасте, когда требуется мое влияние. И Прорва... Что будет с этим всем, если вдруг я исчезну? - принцесса по-женски помотала головой, точно прогоняя какие-то мысли. - Разум мой словно приближается к какой-то... точке невозврата. Если в ближайшем будущем проклятие не падет, я...

   Хэвейд выпрямился в кресле, снимая ноги с подушки.

   - Я знаю, как тебе помочь, - разом завершая разговор, спокойно проговорил он. Марика подняла на него затуманенный взор.

   - Посоветую Седрику заиметь не одного, а еще нескольких детей, - правитель Веллии усмехнулся, глядя в побледневшее ошарашенное лицо принцессы. - Во время тягости в твоем теле появится вдвое больше женских соков. Потом еще и еще. В конце концов, они одержат верх. Я уже вижу, что они побеждают в тебе прежнюю натуру. Когда Седрик только ввел тебя в мою семью, ты не был таким нытиком. А теперь только делаешь, что стонешь и жалуешься. Женские соки побеждают тебя. Тоска, которая появляется и пропадает без причины - это не следствие несчастий. Это свойство женской натуры. Если же этих соков станет больше... Не пройдет и нескольких лет, когда ты окончательно оставишь надежду о прошлом, которая только мешает тебе жить сегодняшним днем. И, наконец, займешься заботами, которые приличествуют доброй жене.

***

  В ночь перед отбытием в столицу Рома, Вальгард Снежный Волк не мог найти себе места. С отъездом из Веллии начиналась основная часть похода, во время которого манны были обязаны выполнить то, ради чего прибыли на большую землю. Но мысли их вождя занимал не поход. Снежному Волку не давала покоя Марика, прекрасная жена про-принца Седрика. Она являлась во снах и терзала наяву, доводя до исступления своей близостью и, одновременно, невозможностью прикоснуться к ней даже пальцем. Временами Вальгарду начинало казаться, что он отдал бы жизнь за одну ночь с этой женщиной, и в иные мгновения готов был тягаться с самим Предвечным за честь обладать ею. Всякий раз, глядя на Марику, Вальгард вожделел - безумно и страстно. Он томился, подавляя сильное, нестерпимое влечение. И желал долгой смерти принцу Седрику за то, что тот единственный из всех мужей забрал себе право касаться ее тела, отрезая возможность для других присвоить это право в собственность.

   И все же, Вальгард помнил о своем долге. В мгновения, когда его терзало особо острое желание, рассудок манна мутился настолько, что вождю маннов начинало казаться, будто это сама Марика нарочно отвращает его от нужных мыслей и манит своей прелестью. От волхва Снежный Волк был наслышан, что многие романские ведьмы обладали умением соблазнять мужей при помощи женской магии. Он почти уверился в том, что и принцесса Марика была ведьмой. Тем более, что его соглядатаям, которые собирали в городе слухи, удалось узнать, будто про-принц Седрик вытащил жену из огня, в котором ее собирались сжечь за чинимое колдовство.