Анастасия Вихарева - Повернуть судьбу вспять Страница 16

У огорода она остановилась, заметив неподалеку от колодца нескольких человек. Мать, мать Нинки, тетя Рая, дядя Андрей, Сережа, И дядя Егор. Тетя Рая частенько заходила в гости и приносила с фермы молоко, ее Любка уважала. У дяди Егора и тети Зины, которая работала заведующей в детском саду, не было детей. Они, конечно, любили Нинку и Ленку, но иногда болтали о том о сем и с нею. Они жили через три дома. Любка обрадовалась, при дяде Егоре мать, наверное, бить ее не будет. И Сережик, он уже учился в седьмом классе, ослушаться его, Любка не смела. Он тоже за нее заступался. Но дойдя до черемухи, которая закрывала ее от их взгляда, Любка сразу почувствовала надвигающуюся грозу. Лица у всех были озабоченными.

Она села под черемуху, не решаясь обнаружить себя. Мать держала в руках вицу.

— Вот где ее черти носят?! — услышала она голос матери. — Любка! Любка! — закричала она.

— Тина, — строго произнес дядя Егор, — не пугай ты ребенка еще больше… Нормальная девка у тебя, даром что больная. Церебральный паралич у нее, не лечится, но живут с ним.

— У хороших людей не болеют, — мать махнула рукой. — Умерла бы, дак ведь не умирает! Башки-то совсем нет. Ох, придет она домой! — в сердцах бросила она.

Любка мелко затряслась, уж какое-какое, а такое обещание она обязательно выполнит!

— Кончай ты! Откуда здоровье, если колотишь ее каждый день? Если у тебя жизнь не задалась, девке-то на что ее портишь? — поддержал дядю Егора дядя Андрей.

— Мы с Раей пойдем в эту сторону, а вы в эту… — предложил дядя Андрей. — Надо еще на пруду проверить. Если приступы, поди, утонула?

— Прячется где-то, чувствую я, — процедила Нинкина мать. — Надо бы, надо бы ремнем-то поучить! Нас всех учили, от этого здоровее ставали. Моя Нина никогда себе такое не позволит, я ее в строгости держу. Она и приберет, и помоет, и приду домой, а она: мама, мама, давай я тебя накормлю!

— Пойду я, дверь закрою… Изба у меня открытая осталась, — проговорила тетя Рая, с недовольным лицом взглянув на Нинкину мать, потом на мать, которая после слов Нинкиной матери с завистью вздохнула. — А про «утонуть», ты это даже не пугай раньше времени! — она повернулась к дяде Андрею. — Хорошо она, Тина, у тебя плавает! В прошлом году под снег уже на ферму идем с бабами, а она в пруду сидит… От воды пар, холодина, приказали ей вылазить, а она хохочет. Заплыла на середину, там, где омут, и ну давай нырять! Мы уж хотели мужиков на подмогу вызвать. Вот за это надо было… — согласилась тетя Рая.

— Ой, не знаю, поди, заблудилась? — предположила мать.

— Где? Чего ей в лесу-то делать? — рассмеялся дядя Андрей. — Понятно, что прячется.

— Да ладно вам переживать-то! — подбодрила всех Нинкина мать. — Куда она денется?! Есть захочет, сама придет! Если, Тина, булку хлеба с собой утащила, ей теперь самое время погулять! Ну, в интернате-то строгая дисциплина, их там жизни учат! Хоть как-то людей из них делают!

— Поди, в колодец провалилась? — прослушав Нинкину мать, думая о чем-то о своем, предположила мать. — Ну придет она у меня!

— Нет ее там, я уже смотрел, — ответил Сережа.

— Ты наоборот кричи, — посоветовала тетя Рая, засмеявшись. — Я бы тоже не вышла, если бы мне обещались шкуру спустить!

— Любка, выходи, не трону! — тут же пообещала мать. — Я ведь знаю, ты где-то тут, не доводи до греха!

Любка испугалась, обгрызая уже до мяса обгрызенные ногти. Ей и в голову не могло прийти, что мать будет искать ее не одна. Наверное, и бить теперь будут все и сразу.

— Люба выходи, мы не дадим маме тебя обидеть! — пообещал дядя Егор.

Сережик рассмеялся. За ним засмеялись остальные. Незлые.

Любка немного осмелела, вышла из-под черемухи на тропинку, на всякий случай, приготовившись бежать.

— Ну вот, я же говорил, тут она! — махнул рукой дядя Егор.

— А это че у нее? — приблизилась мать, с удивлением рассматривая корзинку. — За грибами ходила?! Одна?!

— Ну, ни фига себе! — присвистнул Сережа. — Любка, ты где столько грибов надыбала?!

Изумление было написано на всех лицах. Наверное, не будут бить, успокоилась Любка, на всякий случай, не доходя до взрослых.

— Там, в лесу, — кивнула она, попятившись, не давая окружить себя.

По опыту Любка знала, от взрослых не пойми, что ждать. Мать вроде добрая, а потом хрясь, и подзатыльников надавала, или отстегала вицей, а то и того хуже, приложилась поленом, припомнив то, о чем она и думать забыла. За грибы она испытала гордость. Наверное, не стоило говорить, что собирала их не она, но Любка была честная, этим она тоже гордилась.

— Мне их тетенька с дяденькой дали… — она задумалась, наморщив лоб. Не давали, просто лежали в ее корзинке. — Наверное… — добавила она на всякий случай.

— Что значит, «наверное»?! — дядя Андрей заглянул за спину. — Ты где это взяла?!

— Там! — Любка махнула в сторону леса рукой, сообразив, что ей никто не поверит. Портфеля в лесу быть не могло.

— Ну не ври! — рассердилась Нинкина мать, зачем-то потянувшись к портфелю. — Украла?!

Любка отскочила, как ужаленная, не давая ей дотронуться до того, что уже считала своим.

— Мне дяденька с тетенькой дали! — упрямо и твердо повторила она.

— Кто тебе дал?! Кто мог дать?! Че ты врешь?! — не поверила мать, рассердившись. — Я тебе сейчас башку сломаю, если не скажешь, где ты это взяла! Че это… надо вернуть! — оправдываясь, произнесла она, расстроившись.

Любка пожалела, что не спрятала портфель. Теперь у нее его заберут.

— Да подожди ты на девку-то орать! Здесь записка… в открытке. Любви Ветровой… Фамилия твоя!

— Че, может правда дали?! А как?! — растерялась мать, с вытянувшимся лицом.

— Ну… ей до школы еще год… Может это Нинке моей? — предположила Нинкина мать. — Или Леночке? Она тоже в первый класс идет… Перепутали?!

Такой откровенной наглости и жадности Любка стерпеть не смогла. И мать запросто отдаст!

— Нет, это мое! — чуть не заплакала Любка от обиды. — У Нинки и у Ленки уже есть! И папы у них есть, а у меня нет родителей, меня подменили!

Мать не нашлась что сказать, открыла рот и промолчала. Остальные удивлено посмотрели на Любку и закачали осуждающе головами.

— Люба, ты зачем такие некрасивые слова говоришь?! — воскликнула тетя Рая. — Маму пожалей!

— Она знает! — упрямо ответила Любка, вцепившись в лямку портфеля, чтобы ни за что его не отдать.

— Ну, совсем, Тина, она у тебя дура! — покрутила пальцем у виска Нинкина мать.

— А че дура то, чего услышала, то и сказала! — внезапно произнесла мать, с удивлением взглянув на Любку.

— Видишь, тут адрес стоит… — дядя Егор ткнул открытку под нос Нинкиной матери. — От дома инвалидов!