Кирилл Довыдовский - Каятан Страница 16

В этот раз получилось совсем по-другому. В доме было тепло, но я почувствовал холод. Я сразу же встрепенулся, стараясь прогнать ощущение: прохлада была весьма неприятной. У меня ничего не получилось.

Холодок не исчезал. Наоборот, он затвердел, стал настойчивее и, в конце концов, оформился… Мгновенно вспомнилось ощущение, настигшее меня в родной деревне. Сейчас оно не было в точности таким же, но причина была та же — опасность. Не мелкая, вроде прогнившей ступеньки или спрятавшегося в переулке грабителя, которых, как мне казалось, я научился избегать практически не осознавая, а — большая, от каких спасаются одним способом: бегством.

Ощущение было до того четким, что я поверил ему мгновенно. Так же, как поверил бы собственному слуху или зрению… Наверное, чтобы не слишком перегружать интеллект, оно поселилось во мне легкой судорогой в области спины; причем судорога перемещалась в соответствии с моими движениями, оставаясь точно в северо-западном направлении.

— Что там? — спросила Алента. Я смотрел в окно, стараясь увидеть что-то, что могло стать причиной моих ощущений.

На самом деле, я был уверен — то, что я почувствовал, пока находилось дальше, чем можно было рассмотреть из окна, но убедиться мне было необходимо. Ощущение становилось сильнее, усиливалась и моя тревога.

— Э-э… Алента, — как же это можно объяснить? — я думаю… думаю, нам надо идти…

— Куда?.. — рассеяно спросила она, не переставая что-то помешивать в котле.

— Алента, — я взял ее за руку, заставляя повернуться ко мне, — нам нужно спрятаться. Срочно.

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Что ты имеешь ввиду?

— Нам нужно бежать. Понимаешь? Я чувствую это.

— Ты уверен? — нет, она не могла понять. Как же объяснить?!

— Да! — сердце хотело выскочить из груди.

— Но кто это может быть? Неужели Трок?.. Я слышала: он сейчас в столице…

— Нет, ты не поняла.

Я не выдержал и снова прильнул к окну. Только пустая улица: ветхие дома, грязная дорога. Народ здесь не очень любил гулять.

— Это совсем другая опасность. Возможно, она касается всего города… Ты слышишь? — резко спросил я.

Она тоже подошла к окну.

— Кажется…

Звуки изменились. Я услышал звук взрыва, грохот. Поднялись крики. Сначала они были далеко, но быстро приближались. Значит, я был прав! Одно дело — почувствовать что-то, притом не совсем ясно как, совсем другое — стать непосредственным участником.

— Что это?.. — выдохнула Алента.

— На город напали. Нам нужно бежать.

— Напали?.. — Вот теперь она занервничала. — Но как?.. Кто?.. — Она старательно пыталась что-то разглядеть в окно. Ее взгляд устремился куда-то выше — поверх крыш домов… — Смотри!

Я посмотрел туда же, куда и она. Над городом поднимался густой черный дым. Удивительно, как быстро занялся пожар. Я попытался припомнить, что Ирвин рассказывал мне про кочевников. Маги… были ли у них маги?.. Да, точно. Маги были, но довольно мало, и участвовали они только в самых крупных походах.

Алента опустилась на лавку.

— Нам надо бежать из города, — сказал я ей, взяв за руку. Не так давно мне уже доводилось испытывать большие потрясения. Паника где-то внутри меня истово боролась с хладнокровием. Победить пока никто не мог. — Они не станут захватывать город. Возьмут все, что смогут. Остальное — сожгут.

— Они?.. Но кто это может быть? Мы ведь не на границе…

— Это кочевники. Либо Трихра, либо Данхара. Скорее второе.

— Но ведь Локт… — Хорошо, что она думает. Значит, просто испуг, а не потеря рассудка.

— …могли и обойти, — закончил я за нее. Кочевники обычно нападают только на границу, но вполне могли добраться и досюда, если они собрали достаточно сил.

— Но что же делать?

— Бежать, — повторил я. — Хотя бы отойти от города. Вряд ли они станут обыскивать окрестности.

Ударил еще один взрыв. Он был слышен гораздо отчетливее. Еще далеко, но уже на подходе.

— Еще какое-то время у нас есть, — не очень уверено произнес я, — тебе нужно что-то собрать? Не уверен, что мы сможем вернуться.

Она бросилась собираться. Так ей было легче бороться со страхом.

Кочевники большую опасность представляли для тех, кто владел чем-то ценным. Бежать сразу было не обязательно. Для нас с Алентой был больше опасен пожар.

Прошло около минуты. Я не отходил от окна, посматривая то вправо, то влево. Тешил себя надеждой, что все еще может обойтись…

— Алента, сядь к стене, чтоб тебя не было видно из окна, — произнес я, — кажется, кто-то едет.

Я услышал стук копыт. Не со стороны северных ворот, откуда было совершено нападение, а с противоположной, где пока что было тихо. В принципе это мог быть кто угодно, но стук копыт… Он сразу ассоциировался с кочевниками.

Я всмотрелся в ту строну, чуть высовываясь из окна… Да, конечно это были кочевники.

— Нет, ну ответь мне, что ты за идиот? — Атук покровительственно посмотрел на спутника. Вообще-то кто-нибудь другой на месте Таквы за такое обращение вполне мог бы вспороть бы Атуку живот, и был бы прав, но случай был не тот. Атук специально подбирал себе напарника так, чтобы в случае чего с ним было легко справиться и сабли, и хитростью. — Зачем, по-твоему, мы пошли через задние ворота? Зачем, по-твоему, мы вообще в город приперлись?

Атук выжидательно посмотрел на спутника. Тот напряженно думал.

— Для идиотов объясняю наглядно, — решил смилостивиться над ним Атук. — Во-первых, — для наглядности Атук стал загибать пальцы по одному, — если бы мы вместе со всеми пошли через главные ворота, то арбалетный болт под сердце от какого-нибудь не в меру ретивого стражника, думаю, тебя мало бы порадовал. Кишки бы ему, конечно, выпустили… потом, но сомневаюсь, что от этого у тебя затянулась бы дырка в груди.

— Но ведь теперь город без нас разграбят, — очень грустно произнес Таква.

— И много ты увезешь на своей лошадке?

— Нет… но разве мы не за этим приехали?

— За этим. Но если нельзя увезти много, то что это значит?

— Что? — Таква недоуменно уставился на друга.

Да, в отличие от Атука, который считал Такву балластом, тот думал совсем наоборот. Хотя ножа в спину при случае для друга тоже бы не пожалел.

— То, что брать нужно самое ценное, — наставительно произнес Атук.

— А я о чем говорю: без нас же разграбят!

— Нет, ты все-таки идиот. Самое ценное — это не драгоценные безделушки и серебряная посуда, а рабыни, молоденькие такие… За одну можно до двух-трех десятков золотых выручить, а за серебряный подсвечник тебе свои же брюхо вскроют.