Александр Данковский - Папа волшебницы Страница 16

После показательных выступлений пришел черед неполной разборки агрегата. Ее я, надо сказать, дико боялся. Ибо разобрать, а потом не суметь собрать любой механизм — вплоть до мясорубки — это как раз в моем стиле. Что делать, не являюсь я техническим гением. Скорее, больше могу претендовать на гордое звание "технический кретин". А разбирать и собирать, ясное дело, придется мне — как главному специалисту по импортной технике. Конечно, после 10 лет велосипедной практики кое-что об устройстве "стального коня" я знал. И инструменты со мной были. Но все равно страшно…

Как оказалось, местные кулибины к борьбе за дело технического прогресса были готовы. Тем более, им уже приходилось демонтировать чужеродные механизмы. Каждый раз, когда я собирался что-то открутить, отсоединить и т. д., меня просили сделать паузу, и четверо местных рисовальщиков запечатлевали происходящее в нескольких ракурсах. До снятия детали и после снятия. Рисовали они с потрясающей скоростью и точностью — очередной "кадр" появлялся меньше чем за минуту. Вместо земных стрелочек для обозначения направления тут использовали сильно вытянутые треугольники, вращение против часовой стрелки обозначается синей спиралью, а по часовой — красной. Зная эту систему символов, я бы, пожалуй, смог бы по этим чертежам-комиксам обратно собрать свою несчастную машину. Хотя не факт, что удалось бы ее отладить, настроить переключатели и т. д. Все же это требует опыта, а не просто знаний.

К счастью, на первый раз разбирать велик до винтика не пришлось. Достаточно было снять колеса, седло и прочие крупные блоки. Серьезной разборке подверглись лишь рулевая колонка, каретка да педаль. Надо сказать, что нужных инструментов у меня для этого не было, но гномы на удивление быстро сообразили, какие именно ключики, крючки и вставки нужны, отковали их буквально за полчаса — без измерений, на глазок! И помогли сперва разобрать, а потом собрать желаемые узлы. Причем быстро уловили суть настройки, к примеру, рулевой — так, чтобы подшипник не болтался, но руль поворачивался легко. По-моему, сие изобретение привело их просто в восторг.

Юлька за всей этой технической суетой явно скучала. Велик мы взяли только один, ей не пришлось ни кататься, ни участвовать в сборке-разборке. А увидев, с какой скоростью работают здешние художники, она что-то совсем загрустила. Впрочем, все же выпросила для себя кусок бумаги и фломастер и принялась что-то рисовать в за одним из верстаков. Я, честно говоря, увлекся механикой и выпустил дочку из вида. И вспомнил о ней, только когда из облюбованного ей уголка донесся негромкий хоровой смех.

Глянул туда. Вокруг доченьки столпились человек восемь местных и, кажется, изо всех сил сдерживались, чтобы не заржать в голос. Пришлось срочно глянуть, в чем дело. Елки-палки! Моя талантливая потомица сотворила достаточно злую карикатуру на происходящее. Центр полотна занимал разбираемый велосипед. Ваш покорный слуга, всклокоченный, с перемазанной рожей и перекошенными очками, отвинчивал переднее колесо гротескно огромным гаечным ключом. У заднего стоял легко узнаваемый Бержи, борода которого в Юлькином изображении достигла совершенно гомерических размеров. В правой руке он держал педаль и, кажется, пробовал ее на зуб. Три рисовальщика (четвертый, наверное, не поместился) висели над композицией в позах библейских ангелов со свитками в руках. Лица вдохновенные до идиотизма, из-под здоровенных карандашей валит дым. Видимо, последнее должно было символизировать скорость работы.

Ну, доченька, ну удружила. Шутки в незнакомом мире — вещь опасная. Откуда мне знать, как местные отнесутся к такому творчеству? Еще, чего доброго, воспримут его как оскорбление. Милейший Бержи на дуэль вызовет или в каталажку посадит… Все эти мысли вихрем пронеслись между моих ушей, когда сам Бержи прошествовал к столику и взглянул на рисунок.

Все затихли. Вероятно, тоже опасались гнева начальника (а что создатель и водитель "каракатицы" здесь всем командует, я уже понял). Кустистые брови удивленно поползли вверх, а борода — вниз. Гном беззвучно распахнул рот, точно рыба перед особенно аппетитным червяком, постоял так пару секунд — и вдруг оглушительно захохотал. Да как! Ударил себя ручищами по коленкам и буквально рухнул от смеха на какой-то бочонок. Из глаз брызнули слезы, и он принялся, всхлипывая, вытирать их тыльной стороной ладони. Сквозь басовитое бульканье только прорывалось что-то вроде "Ну Юля, вот рисовала!"

Отсмеявшись, почтенный гном вежливо попросил разрешения у "юной художницы" снять копию с рисунка, дабы повесить ее (копию, конечно) над своим столом.

В общем, все кончилось хорошо, рисунок был торжественно подарен управителю мастерской и водружен на почетное место. Нас угостили поздним обедом (или ранним ужином) и отвезли домой на магической повозке. Надо сказать, куда более комфортабельной, чем Бержина "каракатица". А работы по велосипедизации всей страны решено было продолжить на другой день. С нашим, естественно, участием.

Копирование велосипеда продолжалось не день и не два, причем доставляло огромное удовольствие и мне, и Бержи со товарищи. Мы не уставали поражать друг друга. Я их — новыми идеями. Они меня — неожиданным их воплощением.

Вам никогда не приходило в голову, что мы поразительно мало знаем о происхождении предметов, нас окружающих? Один мой знакомый — доктор наук, между прочим, — как-то, подвыпив, признался, что до сих пор не знает, "как делают дырочки в макаронах". Смейтесь-смейтесь. А сами сможете сходу объяснить, как сделать пусть даже не автомобиль, а хотя бы лист бумаги? В велосипеде же всяких таких "ноу не хау" (то есть "не знаю, как" в моем переводе) было ой как много. Подшипники, например. Или цепь. Или даже просто трубки для рамы.

Я имел весьма приблизительное представление о том, как делаются трубы. Особенно — цельнотянутые, без шва. Помнил только, что для этого нужны какие-то мощные машины, родственные прессам. В местной мастерской таких, понятное дело, не было. И трубки нужной длины ковали при мне вручную. Трое мастеровых во главе с вездесущим Бержи сворачивали с помощью молота и каких-то хитрозубых клещей полосу металла, используя в качестве наковальни длинный стальной прут. Причем натягивали получившуюся трубку на него плотно, словно чулок на ногу, и со всех сторон охаживали молоточками, пока шов, сделанный внахлест, совершенно не растворялся в металле. Я сперва боялся, что они не смогут снять готовое изделие с импровизированной наковальни. А они стащили его легко, словно все тот же чулок с женской ножки. Бержи потом объяснил, что прут был чрезвычайно гладким, смазанным какой-то специальной мазилкой, не боящейся высоких температур, да к тому же слегка коническим. Дескать, настоящий цилиндр тут не нужен. На метровый кусок трубы у них ушло меньше двадцати минут. Если бы не глядел своими глазами, нипочем не поверил бы.