Андрей Легостаев - Любовь сильнее меча Страница 16

— О Наране? Нет, не знал. Я знал, что Фоор приставил к Радхауру шестнадцать человек, но кого именно… — Барон развел руками.

— Значит, — медленно сказал Бламур, — в Рэдвэлле есть еще пятнадцать алголиан?

— Знаешь, тебе не стоит об этом беспокоиться. Верховный координатор вывел их из-под чьего-либо командования. Они повинуются только Алголу и собственной совести. Их цель — любой ценой защитить Радхаура. Некоторые из них — правда, не знаю сколько — погибли в сражении. Тебе не стоит беспокоиться о них, для замка они не представляют угрозы. И сейчас, скорее всего, ни одного из них нет в замке. Иди, я пройду, переодену куртку…

— Там стоит кувшин с элем, — напомнил Бламур.

— Я скоро спущусь вниз, — улыбнулся Хамрай.

Сенешаль открыл дверь.

— Да… Бламур.

— Что-нибудь еще, Ансеис? — с готовностью повернулся сенешаль.

— У меня родился сын.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕВТОНСКИЙ ЛЕС

«Не вопрошай меня напрасно,

Моя владычица, мой бог!

Люблю тебя сердечно, страстно —

Никто сильней любить не мог!

Люблю… но змий мне сердце гложет;

Везде ношу его с собой,

И в самом счастии тревожит

Меня какой-то гений злой.

Он, он мечтой непостижимой

Меня навек очаровал

И мой покой ненарушимый

И нить блаженства разорвал.

« Пройдет любовь, исчезнет радость, —

Он мне язвительно твердит, —

Как запах роз, как ветер, младость

С ланит цветущих отлетит!…»

Глава первая. ДОРОГА В НЕВЕДОМОЕ

« Из трещины камня лилася вода;

И вихорь ужасный повлек

Меня в глубину с непонятною силой…

И страшно меня там кружило и било.»

— …и послал к вану Пэкче послов с богатыми подарками. Именно тогда духи гор и лесов восстали против Севибоба и посадили его навечно в темнице из прозрачных стен в сердце огромного холма. С тех пор холм называют горой Севибоба и никто из всадников или пеших не могут к нему приблизиться — как ни старайся, все равно обходишь страшное место, оставляя его сбоку и позади. На вана Пэкче, которому Севибоб покровительствовал, попытался идти войной индийский царь Мапалипутра, но он был полностью разгромлен и больше никто не смел воевать, полагая, что Севибоб оставил вану Чангору свое могущество. Ван получал каждый год огромные подати со всех завоеванных государств, проявляя мудрость в правлении и увеличивая свою армию.

Карету подбросило на очередном ухабе, Марьян замолчала и откинула занавеску.

Свежий ветерок ворвался в карету. Радхаур открыл глаза. От неудобной положения затекла вся левая половина тела. Напротив сидел Этвард, он смотрел на Марьян и вся поза выражала задумчивое внимание. Большую часть скамьи занимал отец Бартл — толстый монах, которого непонятно зачем Этвард потащил за собой из Камелота. Монах появился при Этварде за время отъезда Радхаура в Рэдвэлл и с тех монах всюду следовал за юным королем. Радхаур считал, что его сводный брат мог найти себе советчика и поприятнее.

— Сэр Радхаур, — расплылся в улыбке отец Бартл, — раз вы проснулись, не могли бы протянуть руку и подать те чудесные засахаренные орешки. Мы уже все проголодались.

— Я и не спал, — пробурчал граф Маридунский, выполняя просьбу. Он тоже откинул занавеску, высунулся из кареты и крикнул кучеру:

— Эй, остановись, я выйду.

— Тебе неинтересно, милый? — встрепенулась Марьян.

Радхаур непроизвольно поморщился от этого обращения.

— Я просто не привык ездить в карете, — ответил он, стараясь не встретиться с Марьян взглядом. — Хочу размяться. Проедусь верхом.

— Может я потом дорасскажу про ванов Пэкче?

— Нет-нет, — быстро сказал Этвард. — Мне очень интересно. А потом забудешь…

— Да нет, я не забуду, — возразила Марьян.

— Пусть Радхаур едет верхом, если ему так хочется, а я дослушаю твою историю, — настаивал верховный король Британии.

— Да, мне так хочется, — сказал граф и вышел из кареты. — Эй, подведите моего коня!

Этвард тоже выбрался из кареты и, облокотившись на дверцу, смотрел на сводного брата и лучшего друга.

Радхаур взял подведенного оруженосцем коня и ловко вскочил в седло.

— Эх, когда сокровище в руках, его перестаешь замечать, — вдруг ни с того ни с сего сказал Этвард и забрался обратно в карету, громко хлопнув дверцей.

Радхаур пришпорил коня и помчался вперед, где в голове небольшого отряда ехали Ламорак, сэр Таулас и Гуул.

— Вы заблуждаетесь, сэр Таулас, — говорил бывший алголианин, — драконы не умеют говорить, это все просто вымыслы и сказки. Они вообще не более разумны, чем собаки или вот мой конь. Даже самые смышленые из драконьих пород, которые поддаются дрессировке — не более, чем животные. Поверьте моему слову, я два года состоял при драконьем вольере в каталоге Маджибаха, я вам рассказывал про него… Так вот, драконы — просто сильные твари, умеющие летать. Иногда поддаются дрессировке и тогда на них возят товары над джунглями. Но из шестнадцати вылупившихся из яиц дракончиков не всегда удается приручить даже одного. Их приходится убивать. Они неразумны, сэр Таулас…

— Обсуждаете утреннее происшествие? — поинтересовался Радхаур.

— Нет, — усмехнулся Ламорак, — про тех двух драконов уже и забыли. Мелюзга, по сравнению с тем, что пролетел вдали четверть часа назад, — он махнул рукой, указывая направление:

— Там далеко, над лесом.

— Сэр Ансеис тоже утверждает, что драконы не бывают разумными, — согласился с Гуулом Радхаур. — Если, конечно, колдуны третьего-второго тайлора не принимают драконье обличье…

— Вот! — торжествующе воскликнул сэр Таулас. — Значит, тот дракон был колдуном. Настолько старым, что не мог уже обратно в человека превратиться. Вот он и говорит, что…

— Но гортань и язык всех драконов устроены таким образом, что это невозможно, — вновь возразил Гуул. — Субдирхэккер Веепорл потратил десятилетия жизни, пытаясь научить говорить драконов-визли, у которых пасть наиболее подходит…

Радхаур кивнул Ламораку и они придержали коней, отставая от спорящих.

Какое-то время друзья ехали молча.

— Последний раз путешествую так, — наконец сказал Ламорак.

— Как? — чтобы поддержать беседу спросил Радхаур.

— А вот так вот, — усмехнулся Ламорак. — Трясешься, не зная зачем и не зная куда, словно нищий пилигрим. Помнишь, как наши отцы путешествовали? Всю дорогу гонцы проверят, за день приличная гостиница вылизана до пылинки и стол готов. Это соответствует нашему званию. А тут всю задницу отбил и где переночуешь — неведомо. Может, опять на сырой земле.