Стивен Эриксон - Мечи и темная магия Страница 16

— Да и я тоже.

Капитан, подволакивая ногу, вышел из-за стола. Пошагал туда-сюда. Потом:

— Госпоже известно, что Стремнина Эльба родилась здесь, что у нее тут семья. Она часто наведывается к родным. И не родилась под именем Стремнина Эльба. В семье, видимо, даже не знают, кто она на самом деле.

Конечно, эта повстанка не родилась под именем Стремнина Эльба. Если Госпожа завладела бы ее настоящим именем, та еще до заката была бы покойницей.

— Ты уже занимался вынюхиванием. Знаешь, где искать. Помоги нам заполучить ее до того, как Хромому удастся загнать нас в капкан.

— Могу пошуршать. Но сразу говорю: все, что найду, — дыры и пустоты.

— Дыры и пустоты тоже могут кое о чем поведать.

Так и есть.

— Вместо того чтобы переживать об этой женщине, как насчет того, что мы в одной связке с нашим всегдашним…

Он рубанул рукой воздух. Лучше мне было заткнуться.

— Посмотри на себя. Ты такой умный, что нам следовало бы поручить тебе всю восточную кампанию. Проваливай. Делай что должен. И держись подальше от этих идиотских карт.

Я поразмыслил как следует. Выводы пугали. Не было такого места для сговора, где Хромой, если бы ему приспичило, не мог нас подслушать. Так что я выкрал особую колоду, еще более старую, чем та, которой обычно играли, и направился в «Темную лошадь». По дороге рядом со мной нарисовался Ведьмак:

— Пора?

— Пора. Если все здесь.

«Всеми» были несколько избранных: Ильмо и колдуны.

— Что там за большое сборище? Мы двигаем отсюда?

— Они не знают, что именно придется делать. Просто хотят быть готовыми к этому.

— Все то же старое дерьмо.

— Более чем.

Вся честная компания была в сборе: сидели на улице, не играли — дожидались меня. Только Молчуна не было. Я вопросительно взглянул на Гоблина. Он пожал плечами.

Парни потихоньку начали подтягиваться, решив, что у нас тут намечается занятная партия. Я вручил Кори свою колоду:

— Вы, ребята, поиграйте-ка внутри.

— Смекалистые. — Ильмо проследил, как они убирались прочь.

Он подвинулся, чтобы Ведьмаку было где поставить стул. Мы сделали вид, что соображаем партию на пятерых.

Я спросил:

— Все уверены, что хотят в это ввязываться? Мы тут собираемся выкатить яйца на стол и молиться, чтобы никто не шарахнул по ним кувалдой.

Никто не ушел.

Я показал найденный Ведьмаком пергамент. В сложенном виде — квадрат. Если развернуть — в длину раза в три больше, чем в ширину. Я развернул:

— Пустите-ка по кругу. И не делайте вид, что на кону большая ставка.

— Яйца курицу не учат, — проворчал Одноглазый. — Из этого не могу ничего выжать. Похоже на цыплячьи следы.

— Эти следы — Телле-Курре.

Язык Владычества. В живых остались только два носителя, знавшие его с рождения.

— Это имперское предписание Хромому от Госпожи. О чем нам и сообщает идеограмма в верхнем левом углу. Но это копия. О чем нам сообщает идеограмма вверху, по центру, а также что это второй экземпляр из двух существующих. Идеограмма в верхнем правом углу — штамп копировальщика.

— Подотчетность, — сказал Ильмо.

— Именно. После Битвы под Чарами она строго за этим следит.

— Гм. И что же нам сообщает эта копия?

— Не слишком много, честно говоря. Но очень официально. Госпожа велит Хромому отправляться на восток, чтобы найти и взять в плен женщину по имени Стремнина Эльба. Ни почему, ни советов, как сделать это, — просто сделай, после чего доставь живой и невредимой.

— И там ни слова о том, что она новый выдающийся капитан повстанцев?

— Ни намека.

— Хромой солгал.

— Хромой солгал. И не только нам. Он не заинтересован в успехе порученной ему миссии.

Ильмо спросил:

— С чего ты взял?

— Подтверждая, что понял задание, Хромой должен был подписать обе копии. На своей, вот здесь, он накорябал: «Отымей сама себя, сука».

— Оп-па! — прохрипел Ведьмак, скорее напуганный, нежели удивленный.

Ильмо спросил:

— А может это быть западней?

— Имеешь в виду, оставил ли он записку, чтобы мы нашли?

— Угу. Чтобы мы сами себя обдурили.

— Я размышлял об этом. Не думаю. Есть тысяча причин, по которым это не сработало бы. Он ведь не контролировал происходящее. Да мы могли просто не заметить записку. Важнее то, что он нацарапал вместо подписи.

Они задумались. Дважды Одноглазый порывался что-то сказать, но останавливался.

Мы ломали головы над хитрыми ловушками, которые мог устроить Хромой. Искали скрытые стратегии и дьявольские маневры. В итоге самый безыскусный из нас, обычный рядовой, подметил самое важное.

Ведьмак спросил:

— Если он так подписал копию, не струхнет ли, обнаружив, что она пропала?

Мы призадумались над этим, вытаращив глаза, с пустившимися в галоп сердцами.

Ильмо прорычал:

— Если маленький говнюк слетит с катушек, будем наверняка знать, что это правда!

— Не было бы счастья, — оскалился Гоблин, но на лбу у него выступил пот.

Я подвинул пергамент Одноглазому:

— Погляди-ка. Если он помечен, Хромой сможет вычислить. Так что прикинь, есть ли способы, благодаря которым он узнает, кто касался записки.

— Хочешь вернуть ее на место?

— Адово пламя, нет! Хочу где-нибудь припрятать. Когда-то может пригодиться. Если пергамент попадет к Госпоже, он ее не обрадует. Да, к слову, о забвении. Обсудим, как обрубить концы. Гоблин, позаботься, чтобы у Ведьмака не осталось воспоминаний о записке. Капитан видел его слоняющимся вокруг ковра Хромого. Могут возникнуть вопросы.

— И тобой мне тоже придется заняться. Тебя тоже видели слоняющимся вокруг ковра.

Я рассчитывал, что немало парней воспользовались случаем поглазеть. Но страх скользнул по моему хребту, добрался до кончиков пальцев на ногах, свел их судорогой.

— Уж постарайся.

Оба колдуна оторвали свои задницы от стульев, чтобы заняться делом.

Гоблин сказал:

— Нужно вытравить эти воспоминания из нашей памяти так, чтобы лишь Око Госпожи смогло отыскать их.

У меня появилась идея:

— Постой-ка. Подожди минутку. Ведьмак, сходи за Зурабом.

До того как стать владельцем таверны, Маркеб Зураб повидал жизнь. Уже одно его лицо свидетельствовало о нескольких отчаянных битвах. И он был мужчиной внушительных размеров, его часто принимали за вышибалу. Но прошлое несколько подуменьшило его храбрость.

Он спросил меня:

— Я вам нужен?

— Мне нужно кое-что сделать, не оставив и ниточки, которая вела бы ко мне. Хорошо заплачу.

— Опасно?

— Может быть. Но наверняка нет, если точно выполнишь, что скажу.