Пол Андерсон - Операция Хаос Страница 16

Теперь улыбнулся он:

— И молодые дамы не должны знать слишком много.

— Ах, мучитель! Но я рада, что ты приехал, — она держалась с ним, как со старым другом. — Я могу так с тобой говорить, благородный рыцарь? Сдается мне, есть меж нами родство душ, хоть временами мы и находимся в состоянии войны.

— Дражайший мой неприятель, — сказал Хольгер. Она с улыбкой опустила глаза. Взгляд Хольгера тоже словно бы приобрел тенденцию не подниматься высоко — о, этот вырез ее платья! Он порылся в памяти, стараясь припомнить как можно больше цитат из Шекспира — ситуация словно специально для них создана.

В этом стиле он и продолжал флирт в течение всего банкета — длившегося, казалось, многие часы. Когда банкет завершился, все общество перешло в зал для танцев, еще более громадный. Едва только зазвучала музыка, герцог Альфрик отвел Хольгера в сторону.

— Отойдем на минуту, мой благородный господин, — сказал он. — Лучше нам, не откладывая, с глазу на глаз поговорить о твоих бедах, чтобы у меня было время над ними поразмыслить. Иначе наши дамы, сдается мне, не оставят тебе времени думать о делах.

— Благодарю вас, — сказал Хольгер, чуточку недовольный — сейчас его такие вещи интересовали мало.

Неспешными шагами они вышли в сад, отыскали скамью, скрытую свисавшими ветвями вербы, уселись. Перед ними приплясывали струйки воды в фонтане, за спинами пел соловей.

— Расскажи, с чем ты ко мне шел, сэр ’Ольгер, — предложил герцог.

Не было причин что-либо скрывать. Если Фарисей располагает силой, способной вернуть Хольгера домой, он должен знать все. Но с чего начать?

Хольгер старался, как мог. Время от времени Альфрик помогал ему вопросами, касавшимися больше мелочей. Ни разу он не высказал удивления, по выслушав Хольгера до конца, глубоко задумался. Уперся локтями в колени, вытянул кинжал из белого металла, с которым не расставался, вертел его в руке словно бы безотчетно и Хольгер прочитал выгравированные на лезвии слова: «Пламенное Острие». Интересно, что бы это могло значить?

— Удивительная история, — сказал Альфрик. — Самая удивительная из всех, что я слышал в жизни. Но мне она кажется правдой.

— Вы… вы можете мне помочь?

— Не знаю… сэр ’Ольгер — думаю, только так в дальнейшем к тебе и стоит обращаться. Не знаю. В пространстве кружит множество миров, чародеи и астрологи исстари это ведали, но большинство вселенных — лишь теоретические домыслы, о которых глухо упоминают иные старинные тексты. Слушая тебя, я не впал в несказанное изумление исключительно потому, что сам немало размышлял о возможном существовании другой земли, такой, какой ты ее описал. Это она может как раз оказаться источником многих мифов и легенд — преданий о Фридрихе Барбароссе [5] или великих эпосов об императоре Наполеоне и его богатырях.

И продолжал оживленнее:

— В моих силах — призвать духов, способных дать совет. Это потребует времени, но мы сделаем все, что можем во имя законов гостеприимства. Думаю, надежды на успех есть, и немалые.

— Вы и в самом деле несказанно добры ко мне, — сказал Хольгер озабоченно.

— Не в доброте дело, — махнул рукой Альфрик. — Вы, смертные, и не представляете, как может наскучить жизнь, не имеющая впереди конца, как пытаешься найти новые развлечения… Это я должен тебя, благодарить, — он встал, улыбаясь. — А теперь, сдается мне, ты с превеликой охотой отправился бы танцевать. Развлекись как следует, друг мой.

В зал Хольгер возвращался в приподнятом настроении. Чересчур он поспешил дать оценку Серединному Миру. Не было никого любезнее и милее Фарисеев. Хольгер любил их.

Едва он вошел, Меривен взяла его под руку и сказала кокетливо:

— Сама не знаю, сэр рыцарь, зачем я подошла к тебе. Ты удалился вдруг, не сказав ни слова, бросив меня в одиночестве…

— Я постараюсь искупить вину, — сказал Хольгер.

Музыка эльфов обволокла его, завладела им. Он не знал сложных фигур величавого танца, но Меривен быстро освоила азы фокстрота, и оказалось, что лучшей партнерши у Хольгера до сих пор не было. Когда закончился бал, он так и не узнал. В один прекрасный миг они с Меривен ускользнули в сад, смеясь, пили вино из фонтанов и назад уже не вернулись. Дальнейшее превосходило лучшие его воспоминания о родном мире. Несказанно превосходило!

8

В этой стране не существовало настоящих рассветов и закатов, светлого дня и темной ночи. Ее обитатели управляли всем этим по своему капризу. Хольгер неспешно пробудился в самом прекрасном настроении. Меривен уже не было. В точности, когда потребовалось, отворилась дверь и вошел гоблин, неся поднос с завтраком. Видимо, они вновь прибегли к магии, чтобы узнать его вкусы — никаких кулинарных изысков родом из Старого Света, добротный американский завтрак: яичница с ветчиной, тосты, гречишные лепешки, кофе и апельсиновый сок. Когда Хольгер уже встал и оделся, пришел Гуги, с довольно-таки озабоченной физиономией.

— Где ты был? — спросил Хольгер.

— Да в саду спал. Показалось, так будет лучше, пока ты… хм, пока ты был занят, — гном присел на скамеечку. Он выглядел коричневым пятном, абсолютно неуместным среди здешнего золота и пурпура. Пригладил бороду:

— Что-то тут такое висит в воздухе, оно мне ужас как не нравится…

— Ты их попросту недолюбливаешь, — сказал Хольгер. Сейчас он думал только о том, что Меривен пригласила его на соколиную охоту.

— Эх, они уж себя подать умеют, голову заморочат винами там разными, дамочками ласковыми, — упирался Гуги, — А ведь особой дружбы меж людьми и Фаэром сроду не было, а нынче, когда Хаос собирается воевать, и тем более. Уж я-то знаю! Да и видел кое-что, когда под кустом лежал. Большие огни светились на самой высоченной башне, и будто бы демон улетел, а уж дыму было! Такой смрад чернокнижья стоял — еще б немного, и кровь бы у меня в жилах свернулась. А потом еще кто-то прилетел с запада, да шумно так, сел на башню и залез внутрь. Похоже, герцог созывает на подмогу разную нечисть.

— Ну, конечно, — сказал Хольгер. — Он мне сам говорил.

— Валяй, валяй, — бурчал Гуги, — Пляши, сидя у волка в пасти. А когда тебя мертвым воронам кинут, не говори, будто я не предупреждал…

Хольгер вышел из комнаты и спустился вниз. Под бормотанье гнома ожили остатки здравомыслия. Что если это и в самом деле — ловушка, и его хотят задержать здесь, чтобы он опоздал… Куда? Но, задумай они плохое, могли попросту заколоть его или отравить. Он мог, конечно, победить одного их рыцаря — а напал тот, похоже, исключительно потому, что Хольгер выступил в облике некоего загадочного паладина с тремя сердцами и тремя львами в гербе — но с дюжиной вряд ли справился бы. Или смог бы справиться? Он опустил руку на эфес меча. Приятно все же иметь его при бедре.