Кирилл Берендеев - На перекрестках фэнтези Страница 16

Милорд Кугель, дабы удобнее было наблюдать за предстоящим боем, взгромоздился прямо на треуголку капитана и теперь гордо обозревал окрестности и, как видно, собирался «командовать» битвой.

Бельфлер, сейчас необычайно серьезный и собранный, стоял на палубе вместе со своими людьми. Вокруг двух дюжин фруан крутилось несколько матросов с вешалками. Абордажная команда фруан поспешно снимала с себя дорогие одежде и передавала матросам. Те в свою очередь уносили принятые камзолы парики, сапоги, перевязи и прочий ворох одежды с палубы. Кто-то тащил страшные абордажные тесаки для Бельфлера.

— Вам не стоит на это смотреть, Льнани, — сказал ей капитан, засыпая в пистолет пороху.

— Уверяю вас, я видела голых мужчин и раньше. — Я не о том…

— Я знаю.

Сейчас Льнани ни за какие сокровища всех Девяти морей не ушла бы с палубы. Магичка была достаточно умна, чтобы всей душой желать оказаться как можно дальше от предстоящей битвы. Но глухая боль, сдавившая голову, означала опасность куда более серьезную, чем вражеские ядра, и, похоже, никто, кроме нее, этого не понимал. А значит, если схватку с утугцами можно было смело оставить на наемников, то со всем остальным придется иметь дело ей самой. И попытка спрятаться в каюте вряд ли окажется очень продуктивной.

На вражеском корабле наконец заметили пиратов, и началась суета. Горн трубил тревогу, кто-то поднимал якорь, кто-то открывал пушечные порты, кто-то поспешно лез на мачты и спускал паруса.

— Чуга! Снимай всех канониров с левого борта! Поведешь свою группу за фруанами!

— Понял, кеп! Наемники суетились вдоль правого борта, заряжали мушкеты. Рулевой держал курс прямо на вражеский бриг. Льнани двумя руками вцепилась в поручень мостика и расширенными глазами смотрела, как корабль Утуги увеличивается в размерах.

К ним подошел Бельфлер. Абсолютно голый, несущий на каждом плече по огромному двуручному тесаку и не испытывающий по этим поводам ни малейшего смущения.

— Атакуем на сближении, мой капитан?

— Да, месье Бельфлер.

— Команда?

— На ваше усмотрение. Но не бесчинствуйте понапрасну.

Фруан кивнул и ушел к своим соратникам. Льнани задумчиво проводила глазами его фигуру, размышляя про себя обо всех подтекстах, которые крылись в последней фразе ван Шайрха.

— Проклятье!

Вокруг вражеского корабля замерцало едва видимое поле. Морской маг противника не зря ел свой хлеб.

— Все! Теперь пушками с ними не справишься! Мы не можем по ним стрелять!

— А они по нас?

— А они могут, — ответил за капитана первый помощник. В подтверждение его слов громыхнуло, и на носу брига взвилось дымовое облачко. Спустя секунду выпущенное ядро упало в воду, не долетев до «Хапуги» каких-то двадцать ярдов.

Милорд Кугель от переизбытка чувств навалил на треуголку шкипера. Тот с проклятьем отбросил к'ника вместе с изгаженной шляпой в сторону.

— Пристрелочный! — сплюнул ван Дога. — Через минуту они будут дырявить нам корпус. Вы сможете создать нам такой же щит?

— Нет, — с сожалением покачала головой волшебница. Она уже достаточно рассмотрела защищающее корабль противника поле, чтобы понять, что не сможет его продублировать. Это была монолитная энергетическая полусфера, питавшаяся силой плещущихся у борта брига волн и опиравшаяся на какой-то артефакт, скорее всего специально созданный именно для этой цели. Структура заклинания проста и элегантна: форма задана одним-единственным уравнением, напряжение равномерно распределено по всей поверхности. Ни слабых мест, ни уязвимых точек, с помощью которых так удобно ломать заклинания на кристаллической основе. Среди морских магов считалось, что взломать подобный щит, после того как тот был уже установлен, просто невозможно.

С другой стороны… Льнани ведь и не была морским магом. Что может оказаться для привыкшего к традиционным, ставшим уже почти ритуальными схваткам противника неприятным сюрпризом.

Начнем хотя бы с того, что она не видела особой необходимости ломать чужое заклинание. Достаточно просто найти снаряды, которые пройдут сквозь него, не задев основа ной структуры. А если потом изнутри рикошетом ударит импульс энергии… Так, живую материю, те же абордажные команды, этот щит пропускает без труда. А если взять неживую материю?

— Я могу попытаться разрушить их защиту, — чуть рассеянно сообщила магичка.

— Что?! — И капитан и ван Дога воззрились на нее во все глаза.

— Могу! — уже решительно сказала Льнани. — Мне нужны куриные яйца!

— ?!

— Яйца?! — рявкнула она, выводя их из ступора.

— Сковородка! Сковородка! — Ван Дога уже бежал к коку.

— Есть чем рисовать?!

Каждый вопрос волшебницы ставил капитана в тупик.

— Мел, краска, смола, чернила! Хоть что-нибудь?! Забери меня Темные пески, не стойте столбом! А!

Она схватила валявшуюся треуголку шкипера, без всякой брезгливости зачерпнула с нее помета Милорда Кугеля и на глазах изумленной команды начала рисовать на досках палубы пентаграмму. Прибежал запыхавшийся ван Дога с десятком куриных яиц.

— Скажите мастеру-канониру, чтобы не стрелял, пока я не закончу, — пробормотала волшебница.

У нее не было времени вычислять стороны света и ориентировать рисунок строго по канону. Небрежно очерченный круг должен был уравновесить энергии и свести ущерб от этой небрежности к минимуму. Два пересекающихся треугольника. И знак-открывающий-врата-Нис — основополагающий знак всей школы Ниссэ.

— Сколько пушек по правому борту корабля?

— Девять.

Льнани осторожно положила девять яиц в фокус пентаграммы и начала речитатив. От знака Нис потянуло могильным ветром, привычная волна ледяного холода ударила в позвоночник, пробежала по телу, по пальцам — врата в пространство не-жизни были открыты. Не прекращая литанию, Льнани подняла руку и резко, с выдохом опустила раскрытую ладонь на ближайшее яйцо. Крик духа нерожденного цыпленка, теперь накрепко связанный с покоящимся в пушке ядром, слышала лишь она одна. Из-под пальцев волшебницы потек густой яичный желток, в глазах на мгновение потемнело из-за потери силы, ушедшей, чтобы привязать к духу кудахтающей птицы нечто, извлеченное из пространства Нис. Не давая себе передышки, Льнани подняла руку и ударила по следующему яйцу. Тихо скрипнула раздавленная скорлупа.

После пятого яйца она вынуждена была остановиться, чтобы судорожно втянуть воздух в разрываемые болью, точно после изнуряющего бега, легкие. После седьмого из ее носа начала капать кровь. Для того чтобы удержать перед глазами образ желаемого результата, требовались почти болезненные усилия. Восьмое. Сплюнуть кровь. Девятое.