Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия Страница 17

— Гребаный псих… Ты что творишь?! — Даррей сплевывает кровь, утирает ее белым платком, выуженным вместе с магической ловушкой, и держать за бок медленно разгибается. Но не встает, чтобы не получить очередную порцию нравоучений или развернуть припрятанную пакость.

— Я не буду с тобой драться, — между тем заявил кузен, — из жалости. Не хочу, чтобы ты каждый удар чувствовал собственной шкурой.

Вздернуть падаль за шкирку, выбить ловушку, и раздавить ее оказалось делом двух секунд, по истечению которых Гер произнес:

— Жаль, что ранее ты не вспомнил об этом обстоятельстве. Впрочем, если я их и почувствую, то в кои-то веки получу достойный отпор от тебя. — Оскалился плотоядно и с усмешкой произнес, весьма приятную ложь: — но я ничего изнутри выжигающего не ощущаю.

Полминуты не меньше, хваленый заместитель министра внутренних дел Треда пытался сопоставить факты. Мысли, судя по эмоциям, сменяли одна другую, а к пониманию только что сказанного так и не привели.

— Ты врешь! Мне обещали… сам Дельгато!..

— Он значит. Теперь понятно, кто восстановил твою связь со мной. Спасибо, братец, за наводку.

— Я не это, — глаза родственничка забегали, уголок рта нервно задергался. Верный признак внутреннего напряжения и более тщательной мысленной работы. — Капитан имперцев… мы не…

— Достаточно разговоров, — Гер отбил очередную направленную на него примочку из арсенала воителей на этот раз, улыбнулся, позволяя трусливому кузену нанести удар, а себе подождать со сдачей.

Графитовый легко, даже танцуя, увернулся от кулака, затем локтя и пасти не полностью перевоплотившегося метаморфа, который в силу лени так и не обладел быстрым оборотом, а затем… Шаг навстречу и удар первый из сотни желаемых, хруст, сдавленный и испуганный вскрик застрявшего в обороте пугала по имени Даррей и лавовая волна накрывает Гера с головой. Но не выжигает, нет. После всего пережитого она уже кажется ласковой, щадящей, даже нежной. Еще удар и еще! Противник, хотя вернее сказать избиваемый увалень пытался противостоять вначале ловушками, припасенными в рукаве, затем маневренностью и силой зверя, в коего непростительно долго перевоплощался, но все зря и даже кинжал, выуженный из ботинка не помог.

Метаморф старшей ветви Дао-дво отступал, сплевывая кровью, Гер наступал, раз за разом ощущая все более горячий и долгий лавовый поток. Мощный, но недостаточный, чтобы выжечь гнев, стыд за кузена, чувство вины перед сероглазой и досаду на нее. Даритель, проклятье! Она даритель.

И где-то на двадцать девятом или тридцатом ударе многоликий понял, что в этот день ему все же суждено выпить, вернее надраться, ибо Даррей уже повалился на колени, а злоба многоликого не смотря на боль наплывов, так и не сошла.

Таррах!

Гер посмотрел на небо и зажмурился. В голове все еще было ясно, на сердце тяжело.

Узнать, что ли где нынче имперцы обитают и вызвать на поединок Дельгато? Он хотя бы отбиваться будет более уверенно, не то, что это… ничтожество.

— Проваливай. На сегодня я с тобой закончил. Вернусь с игр, договорим.

Красавчик, на котором «боевые» ранения вначале еще заживали, а теперь живописной коллекцией украшали и тело, и лицо недоверчиво и опасливо смотрел на разведчика не заплывшим глазом.

— Ты не посмеешь… Ни за что… — и почти истерично, — больше никогда не приблизишься к дому. И ко мне и… Отец проведет твое отречение от рода! Ты будешь изгоем! Ты уже изго…

Рывок, и родственничек-недоумок опять за шиворот подвешен перед Гером, дрожит с открытым ртом. И по уцелевшему глазу видно, хочет сказать, но остатки чувства самосохранения не дают.

— Вижу мозгов у тебя как не было, так и нет. Ты даже не осознаешь глубину той ямы, что выкопал себе. Сговор с имперцем, тайное восстановление связи, попытка убийства невесты сородича и как следствие, разрушение планов советника Тиши все это и не только говорит о нарушение заповедей рода Дао-дво. — Ироничный хмык и почти веселое: — Что ж если хочешь, то так и быть. Встретимся на твоем отречении от рода…

В это мгновение на плече Гера объявилась кука довольная жизнью и собой. Грудь колесом, уши как флаги расправлены, на тупомордой физиономии улыбка, широкая и мало похожая на змеиную. Но стоило теневой оглянуться, как от ее сияющего оскала не осталось и следа.

— Ой! Кажетсь-ся й-я не вовремь-мя, и вы еще не… договорили, — ошарашенный взгляд она медленно перевела с лица кузена, на Гера. Вздрогнула от вида первого, ужаснулась от второго и громко сглотнула. — Хоть-тя и так понятно, что… слов у вас обоих уже нет, но…

— Кука! — выдохнул Гер радостно как никогда и отбросил Даррея в сторону. — Надо поговорить…

Он старался скрыть угрозу за тихим приятным взглядом, голосом, улыбкой, но бестия почувствовала надвигающуюся взбучку, да и вид избитого Даррея вряд ли ей что-то хорошее посулил.

— Нет-нет, совсем не надо! — мелочь слетела на ближайшее дерево, распласталась по коре.

— Вот как?

— Дя! Не прерывайтесь из-за мень-ня, — произнесла поганка, мотая головой и хлопая ушами. Затем, заметив приближение многоликого, эти самые уши стремительно скрутила и выдала: — Й-я просто мимо проходила. — Несколько шагов вверх по створу и доверительное: — Хозь-зяин, не стоит нарушать свои планы…

— Свои и не нарушу, — пообещал он, протягивая к ней ладонь, медленно, но неотвратимо.

— А мои? — неожиданно полюбопытствовала нежить и сжала его руку в кулак, накрыла сбитые костяшки лапками, невинно заглянула в глаза, разыгрывая новую карту. — Й-я первый выходной еще не отгуль-ляла, а уже очень хочу взь-зять второй.

— Кука…

— И третий, — заявила мерзавка. — И даже два, ведь ты так и не зовешь мень-ня, — тихий вздох и едва различимое, — Симпать-тяшкой.

Да уж, для симпатяшки, у нее очень неплохо получилось его от темы увести.

— Теневая! — рыкнул разозленный многоликий, но эффекта не добился. Лопоухая мелочь вздернула нос и со слезами на глазах заявила:

— Хозь-зяин бь-бяка! Все! Ухожу от тебь-бя…

И растворилась в воздухе, удивленный Дао-дво остался стоять. Второй раз за утро его выбивает из колеи какая-то мелкая малявка и второй раз он не знает, что сказать. Стоит столбом. Секунда, вторая, третья…

Кука появилась на его плече так же неожиданно, как и исчезла. Подтянулась на хвосте, оперлась лапами о его щеки и, заглянув в глаза, с улыбкой уточнила:

— Вернусь завтра, — короткий чмок в нос и веселое: — Так что не напивайсь-ся сильно!

И закусыва-ай…

Поганка! Вместо тонкого тела он схватил уже воздух, сжал пальцы до хруста, медленно выдохнул. Подожди, разберусь с тобой.