Александра Мурри - Трофеи берсерков (СИ) Страница 17

Спать решили также по очереди и поскольку обе сестры с непривычки от острых впечатлений просто отключались, выпадая из реальности, то первой караулить осталась Ада. В ее голове роились сотни мыслей, новые переживания и вопросы, мешающие спать. И на эти вопросы она должна ответить себе сама.

Появление привязанностей влекло за собой большие перемены. Ада всегда была одна и заботилась тоже только о себе, рассчитывала исключительно на свои силы и никогда не оглядывалась на окружающих, если от этого не зависела ее безопасность. Всем было все равно, и ей тоже со временем стало все равно. Даже со своим единственным другом, хорьком по имени Клык, рассталась не попрощавшись. Она дала ему имя, кормила, но не приручала и не давала привязаться к себе. Клык самостоятельный и свободный, сам за себя в ответе.

С Ханной и Нессой такая позиция резко, в один миг, стала невозможной. С одной стороны Ада безмерно счастлива, что наконец‑то не одна, что в опасной дороге у нее будут союзники. С другой же, это дополнительный груз, ответственность и необходимость считаться с ними. Теперь ей есть за кого, кроме себя, бояться.

Вскоре весь лагерь спал, только караульные поддерживали огонь в костре, да Ада сидела закутавшись в свой плащь и погрузившись в раздумья. Ветер трепал листву на деревьях, играл с пламенем костра и дергал в разные стороны крышу и стенки фургона. Ткань вторила шелесту листвы и это были единственные звуки в окружающей темноте.

Ветер пробрался и за отвороты Адиного плаща, северной холодной рукой прошелся по спине и ущипнул за уши. Девушка поежилась, натянула на голову капюшон и подтянула колени к животу, не отвлекаясь от своих мыслей.

Она привыкла жить одной и боялась привязанностей. Одновременно больше всего на свете желая обрести друзей и семью. Ада отчетливо понимала, что это желание является слабостью, ниточкой, за которую можно дергать и с ее помощью манипулировать.

Но, как ни парадоксально, верные друзья это и сила. Конечно, если друзья действительно настоящие, верные и любящие. Хватит ли у Ады смелости дружить?

Через два часа ее выдернула из омута мыслей Ханна, которую не потребовалось даже будить, проснулась сама. Но сонная и как обычно после слишком короткого сна, очень ворчливая. Ада легла на нагретое место рядом с Лисичкой и моментально провалилась в глубокий и вязкий сон. Те неполные четыре часа, что удалось поспать, ей снились погони, больные оборотни и разоренные деревни. Они втроем с лисичками от кого‑то бежали, а в темном небе над ними вместо луны висела отрубленная голова с пустыми глазницами.

Последней приняла вахту Несса. Пока Ханна, растолкавшая ее, ворочалась и не спала, бодрствовала и Лисичка. Но как только все успокоилось, глаза сами собой закрылись, она постепенно сползла по стеночке на матрас и засопела дальше, толком не осознавая где находится и что ее окружает.

Сонный мозг нашел какое‑то оправдание — отговорку, как всегда происходило дома. Несса решила, что сегодня уроки прогуляет. Ничего страшного, старый учитель Симон и так все всегда забывает и ее отсутствие вряд ли заметит. А если кто ее и поругает, то только Ханна. А это она переживет, не впервой.

Если бы Несса не заснула, то увидела бы крадущегося к ним хорька. Сначала он просунул под ткань голову, убедившись, что обстановка безопасна, стал вертляво протискиваться в узкую щель целиком. Клык тоже устал после целого дня на природе, он продрог и проголодался, лапки болели от долгого бега.

Осторожно обнюхав все углы и спящих девушек, со спокойной душой залез в один из мешков и слопал большой кусок сыра, закусив оставшимся ломтиком мяса. Потом пробрался в свой уголок за сундуками и свернувшись в компактный клубок задремал.

Утром их разбудила громкая возня снаружи и запах жареного мяса. К несчастью для Нессы, первой проснулась ее старшая сестра.

— Несса, ты дрыхла всю ночь! — она обличительно ткнула в бессовестную Лисичку пальцем.

— Совсем чуть — чуть… — Нессе стыдно, но отпираться от обвинений Ханны вошло в привычку, получалось машинально и было для нее также естественно, как дышать. Поэтому, осознавая и принимая свою вину, все‑таки отговаривалась, оттягивая покаяние.

Ада тоже не спала, но вставать не спешила, валялась с закрытыми глазами и слушала препирания сестер. Самочувствие после недолгого сна, наполненного кошмарами, неважное. Двигаться совершенно не хотелось. Солнце только взошло и удивительно, но несмотря на многозначительные намеки Матиса, за ночь ничего плохого не случилось. Впереди новый день, снова дорога и безвылазное сиденье в повозке. Можно не торопиться, к завтраку их не ждут.

— Никому не нужны твои оправдания. Что должно произойти, чтобы ты наконец повзрослела? — Ханну очень расстраивала беспечность и безответственность сестры. Та вела себя как неразумное дите, и при этом еще возмущенно кричала о своей взрослости.

Вопрос остался без ответа. В глубине души и Ханна и Ада надеялись, что ничего такого, заставляющего резко повзрослеть, на их пути не случится.

Несса с Адой так и не поднялись, первая всегда любила поспать, а Ада просто не видела пока смысла вставать и начинать суетиться. Да и заняться совсем нечем, и место возможной деятельности очень ограничено — повозка четыре шага в длину и два в ширину. От увлекательного чтива у Ады оставалось чуть больше половины. Первая тетрадь записей неизвестного лекаря подходила к концу, в то время как путь только начинался.

Ханна вышла по нужде на улицу, заодно разведала обстановку. При свете дня все пережитое вчера казалось не таким и страшным. Солнце поднималось все выше в безоблачном голубом небе, пенье птиц внушало оптимизм.

Картину немного портил Матис, который сидел ближе всех к повозке и угрюмо проводил девушку взглядом. Но поскольку он молчал и не двигался, то и ему не удалось так скоро испортить прекрасное утро.

Ближе к костру сидели Генрис и лисы, все завтракали уже черствым хлебом и вчерашним заново разогретым мясом. На обратном пути Ханну позвал один из лисов, как зовут этих воинов девушка не знала.

— Вот ваш завтрак, — он протянул ей тарелку с горкой мяса и ломоть хлеба. Воин был внушительной комплекции и тоже рыжий, как Матис. Его голос прозвучал мирно, да и держался он по деловому и спокойно.

Ханна уверенно подошла, разглядывая сидящих у кострища. Все оборотни крупные и довольно молодые, из всего отряда сединой мог похвастаться только Генрис. Три лиса держались ближе к предводителю, также как и двое рысей. Ральф и Райнис уже седлали лошадей, Матис переводил задумчивый взгляд с повозки на Ханну и обратно.