Сады пяти стремлений - Панов Вадим Страница 17

– Так и останется, – пообещал Наамар, поднимаясь, чтобы уйти. – Просто у руки появится голова.

«Ты возвращаешься не с рыбой, а с нами, – сказал Помпилио капитану шхуны. – И должен сразу это показать. Только в этом случае ни к нам, ни к тебе не возникнет дополнительных вопросов. Сначала возникнут – у дураков-патрульных, но потом их начальник всё поймёт и не выдвинет против тебя обвинений».

Поэтому они направили судно не к привычному месту, а к самому шумному причалу, где была наибольшая вероятность встретить серифов. И поэтому все аборигены – по приказу дер Даген Тура – собрались на баке. Оспаривать решение Помпилио рыбаки не стали, по опыту знали, чем чревато, и это обстоятельство позволило Бабарскому спокойно подготовиться к высадке. ИХ с сожалением оставил на борту цапу – в ней было жарко, и она резко отличалась от одежды аборигенов, поморщившись, накинул на себя прихваченную у рыбаков куртку – лёгкую и вонючую, как рынок, и, едва шхуна подошла к причалу, ловко спрыгнул на него. Пару мгновений изображал рыбака, готовящегося принять швартовы, а когда понял, что окружающие не обращают на него внимания – умело растворился в толпе.

Пообщавшись с аборигенами, Бабарский понял, что на большие подъёмники, доставляющие людей и грузы в Сады, его без документов не пустят, и потому прихватил не только одежду, но и подходящий паспорт. К счастью, на Траймонго ещё не додумались использовать в документах фотографии, ограничивались описанием владельца, а один из рыбаков оказался невысоким и темноволосым. Что же до различий – их можно было списать на прошедшие со времени получения паспорта годы. Действовал ИХ быстро и шаги свои продумал досконально: по дороге к подъёмнику он не торгуясь купил крупную рыбину – мелочь на первые расходы тоже позаимствовал у рыбаков, логично рассудив, что золотая монета и обещанная дер Даген Туром награда с лихвой покроют этот небольшой кредит, и в тот момент, когда патрульные серифы подошли к шхуне, Бабарский ступил на подъёмник и показал контролёру паспорт.

Такой же вонючий, как и всё в рыболовецком порту.

– Наверх? – осведомился контролёр, едва взглянув на документ.

– Да.

– Не всё продал? – кивок на рыбину.

– Решил побаловать свою старуху.

– Чтобы она побаловала тебя?

– Хороший размен. И не очень дорогой.

– Согласен.

В результате в тот момент, когда на причале – и по всему рынку – началась суматоха с поиском третьего пришельца, ИХ уже оглядывал лежащий над Морем город. Аккуратный, чистенький, выстроенный из белого камня. Симпатичный южный город, нежащийся под тёплым солнцем, но, на вкус суперкарго, ничем не примечательный.

Подбираясь к Морю, чтобы превратиться в водопад, Стремление сильно расширялось, поэтому Абергульф располагался только на правом берегу, а ближайшие мосты на левый находились примерно в трёх километрах от водопада и были перекинуты через плотно застроенный остров. От подъёмника вела большая улица, но прежде, чем отправиться по ней, ИХ, не удержавшись, прошёл к водопаду, ширина которого, по оценке снизу, не превышала двух сотен метров, и увидел разгадку: в этом месте скалистый край плато представлял собой естественную плотину, пробить которую Стремление ухитрилось в одном-единственном месте. Полюбовавшись водопадом сверху, ИХ вернулся на широкую улицу, но прошёл по ней недолго, свернул в первый же переулок и ещё через сотню метров оказался на большой, сначала показавшейся огромной, площади, полностью занятой другим рынком, не таким вонючим, как нижний, несмотря на то что на изрядной его части тоже торговали рыбой – и морской и речной. А ещё – фруктами, овощами, мясом, хлебом, одеждой, мелким инструментом… другими словами – всем, что могли предложить рыбаки, ремесленники и фермеры. Большой рынок был идеальным местом для лёгкого перекуса – Бабарский не чувствовал голода, но знал, что на всякий случай нужно поесть, – и пополнения запаса мелких денег. Быть пойманным ИХ не боялся, поскольку в таких местах чувствовал себя как рыба в воде. Он остановился, прикидывая, как будет лучше избавиться от рыбины, и вдруг услышал:

– Отличный смоллет! – воскликнул мальчишка лет восемнадцати, одетый в лёгкую рубашку с закатанными рукавами, шорты и сандалии на босу ногу.

Поношенная одежда выдавала мелкого уличного проходимца, однако прогонять юношу Бабарский не стал. Вместо этого улыбнулся и кивнул на рыбину:

– Нравится?

– Выглядит свежей. – Парень почесал в затылке. – Моя мама умеет готовить его в сметане – получается очень вкусно.

– Хочешь порадовать матушку?

– У меня нет денег даже на треть такого здорового смоллета.

– Заплатишь информацией.

– Чем?

Объяснять значение сложного слова ИХ посчитал излишним и сразу перешёл к делам:

– Как тебя зовут?

– Занди.

– Ответишь на пару вопросов, Занди? И тогда получишь рыбу в подарок.

– Вопросов о чём? – Судя по тому, что паренёк не насторожился, получение платы за информацию считалось в Абергульфе делом обыденным. Несмотря на то что само слово употреблялось нечасто.

– Я – гость в вашем городе, хочу наладить толковый бизнес, но не знаю, к кому обратиться, – рассказал Бабарский.

– Бизнес честный или нет?

Вопрос показал, что ИХ обратился к нужному человеку. Пусть и к юному.

– Вижу, ты смышлёный малый, мне повезло.

– Спасибо, синьор, думаю, мне тоже.

– Почему?

– Вы – забавный.

– Но получишь ты только рыбу.

– И ни одной монетки? – погрустнел Занди.

– Среди твоих предков были галаниты?

– Кто?

– Забудь, – добродушно рассмеялся Бабарский, отметив про себя, что детали своего прошлого аборигены знают недостаточно хорошо. С другой стороны – зачем им? – Что же касается твоего вопроса, то я ещё не решил. Врать не буду – мне хочется получать как можно больше прибыли, но при этом совсем не хочется в тюрьму.

– В Стремлении Мэя хорошие законы, синьор, можно прилично заработать, и не нарушая их.

– Очень интересная информация.

– Вы опять использовали это странное слово.

– Оно означает то, что ты отдаёшь.

– Сведения?

– Сведения, – подтвердил ИХ, отметив, что паренёк и впрямь смышлёный.

– Если вы хотите быть честным, то нужно идти на остров Золотого Карпа, там ведут самые разные дела, в том числе – большие. – Занди указал на застроенный остров, через который были переброшены мосты на левый берег. – Если же у вас другие планы, то нужно посетить Старые Казармы на острове Пушкарей. Он чуть дальше, там, где в Стремление впадает Карава.

– Как выглядят Казармы? – поинтересовался любящий точность Бабарский.

– Сложены из красного кирпича.

– Почему не из камня?

– Так дешевле. Из белого камня в Абергульфе строят только в центре. Дальше – из кирпича. А на окраинах дома деревянные.

– Хочешь угадаю, где ты живёшь?

– Хотите угадаю, куда вы пойдёте?

– А ты молодец, – одобрил ИХ.

– А вы будьте осторожны, синьор, – продолжил Занди, не обратив на этот раз внимания на тёплые слова.

– Что не так? – насторожился Бабарский.

– Вы разве не слышали о погроме?

– Нет.

– Сегодня утром какие-то громилы разнесли несколько заведений фага. Так что сейчас серифы перетряхивают Казармы, и на остров Пушкарей лучше не соваться.

– Спасибо, – протянул ИХ, мысленно обложив крепкими цепарскими выражениями неизвестных громил. – Что происходит?

– Никто не знает, синьор, и никто этого не ожидал, – вздохнул Занди. – Зато теперь все боятся, что фага будут громить заведения людей – чтобы отомстить.

– Но ещё не громили?

– Может, ждут, когда серифы успокоятся?

– Может быть… – Бабарский протянул пареньку рыбину. – Бери – заработал. Рыба очень свежая, твоей матушке понравится.

«Пытливый амуш» неспешно подходил к континенту, и удивлённые цепари – те, у кого была возможность выглянуть в иллюминатор, – внимательно разглядывали отвесную скальную стену, поднимающуюся из воды не меньше, чем на двести метров. А то, что путешественники добрались именно до континента, а не до следующего острова, было понятно по тому, что колоссальная стена заняла весь горизонт и тянулась, насколько хватало глаз.