Вера Камша - Довод Королей Страница 17

16-й день месяца Собаки.

Восточный берег Ганы

Огромный вороной конь возник из дождевых струй у самого крыльца небольшого изящного здания, по самую крышу увитого диким виноградом и жимолостью. Стройный седой человек легко спрыгнул наземь и, не заботясь о своем скакуне, взбежал на крыльцо, где его уже ждали. Странное дело, неуютный осенний ливень хлестал как из ведра, но гость, одетый по-летнему легко, не казался ни вымокшим, ни замерзшим.

– Ты звал меня, – улыбнулся он хозяину, – и вот я здесь, но у меня не так уж много времени.

– Входи, Рене. Я жду тебя второй день. Прости, что вызвал тебя, я знаю, что...

– Переживу, – перебил Рене, – перейти Явеллу не самое страшное, а вот твое отсутствие у Вархи может обернуться большой бедой. Эмзар, что случилось?

– Ты войди хотя бы... Сколько я тебя знаю, ты вечно торопишься.

– И все равно опаздываю. – Рене усмехнулся, но все же прошел вперед пропустившего его хозяина в затянутую белым комнату и с удовольствием огляделся. – Хорошо все же иметь свой дом.

– Когда ты волен его покинуть, – в тон ему откликнулся Эмзар. – Выпьешь что-нибудь?

– Пожалуй. Ваши уже вернулись?

– Да, кварту назад. У башни Адены зреют рябины и порхают птичьи выводки. Земля залечила рану, но оттуда никто не выходил.

– Ты думаешь, Геро не нашла Эрасти и покинула Тарру?

– Может, и так. Но скорее они оба там и ждут своего часа. Это любимое занятие всех, над кем не властно время... Мы все ждем, хоть и не всегда знаем, чего.

– Смертные тоже умеют ждать и помнить.

– Ты о своих эландцах?

– Не только, хотя Берег Бивней готов. Роман говорит, гоблины тоже.

– И таянцы. Гардани держат слово.

– Кровь Шандера оказалась лучше моей, – взгляд Рене столкнулся со взглядом Эмзара, – хотя и в моем роду есть достойные. Я хотел бы избавить этого мальчика, сына Шарля Тагэре, от всех бед, но что я могу ему дать? Разве что показать несколько ударов... А ему, похоже, придется взвалить на плечи не только свое увечье, но и всю Тарру.

– Нэо тоже говорил о нем... Я смотрел его гороскоп. Многое сходится, но дважды мы уже ошиблись. Кричали «дракон», а это была лишь тень от облака. Может быть, полюбившийся вам с Нэо горбун так и останется братом короля. Будет его правой рукой, а, вернее, и головой, и сердцем, поднимет Арцию из руин и тихо отойдет в мир иной... Подобное уже бывало, и не раз. Хотя за горами сейчас неспокойно.

– Да, Роман рассказывал, да и сам я видел достаточно. Но Арция пока ждет. А что не может ждать?

– Варха. Я готов поклясться, что внутри что-то произошло. Нет, пламя горит и будет гореть, пока я жив! – Эмзар внезапно стукнул кулаком по изящной столешнице, и этот жест человеческой ярости и отчаянья со стороны короля эльфов сказал Рене больше, чем самый долгий разговор. – Огонь горит, Рене, – повторил Эмзар уже спокойнее, – и, клянусь Звездным Лебедем, сквозь него никто не проходил, но за ним что-то происходит. Я хочу, чтобы ты увидел сам.

– Пожалуйста, – пожал плечами Рене, – но я никогда не видел Кольца, мне не с чем сравнить...

– Дело не в Кольце, оно как раз осталось прежним, дело в чем-то, чему я не могу подобрать названия.

Они вышли под немилосердный дождь, не замечая его, миновали сначала ряд изысканных построек, затем насквозь промокшую рощу, упрямо сопротивлявшуюся приходу осени, и оказались перед Стеной. Синее, как небо в месяце Иноходца, как глаза погибшего Астена, пламя тянулось к низким темным тучам, словно земля и небо сошли с ума и поменялись местами. Ни порывы ветра, ни ливень не были властны над Лебединым Огнем. Он горел ясно и светло, как горит надежда и упрямство в сильных сердцах, какая бы вокруг них ни сгустилась мгла.

– Так вот оно какое, Кольцо Вархи, – прошептал Рене, – я знал про него, кажется, все и все равно потрясен.

– Кольцо Вархи – это память, честь и боль нашего народа, но мы пришли не за этим. Сейчас я придержу огонь, а ты заглянешь внутрь. Я уже делал это. Трижды. Два раза мы видели то, что должно, но последний раз... Это было в первое новолуние после дня Летнего Солнцестояния. Я не сразу решился зазвать тебя так далеко от моря, но ты должен увидеть, что там творится. Хотя бы за прошедшие месяцы ничего не изменилось. Здесь любые перемены могут быть лишь к худшему. Нэо говорил тебе про башню Адены, ты знаешь, ЧТО мы сдерживаем все эти годы.

– Эмзар, – Рене коснулся руки эльфа, – почему ты решил заглянуть за Стену именно сейчас?

– Сам не знаю... Возникло ощущение чего-то непонятного, а потом все эти мелочи, которые встречал Рамиэрль в последние годы. Каждая по отдельности ничего не стоит, но все вместе... И я решился, а Норгэрель мне помог.

– Ты не думаешь, что оттуда что-то вырвется, едва ты уберешь пламя? Может, твои предчувствия – умело расставленная ловушка?

– Нет, в этом я уверен. Мое желание не было навеяно из-вне, и кто бы там ни был, ему не угадать, как и когда я ослаблю защиту. Смотри, только внимательно.

Рене кивнул и больше не отводил глаз от синей поверхности, по которой бежали узкие сияющие полосы, чей свет отражался в глазах эльфийского повелителя и его странного гостя. Эмзар сосредоточенно прищурился, как будто целясь из лука, и в пламени на самом верху, как раз напротив собеседников образовались и поползли вниз две щели, отрывая огромный лепесток, начавший плавно и стремительно отходить вовнутрь.

Перед Рене предстала бесконечная равнина, словно бы засыпанная только что выпавшим снегом. Он знал, что не далее чем в весе[34] полыхает такая же пламенная стена, однако небо над снежной гладью оставалось молочно-белым. По небу то и дело пробегали чудовищно яркие сполохи, сменявшие друг друга не в строгом порядке, присущем радуге, но словно бы по желанию обезумевшего художника, захотевшего поместить ядовито-лиловый рядом с нестерпимо-малиновым, а сверкающую желтизну, способную ослепить даже атэва, смешать с безумной зеленью. Игра красок, повторяемая мириадами снежных или не снежных кристаллов, сводила с ума, и тем не менее Рене сумел разглядеть вдали что-то вроде то ли столба, то ли башни, в центре которой, казалось, поместили яркую звезду.

И так сверкавшая сильнее любой из ведомых Рене, она стала наливаться еще более нестерпимым светом, но длилось это не дольше мгновения – небесно-голубой лепесток, стремительно распрямившись, встал на место. После внутреннего безумия свет Кольца Вархи казался нежным и ласкающим, он снимал усталость и боль, как прикосновение женских рук, любящих и любимых.

Рене поднял глаза на едва стоявшего на ногах Эмзара.

– Ты был прав, что показал мне это. Я видел подобное. В Сером море. Похоже, наш «друг» решил перебраться поближе к своим марионеткам.